Максим Ельцов - Интриги дядюшки Йивентрия [litres]

– Технически есть, но ваша машина мешает его развернуть, – ответил клерк и заискивающе улыбнулся. – Будьте любезны, освободите городскую площадь от своего транспортного средства.

Йозефик печально посмотрел в глаза клерку и спросил:

– О боги, неужели я проклят и проклятье мое никогда не позволит мне сполна вкусить все прелести завтрака?

– Вы сможете осведомиться об этом в городском святилище после суда. Мы уже выбиваемся из графика, так что будьте любезны… – запричитал клерк.

Йозефик раздраженно бросил в нетронутую яичницу столовые приборы. Они зубодробительно лязгнули, и во все стороны брызнул завтрак. Капли жира и желтка еще летели по высокой дуге к расширяющемуся зрачку клерка, а Йозефик уже, как истеричка, хлопнул входной дверью. Он плюхнулся в машину и зашвырнул чемодан на заднее сиденье без всякого почтения к его содержимому. Содержимое злопамятно промолчало. Зарычавший двигатель сплотил шатающееся по площади население Заячьего Ручья ради одной цели. Теперь они все как один пытались убраться с пути пыльного чудища, которое непредсказуемо шарахалось по площади.

Заячий Ручей строили без расчета на то, что по нему кто-то будет передвигаться на огромных автомобилях. Улочки казались Йозефику даже не узкими, а интимно обтягивающими. Каждое мгновение он ожидал услышать жуткий скрежет металла, но этого не происходило, что волновало его еще в большей степени. Огромная махина пронырливо двигалась по замысловатому узору городка почти без вмешательства своего хозяина.

Кружение по городу, чья мостовая если и познала касания автомобильных шин, то явно их не распробовала, в поисках парковки – занятие неблагодарное. Примерно так же проводят время лабораторные мыши в лабиринтах. Разница в том, что они-то за это получают заслуженное лакомство или, в случае подозрительно быстрого результата, вскрытие черепа. Хотя постойте. За парковку же тоже могут проломить череп.

В конце концов Йозефику удалось припарковаться перед сараем из бледных досок. В роду у этой постройки явно был курятник, а в послужном списке – хлев. Постройка таинственно излучала головокружительный аммиачный аромат. Молодой человек, перед тем как оставить машину, внимательно проверил, плотно ли закрыты окна, и задумался, не стоит ли законопатить багажник. Он немного успокоился после испорченного завтрака и решил все-таки забрать чемодан с Йойком из машины. Во всяком случае, здесь его собственность была надежно защищена от угона. Атмосфера была нерабочей, даже для криминальных элементов.

Население Заячьего Ручья в полном составе направлялось на главную площадь. Наблюдался даже некоторый ажиотаж. Люди вяло помахивали пестрыми флажками, некоторые пытались затянуть песни, но, сверяясь по каким-то внутренним часам, большинство считало, что еще рано. Йозефик очень удивился, что суд назначен в день пусть и местного (раз уж сам вир Тонхлейн о нем не знает, то каким еще он может быть?), но праздника. Из густых кустов вылетела стайка детворы. Теперь они путались в ногах у Йозефика, не обращая на него никакого внимания. Внутри их банды шли дебаты относительно причин праздника.

– …вот и все. А что? Надо же кого-то, – возмущенно бормотал мальчишка с разодранными коленями и зелеными от травы короткими штанишками. – Сожгу-у-ут, куда денутся.

– А вот и нет! – возразила девочка с косичкой, которая ее иногда перевешивала. – Девочек обижать нельзя. Утопят! Как пить дать.

– Много вы понимаете. Мне вот Рыля сказал, что сначала будут выязвлять, откуда она такая взялась и вообще. Он-то знает, – с авторитетным видом заявил еще один мальчик и очень солидно шлепнул подтяжками.

Вся стайка уважительно на него уставилась, только девочка с косой не смогла перестать смотреть в небо. В ее голове потому и зародилось сомнение.

– Много твой Рыля знает, – снисходительным тоном сказала она и с кряхтением перебросила косу из-за спины.

– Ему уже одиннадцать. Уж побольше твоего знает.

После кратких раздумий и сомнений в компетентности некоего Рыли некоторые решили поддержать девочку с косой. В банде произошел раскол.

– Щенок твой Рыля! И писает сидя! И ты тоже! – заявила лидер оппозиции и пнула мальчика в подтяжках в голень. Он пронзительно взвизгнул.

Йозефик оказался в центре серьезного конфликта. Стороны этого конфликта начали с плевков и оскорблений. Вот-вот они готовы были перевести свое противостояние на новый уровень и начать лупить друг друга. Между членами только что дружной банды будто черная кошка пробежала. Но тут между ними пробежала с паническим выражением на морде настоящая кошка. Не фигурально выражаясь. Действительно пробежала, честное слово! Забыв о своих разногласиях, ребятня рванула за ней следом шумной ватагой. Они толкались боками, путались в ногах и издавали отрывистые писклявые крики, больше похожие на лай. Банда скрылась в ярком саду, а Йозефик зло шикнул и постарался стряхнуть с ботинка чей-то плевок. Как всегда, в конфликте пострадало мирное население.

«Бедный кот. Консервной банкой на хвосте он не отделается», – подумал Йозефик.

Большая часть главной площади, прилегающая к зданию ратуши, была огорожена красными флажками. Жители Заячьего Ручья очень уважительно относились к этому препятствию. Даже самые непослушные дети не пытались пролезть под тщедушной бечевкой с красными треугольными тряпочками. Йозефик заметил, что уважение это имеет отчетливый оттенок страха. Толпа клубилась в нескольких шагах от флажков, и ее передние ряды регулярно обновлялись. Это постоянное копошение сопровождалось еле различимым поскуливанием. Йозефик к флажкам уважением не проникся и преспокойно занял место в первом ряду. Как раз в этот момент началось зрелище.

Высокий мосластый мужчина в капитально поношенном и не без воображения испачканном комбинезоне подкатил к торцу здания ратуши телегу с железными колесами без покрышек. На телеге приросший ржавчиной и собственным весом возлежал архаичный двигатель. Его возраст сочился через тусклые латунные трубки и множество декоративных элементов, вплоть до фигурок страдающих ожирением младенцев с голубиными крыльями, установленных на головках тощих цилиндров. К изуродованному механическим аналогом артрита валу механик приладил подходящую по возрасту шестерню. Скрип, с которым она встала на место, заставил поежиться всех присутствующих на площади. После этого мосластый мужчина принялся ворочать телегу, пытаясь попасть своим огромным блендером в отверстие в стене. С него сошло семь потов, прежде чем он добился успеха.

– Всем поберегись! – зычно крикнул он и, даже не обернувшись к зрителям, дернул маховик.