Эмили Дункан - Безжалостные боги [litres]

Но кузен прекрасно владел магией, и Серефину не хотелось отказывать Стервятнице. Он ободряюще кивнул, и Стервятница вырвала страницу из своей книги заклинаний.

– Я не…

Внезапно на ее пальцах появились железные когти, одним из которых она быстро провела по предплечью Малахии. Он вздрогнул, а глаза заполнились слезами, но через мгновение они остекленели, и кузен протянул руку к странице из книги заклинаний.

На какую-то пугающую секунду показалось, что время замерло. Но затем воздух наполнился белой дымкой, и Серефина отбросило к стене. Стервятница выпрямилась, скрывая все свои эмоции за железной маской.

– Как интересно, – тихо пробормотала она и, не сказав больше ни слова, зашагала прочь.

Малахия продолжал стоять посреди коридора. С его пальцев капала кровь, а по щекам текли слезы, и лишь через пару секунд он заметил, что Серефина больше нет рядом.

Всхлипнув, Малахия бросился к нему, пока тот, пошатываясь, поднимался на ноги.

– Я в порядке, – сказал Серефин, пытаясь успокоить кузена.

Но этому мешала кровь, стекающая по лицу. Да и голова сильно болела.

– Не говори никому, – прошептал Малахия.

Не имело значения, расскажет он кому-то или нет, если их увидят. Серефин схватил кузена за руку и потащил в помещение для слуг.

– Ты только что смог воспользоваться заклинанием Стервятников, – сказал он.

Малахия кивнул с широко раскрытыми глазами.

– Откуда у меня бежит кровь? – спросил Серефин.

– Из пореза на лбу. Прости меня, Серефин. Я мог случайно убить тебя, – в его голосе слышались панические нотки.

Им следовало сообщить Анджею о том, что сделал Малахия. Маг явно знает, как поступить с мальчиком, который не только смог воспользоваться заклинанием Стервятницы, но и усилил его. Обычно обучением королевских детей занимались сами Стервятники, но они еще были недостаточно взрослыми для этого. Поэтому сейчас их обучал смертный маг. Да и Серефину не особо хотелось тренироваться со Стервятниками.

Дрожа, Малахия мужественно пытался утереть слезы, струившиеся по щекам.

– Давай приведем себя в порядок, – вздохнув, сказал он. – А затем найдем что перекусить.

– Ты никому не расскажешь?

– Никто не узнает.

Надя сидела на кровати, скрестив ноги, и перебирала в руках четки, пока Париджахан спала рядом с ней. Обычно молитвы даровали ей успокоение, но раньше боги отвечали на них. Наверное, казалось глупым считать богов кем-то наподобие друзей, но, когда она чувствовала себя подавленной, они всегда оказывались рядом, оставались ее единственной постоянной.

Надя прижала большой палец поврежденной руки к бусине Маржени. Что, если в этом шраме и кроется корень всех ее проблем? Вдруг Маржене удастся убрать его и все вернется на круги своя?

Наивная и глупая мысль. Ничего уже не вернется назад.

Или вдруг ответом станет убийство Малахии? Или Серефина?

Уничтожение двух удивительных и полных жизни юношей, которых Надя считала очаровательными лишь потому, что они не укладывались в мировосприятие, которое ей прививали всю жизнь? Как бы сильно в ее душе ни пылала ненависть к ужасам, творимым транавийцами, она считала это неправильным. Надя пожалела, что у нее нет Писания. Ей хотелось привести мысли в порядок. А Костя вряд ли с этим поможет, особенно когда Малахия здесь. Да и Косте хотелось говорить лишь о трагедии.

Вечером он придет, чтобы забрать ее, но она разочарует его. Надя не собиралась бежать. Сначала ей необходимо разобраться в себе и вновь отыскать свой путь. Поэтому храм и горы – единственное место, которое могло помочь ей в этом. Не девушке из монастыря, а клирику Калязина – и богов, – которая знала, во что она верит и на что способна. Той, кто мог подтолкнуть эту дурацкую бесконечную войну к завершению.

Раньше это не сработало. Но возможно, у нее появится второй шанс.

Костя проскользнул в комнату, и на его лице отразилась растерянность из-за того, что она просто сидела на кровати. Надя приложила палец к губам и покосилась на Париджахан. Надев четки, она встала на ноги и потащила его за собой в общую комнату.

– Что ты делаешь? Нам пора уходить! – Его голос звучал так угрожающе, что это напугало ее.

– Ты меня не услышал, – сказала она. – Я не пойду с тобой, Костя.

Его лицо помрачнело.

– Да что с тобой?

Она печально посмотрела на него. Наде просто хотелось, чтобы он увидел, чего она пытается добиться, несмотря на уступки, на которые ей приходится идти. А еще она опасалась, что он никогда не забудет о ее отношениях с транавийцами.

– Я старался не обращать внимания на то, что видел раньше, но… тебя явно околдовали. Я…

Он замолчал, когда Надя вскинула руку со шрамом.

– Может, он и чудовище, но зато разбирается в магии. А что бы ни находилось здесь, это точно связано с ней.

Костя обхватил Надину ладонь, и на его лице отразился ужас и отвращение, после чего он тут же отбросил ее руку.

– Это ты… – тихо сказал он.

– Костя…

– Они добрались до тебя. Меня предупреждали. Боги, они говорили мне, что ты будешь слишком восприимчива. Говорили, что ты усомнишься.

Он принялся расхаживать по комнате.

– Кто тебя предупреждал?

Женщина, что отдала ему кулон?

Но он лишь покачал головой.

– Мне не следовало отпускать тебя. Я все испортил.

– Ты?

– Ты должна была отправиться на запад! Должна была послушать богов! А не какого-то монстра, который сотворил это… – он с отвращением обвел ее рукой, – …с тобой.

– Должна, – решительно сказал Надя. – Но мы никогда не обсуждали окончательного плана. Предполагалось, что мне следует отправиться к ближайшему военному лагерю, но, когда на монастырь напали, я оказалась посреди горного леса, кишащего транавийцами. Поэтому сделала то, что должна была сделать.

– И лучше бы ты этого не делала, – пробормотал Костя.

Она отшатнулась. От ее сердца откололся маленький кусочек. Он больше не видел ее. Надя стала для него всего лишь результатом ее собственных ошибок.

– Ты не можешь думать так.

Но он ничего не ответил.

– Костя, кто тебе сказал, что я усомнюсь?

– Разве это имеет значение?

«Просто огромное», – подумала она. Мысль о том, что существует еще какой-то великий план, о котором она пока не знала, приводил Надю в ужас.

Она закрыла глаза и выдохнула.

– Если хочешь, чтобы я сказала тебе правду, пообещай, что выслушаешь меня.

– Да что еще ты можешь мне сказать? – воскликнул он.

– Боги больше не разговаривают со мной, – не открывая глаз, прошептала она.