Кассандра Клэр - Последние часы. Книга I. Золотая цепь

– О да, с вашей стороны очень разумно отправиться домой сейчас, пока мостовая еще не покрылась льдом, – говорила Тесса Мартину Уэнтворту. – Мы прекрасно понимаем.

– Конечно же, – подхватил Уилл и обернулся, – большое спасибо вам за то, что пришли…

И смолк. Прямо перед ним стояла Татьяна Блэкторн. Лицо ее ничего не выражало, взгляд был пустым, как у манекена. Она судорожно сжимала и разжимала худые пальцы.

– Я хочу вам кое-что сказать, – произнесла она, обращаясь к Уиллу.

Он перехватил тревожный взгляд сестры, которая держала на руках Джесса. Видимо, Татьяна, прежде чем подойти к Уиллу, каким-то образом ухитрилась сунуть ребенка Сесили. Он занервничал еще сильнее.

– Да? – стараясь сохранять хладнокровие, ответил он.

Женщина шагнула к нему и остановилась совсем близко. Он заметил у нее на шее золотой медальон с выгравированным орнаментом в виде тернового венца. Терновник являлся символом рода Блэкторнов. И внезапно Уилл сообразил, что Татьяна явилась к нему на свадьбу в том самом платье, которое было на ней в день смерти ее мужа и отца. На юбке виднелись какие-то бурые пятна – наверняка кровь. У него закружилась голова, ему стало плохо.

– Сегодняшний день, Уилл Эрондейл, – произнесла она очень медленно и отчетливо прямо в ухо жениху, – станет самым счастливым днем в вашей жизни.

Уиллу показалось, будто сердце его сжала ледяная рука, хотя он не мог бы сказать, что так испугало его. Он ничего не ответил Татьяне, а она, казалось, и не ждала ответа – сразу же отошла к Сесили и с торжествующим видом забрала у нее своего ребенка.

Когда Татьяна скрылась за дверями бального зала, Сесили поспешила к брату. Тесса, стоявшая рядом с ним, была поглощена разговором с Шарлоттой, и Уилл решил, что она, благодарение Ангелу, ничего не заметила.

– Что сказала тебе эта ужасная женщина? – прошипела Сесили. – Она наводит на меня страх, Уилл, клянусь, я не вру. И подумать только, когда я выйду замуж за Габриэля, она станет моей родственницей!

– Она сказала, что сегодняшний день станет самым счастливым в моей жизни, – ответил Уилл, чувствуя, как на сердце ему легла невыносимая тяжесть.

– Ах, вот как, – Сесили нахмурилась. – Ну… не так уж страшно, верно? Такое всегда говорят на свадьбах.

– Сесили. – Рядом возник Габриэль. – Смотри, снег пошел.

Все повернулись к окну. Снегопад в марте был явлением необычным; в конце зимы в Лондоне шел разве что мокрый снег, который сразу же таял на мостовой, превращаясь в серую слякоть. Но сейчас за окнами кружились крупные белые хлопья; самый настоящий снег укрывал мрачный город серебристым одеялом.

Гости расходились, спеша попасть домой, пока не замело улицы. Сесили обняла Тессу, пожелала ей счастья. Увидев улыбающуюся Шарлотту, Уилл поднялся на ноги.

– Передай Тессе, что я пошел проверить, разожгли ли камины в наших комнатах, – голосом автомата произнес он. Ему казалось, что душа его отделилась от тела и парит где-то очень, очень далеко. – Нельзя, чтобы она замерзла в нашу первую брачную ночь.

Шарлотта изумленно посмотрела на Уилла, но даже не попыталась остановить его. Он быстро направился к двери.

«Сегодняшний день станет самым счастливым днем в вашей жизни» .

Уилл думал: а если бы Татьяна ничего не сказала ему, что бы он сейчас делал? Вряд ли он сидел бы в свою первую брачную ночь у окна спальни, совсем один, и смотрел на холодный город, дремавший под снежным покрывалом. Лондон у него на глазах становился белым, и на фоне серо-стального неба выделялся призрачный силуэт собора Святого Павла.

Слова Татьяны послужили ключом, открывшим некую дверь в душе Уилла, за которой прятались страхи и навязчивые тревожные мысли. Никто из родственников Тессы не присутствовал на свадьбе, и Уилл до сих пор не мог отделаться от опасения, что Конклав никогда не признает ее, что ее происхождение помешает другим Сумеречным охотникам смотреть на нее как на равную. А что, если кто-нибудь оскорбит ее, а его, Уилла, в этот момент не будет рядом, и он не сможет защитить ее? А что, если общество станет презирать их, отвергнет, и со временем Тесса возненавидит его за то, что из-за него ей суждено провести много лет во враждебном лондонском Анклаве? А что, если оба они начнут настолько сильно тосковать по Джему, что не смогут забыть его и начать жить своей жизнью?

Что, если он не сможет сделать Тессу счастливой?

Мысли беспорядочно кружились в мозгу Уилла, подобно снежинкам, подхваченным вихрем. Он разжег огонь в камине, и в комнате постепенно стало тепло. У стены возвышалась гигантская кровать с пологом, а на прикроватные столики кто-то – скорее всего, Шарлотта – поставил по букету. Белые цветы наполняли комнату пьянящим ароматом, трещали поленья за чугунной решеткой, шуршали снежные хлопья, которые ветер швырял в стекла. Через какое-то время дверь приоткрылась, и в спальню заглянула Тесса. Она улыбалась, и глаза ее излучали мягкий свет.

«А что, если сегодняшний день и в ее жизни окажется самым счастливым? Что, если каждый последующий день будет становиться все тяжелее и печальнее, и в конце останутся лишь тоска и пустота?»

Уилл судорожно вздохнул и попытался улыбнуться.

– Тесс, заходи.

– О, прекрасно, ты одет, – сказала она. – Честно говоря, я боялась, что у тебя будет растерзанный вид, как у Сидни Картона [65] Сидни Картон – персонаж романа Диккенса «Повесть о двух городах», никчемный алкоголик, вечно пьяный и неопрятный. . Чтобы меня шокировать. Можно Софи войти? Она должна помочь мне с платьем.

Уилл молча кивнул. Тесса прищурилась. Уилл подумал, что она, зная его лучше всех в этом мире, сразу догадается о терзающих его страхах и сомнениях.

А вдруг она решит, что он сомневается в ней ?

Тесса обернулась, сделала знак Софи, и женщины скрылись в гардеробной, примыкавшей к спальне.

Уилл сидел неподвижно и тупо смотрел на собственные руки. Черт возьми, размышлял он, ведь он ни разу не испытывал страха, ни о чем не сожалел вплоть до свадьбы. Каждое утро, просыпаясь, он с изумлением спрашивал себя: неужели человек может быть так счастлив, неужели в душе может рождаться столько надежд? В следующую секунду у него возникало желание рассказать о своих чувствах Джему, но Джем был далеко. Горе и любовь жили в его душе рядом, как свет и тьма. Но никогда, ни разу он не усомнился в своей любви к Тессе.

Из соседней комнаты послышался шорох шагов и негромкий смех; Софи появилась на пороге, подмигнула Уиллу и скрылась, плотно затворив за собой дверь спальни. Затем из гардеробной вышла Тесса в синем бархатном халате. Волосы ее были распущены, густые каштановые кудри спадали на плечи и спину.

Она пересекла комнату, неслышно ступая босыми ногами по ковру, и опустилась на сиденье в оконной нише напротив мужа.