Сергей Петренко - Снимите розовые очки [litres]

– В армии я не служил, – пару раз выстрелив для проформы, ответил я, просчитывая бросок, который задумал сделать. Нужно было кончать эту комедию поскорее, пока оставшиеся силы полностью меня не покинули. – Тут всему научился, по ходу пьесы. Кстати, а как ты нас нашел, мы же так далеко от вас ушли? Я думал, что, когда завалился проход, мы навсегда от твоего бандитского воинства отделались.

– Ба, так я тут все ходы-выходы знаю, – посмеиваясь, ответил рыцарь и не преминул выпустить несколько зарядов, как бы предваряя мои мысли о предстоящем броске. – Моих хлопцев вы многих положили, а остальные разбежались – трусы поганые, тоже мне воинство. А я поверху, по скале, там тропинки проложены сюда наверх; я догадывался, куда вы направляетесь – больше некуда. Но это вам незачем, во-первых, не разобрались бы тут с этой-всякой механикой, а во-вторых, я вас по-любому убью. От меня никто пока не…

Последние слова он договорить не успел, я выскочил из укрытия, достав меч, и гигантскими прыжками помчался навстречу или полной победе, или позорному поражению…

Мой меч со свистом рассек воздух и со всей силой рубанул по врагу, как бритвой пройдясь по доспехам, распоров пластиковое плечо кирасы и отрезав приличный кусок красно-черного, порядком ободранного, плаща. Но серьезных повреждений противнику я, к большому сожалению, нанести не смог, – здоровила оказался необычайно проворен, он выхватил из-за пояса широкий черный тесак и, выбив сноп искр, отбил им мой клинок, а затем отскочил на пару шагов, приняв боевую стойку.

Дело принимало скверный оборот, очень скверный – напротив меня в оборонительной позиции застыл мощный и почти не уставший противник, я же находился на пределе сил. Кроме того, его тесак оказался сделанным из металла, а не пластика, что меня крайне удивило; длиной этот огромный нож уступал моему мечу не намного и представлял собой грозное оружие в умелых руках. А руки у моего оппонента были явно умелыми и натренированными.

– Что, не ожидал, что мой ножичек тоже будет из стали? – скрипучим фальцетом спросил он. – Думал, один ты такой умный? Я сразу заметил, что у твоего отряда мечи из железа, по ранам моих людей заметил, гномьей пластмассой таких увечий не нанесешь. Где это вы, интересно, такие мечи тут себе раздобыли, неужели сами сделали? Тогда – молодцы, хоть вы и враги, я вот за полтора десятилетия здесь до такого не додумался. Но и я все-таки не лыком шит – у меня имеется особый, ритуальный мачете, я им людишек казнил. Мне его по знакомству один колдун с Земли привез. Так что посмотрим, кто кого. Думал, небось, на колбасу меня покромсать – не на того напал!

И он начал, выполняя загадочные пугающие пассы тесаком, топтаться на месте, перенося вес тела то на одну, то на другую ногу, готовясь к нападению. Первый его выпад показал, что противник мне на этот раз достался по-настоящему опасный, – я успевал только отмахиваться от веера ударов, даже не пытаясь атаковать. Если бы не панцирь, мне пришлось бы гораздо хуже, вполне вероятно, что его первая атака стала бы для меня последним, что я увидел в жизни. К счастью, панцирь устоял неистовому натиску мачете, но покрылся множеством глубоких царапин и вмятин, в паре мест он оказался даже слегка прорублен, ведь Олаф выковал его не из высокопрочной стали, а из самого обычного железа, безо всяких там легирующих добавок…

Мы продолжили противодействие, он чаще нападал, а я, соответственно, оборонялся, хоть изредка пытаясь достать его клинком. Латы у людоеда были из полимера, и меч разрезал их легко, конечно, в те немногие разы, когда мне удавалось дотянуться до соперника, но слабость доспехов с лихвой компенсировалась умениями и натиском их обладателя, виртуозной игрой оружия он полностью загонял меня. Казалось, еще совсем чуть-чуть, и я в буквальном смысле свалюсь на пол от нечеловеческой усталости. Ноги налились свинцом, руки переставали слушаться, я с огромным трудом кое-как парировал удары как будто свежеющего от драки неугомонного противника.

Он словно черпал силы из самого процесса боя, заряжался энергией по мере моего ослабления, насыщался адреналином. Его удары становились чаще и сильнее, мое сопротивление – слабее и близилось к полному угасанию. Мне не удалось положить его сразу неожиданной первой атакой, к длительному сражению я был совершенно не готов, и я ощущал, что, начиная отдавать ему шаг за шагом поле боя, вскоре отдам и собственную жизнь.

– Что, сдыхаешь, щенок, – радостно зубоскалил бывший наемник, – ничего, подожди чуть-чуть, и я тебя на филейные куски порежу, вырезку из тебя сделаю, балыковую, а потом поджарю и съем. На тебе – держи – держи! – Он продолжал сыпать ударами.

Я внезапно почувствовал, что ноги подгибаются, под натиском противника начал непроизвольно откидываться назад, падение ускорилось, и вот – я на полу. Ухмыляющийся громила отвел назад тесак, готовясь нанести завершающий удар, прицелившись прямо в незащищенное горло. Не имея сил противостоять, раскинув руки в стороны, выпустив меч, я отрешенно ждал неминуемой смерти.

Неожиданно враг как-то вздрогнул, выронил мачете и, закатив глаза, грузно грохнулся наземь рядом со мной, мерзкой физиономией прямо в пол. За его спиной, сжимая забрызганный кровью меч, со страшным выражением лица, обрамленного торчащими в стороны растрепанными огненными волосами, как сама богиня возмездия, стояла Джина. Больше я ничего не увидел, тут же провалившись в беззвучную пустоту…

Я почувствовал прохладную влагу на губах. Мне грезилось, что я, зачем-то зажмурившись, поднес голову к чистому свежему лесному ручейку и пью его без остатка, но ручеек никак не пересыхает, а я пью и пью. Открыл глаза – возле меня на коленях стояла Джина и смоченной водой тряпицей протирала мои пересохшие и потрескавшиеся губы. В голубых глазах были слезы, они проложили влажные бороздки на покрытых пылью недавних битв милых щечках. Когда девушка увидела, что я пришел в себя, она натянуто улыбнулась.

– Я думала, ты погиб, – прошептала она. – Твои латы изрублены, сплошные дыры, я боялась снять доспехи, чтобы посмотреть, что под ними, боялась не услышать биения твоего сердца.

– Раз я дышу, значит, жив, – с трудом разлепляя спекшиеся губы, ответил я. – Мы с тобой не раз на рыбалку сходим, там, на Земле. – Я устало улыбнулся. – А где же наш герой-людоед? – Я приподнялся на локте и увидел лежащего на животе, вытянув руки по швам, поверженного громилу. – Что с ним, окочурился?

Спину бывшего наемника пересекал след от разрубившего доспехи до самой плоти меча, страшная рана была разворочена, на пол стекала кровь.

– Как же, дождешься от него, – хмыкнула Джина. – Я, когда увидела, как ты упал, подумала, что этот мерзавец тебя убил. Вскочила, схватила меч, подбежала сзади, но до его головы не дотянулась, рубанула по спине. Но жив он, ворочается. Я ему, видимо, позвонок перебила или повредила как-то, он безобидным совсем стал, ручным. Только постоянно мерзко ругается и постанывает.