Джеймс Блиш - Поверхностное натяжение [сборник litres]

С запозданием он прибавил шагу. Мика уже скрылась под низкой бровью скалы, прикрывавшей большую пещеру. Он упустил из виду, в какой из дюжины небольших входов зашла Мика, едва ли помнил, куда вели два или три известных ему входа. Поэтому пришлось выбрать вход случайным образом.

Через четыре поворота коридора он понял, что безнадежно потерялся.

Это было необычно, но нельзя сказать, что совсем уж неожиданно. Сеть туннелей под Пи Хоува была лабиринтом, и не природным, а рукотворным. Высверливая в скалах свое жилище, приспособленные люди считали, что рано или поздно вооруженные до зубов громилы в скафандрах явятся сюда, за ними. Однако незваные пришельцы никогда бы не нашли нужного прохода под горой, если бы только приспособленный человек, знающий лабиринт как свои пять пальцев, не вывел бы их наружу. Да они никогда и не нашли бы приспособленных. Зубрежка была единственным ключом к скрытым проходам, потому что никаких карт лабиринта не существовало, а колонистам строго запрещалось их составлять.

Суини запомнил, наверное, не больше половины туннелей лабиринта. Если бы он не встретил кого-нибудь на своем пути, а в конце концов никто от него не прятался, то рано или поздно вышел бы на знакомый участок. Сейчас же хотелось увидеть что-нибудь такое, чего раньше ему не показывали.

И самое интересное, что он увидел, был сам доктор Руллман. Ученый показался из туннеля, шедшего под углом 20 градусов к коридору, где находился Суини. Доктор вышел как раз перед ним, и даже не заметил, что Суини шагает сзади. Секундная заминка – и Суини отправился за ним настолько тихо, насколько было возможно. Шумная система вентиляции помогала скрывать шаги.

У Руллмана была странная особенность пропадать на долгое время, от нескольких часов до целой недели. Если кто и знал, куда он ушел и что там делает, не считал нужным говорить об этом. Теперь появился шанс, что Суини откроет этот секрет. Возможно, исчезновения Руллмана были связаны с наступающим метеорологическим кризисом на Ганимеде, о котором Суини все чаще и чаще слышал в обрывках случайных разговоров. С другой стороны… А что же с другой стороны? В любом случае, он ничем не рискует, если предпримет попытку узнать все сам.

Руллман двигался быстро, прижав подбородок к груди, словно шел по столь знакомому пути, что мог передвигаться с закрытыми глазами. Один раз Суини практически потерял его из виду, поэтому, соблюдая осторожность, сократил расстояние между ними; лабиринт был достаточно комплексным, так что Суини мог быстро нырнуть в какой-нибудь закоулок, если бы почувствовал, что Руллман вот-вот обернется. Суини слышал, как ученый издавал непредсказуемые, но упорядоченные звуки, являвшиеся скорее модуляциями, а не связной речью. Они явно не были средством коммуникации, не включали никакие механизмы, не служили каким-либо пропуском для Руллмана, так как Суини беспрепятственно шел по тому же пути, не издавая никаких звуков. Должно быть, Руллман не осознавал, что их издает. Суини недоумевал: он никогда не слышал, как кто-нибудь напевает себе под нос.

Каменный пол под ногами Суини стал постепенно подаваться вниз, уходя все дальше и дальше. В то же время он заметил, что воздух становился теплее с каждым шагом. Издалека слышались приглушенные звуки работающего оборудования.

Итак, становилось все жарче и жарче, но Руллман, с той же беспечностью, шел вперед. Шум, который теперь Суини смог распознать, как работу многочисленных насосов, также усилился. Два человека шагали вдоль длинного прямого коридора, по бокам которого находились закрытые двери. В коридоре было темновато, однако Суини позволил Руллману уйти чуть дальше вперед. На другом конце коридора жара стала немного спадать, к большому облегчению Суини, так как он ощущал нараставшее головокружение. Руллман же не выказывал ни усталости, ни каких-либо других признаков влияния перепадов температур.

В конце туннеля Руллман резко нырнул в боковой проход, оказавшийся выходом на каменную лестницу, ведущую вниз, куда также довольно ощутимо устремлялся теплый воздух. Суини знал, что под действием силы тяжести теплый воздух должен подниматься. Почему же здесь он шел в противоположном направлении? Этого Суини себе представить не мог, тем более что на этом уровне не видно было никаких воздуходувов. И так как поток воздуха теперь шел к Руллману, он мог донести до ученого и шум шагов Суини. Поэтому Суини пришлось, осторожничая, идти на цыпочках.

Когда Суини спустился с лестницы, Руллмана нигде не было видно, а Суини оказался в длинном коридоре с высоким потолком, который шел далеко, насколько было видно, а потом уходил вправо. На внутренней стороне туннеля через регулярные интервалы стояли низкие аппараты, за каждым из которых возвышались горизонтальные металлические змеевики. Именно от них и исходили те звуки, которые слышал Суини.

Здесь уже было холодно, даже слишком, несмотря на сильный поток теплого воздуха, дувшего вниз по лестничному пролету. Суини подумал, что с действием законов термодинамики в этом месте явно было что-то не так.

Он осторожно двинулся дальше. Через несколько шагов после первого же работающего механизма (да, самой холодной его частью были блестящие изгибы труб, как будто именно они испускали холод) он нашел люк, несомненно бывший воздушной шлюзовой камерой. Более того, ее использовали: внешняя дверь была герметично закрыта, но небольшой световой индикатор рядом с ней оповещал, что шлюз работает. Противоположную от шлюза стену занимал ряд шкафов для скафандров, которые, однако, были открыты настежь и пусты.

Однако все прояснила табличка на клапане шлюза. Надпись на ней гласила:

ЛАБОРАТОРИЯ ПАНТРОПИИ № 1

Опасно, не входить!

Суини в панике отпрянул от шлюзовой камеры, как человек, разыскиваемый за убийство, шарахается от знака «50 000 вольт». Теперь все стало ясно. Никаких особенных выкрутасов с термодинамикой в этом коридоре – ведь это типично для любого холодильника! Большие приводы были насосами, тепловыми насосами. Их змеевики не покрылись инеем только потому, что в воздухе Ганимеда отсутствовали водяные пары. Тем не менее они забирали тепло из окружающего воздуха и перекачивали его по ту сторону каменной стены, в лабораторию пантропии.

Поэтому неудивительно, что лаборатория была защищена от остального лабиринта шлюзовой камерой и что Руллману пришлось надеть космический скафандр, чтобы зайти в нее.

На другой стороне было жарко. Слишком жарко для приспособленного человека.

Но для какого приспособленного человека?

Зачем Руллману пантропия на Ганимеде? Этот исторический этап, казалось, уже пройден и остался далеко в прошлом. Однако происходившее в этой лаборатории было так же чуждо природной среде Ганимеда, как природная среда Ганимеда была чужда земной среде.