Ингерсол Локвуд - Невероятное подземное путешествие барона Трампа [litres]

По приказу королевы трое самых мудрых из миккаменков были выбраны, чтобы сопровождать Балджера и меня, заботиться о наших нуждах, объяснять нам всё – словом, делать всё, что в их силах, чтобы наше пребывание в этой стране было как можно более приятным.

Их имена, насколько я могу их произнести, были доктор Небулос, сэр Эмбер О'Пэйк и лорд Корнукор. Я должен объяснить вам, дорогие друзья, значение этих имен, ибо вы можете подумать, что имена их могут указать на то, что они были не совсем в своем уме. Но как я вам уже сказал, они были тремя самыми мудрыми людьми в стране прозрачного народа, и отсутствие ясности, отображенное в их именах, относилось исключительно к их глазам.

Как вы знаете, многие ученые нашего мира выглядят иначе, чем обычные люди. Они часто сутулые, длинноволосые, с поджатыми губами, близорукие, с шаркающей походкой. Так вот, единственным отличием, которое после долгих лет глубоких изысканий проявлялось у самых мудрых жителей подземного мира, было лишение их прекрасных хрустальных глаз былой ясности. Теперь, я думаю, вы поймете, почему эти трое учёных народа миккаменков были названы именно так.

Во всяком случае, несмотря на свои странные имена, это были три весьма выдающихся джентльмена, и сколько бы раз я ни задавал им один и тот же вопрос снова и снова, они всегда были готовы дать мне такой же вежливый ответ, как и тот, который я получил в первый раз. Они сделали для нас всё, что я только мог от них ожидать. Но на самом деле мне хотелось только одного – что бы они позволили мне посмотреть сквозь них.

Этого они старательно избегали. И как бы ни жестикулировали они во время своих описаний, и как бы я ни старался, поймать удачный момент, непременно черный веер всегда был на моем пути.

Естественно, не только они, но и любой житель этой страны почувствовали бы отвращение к тому, что совершенно незнакомый человек пытается заглянуть внутрь них, и я не мог винить их за это. И я уже отчаялся когда-нибудь увидеть бьющееся, подобно колебанию маятника, живое человеческое сердце.

Мы с лордом Балджером были более чем довольны нашими новыми друзьями. Хотя они так старались устроить нас поудобнее, что порой переусердствовали и не оставляли мне ни минуты свободного времени, чтобы сделать, например, записи в моем блокноте. Они были чрезвычайно заботливы, чтобы я даже в мыслях не позволил себе подумать, что у них может быть что-то не так.

– Потому что, – сказал сэр Эмбер О'Пэйк, – теперь, когда ты нашел дорогу в наш подземный мир, маленький барон, я уверен, что каждый год к нам будут приходить гости из твоего народа, и я уже распорядился приготовить по этому поводу дополнительные кровати, как только удастся добыть для этого материалы.

Доктор Небулос дал мне очень интересный отчет о различных недугах, которыми страдают миккаменки.

– Все болезни среди нашего народа, маленький барон, – сказал он, – чисто психические или эмоциональные, то есть от избытка ума или от излишества чувств. Среди нас нет такого понятия, как телесная немощь. Вино и крепкие напитки неизвестны в нашем мире, а пища, которую мы едим, проста и легко усваивается. У нас чистый воздух и хотя люди мы активные и трудолюбивые, все же мы достаточно много спим. Поскольку наши законы запрещают использование ламп или факелов, исключение возможно только для тех, кто трудится в тёмных шахтах, то мы не можем разрушить свое здоровье, превратив ночь в день. Мы ложимся спать в тот самый момент, когда река света перестаёт течь. Единственная болезнь, которая доставляет мне больше всего хлопот, – это ибурюфросния [8] В подлиннике iburyufrosnia. .

– Скажите, пожалуйста, а какова природа этого недуга? – переспросил я.

– Это склонность быть слишком счастливым, – серьезно ответил доктор Небулос, – и я с сожалением должен сказать, что несколько наших сограждан, пострадавших от этого недуга, сократили свою жизнь, отказавшись принимать мои лекарства. Она обычно развивается очень медленно, начинаясь с наклонности хихикать, которая через некоторое время сменяется сильными приступами смеха.

Например, маленький барон, когда ты пришел к нам, на многих из наших людей напала агрессивная форма ибурюфроснии ; и хотя господин Холодная душа, придворный угнетатель, приложил большие усилия, чтобы остановить ее, все же он оказался совершенно бессилен. Она распространилась по городу с поразительной быстротой. Сами не зная почему, наши рабочие во время работы, наши дети во время игры, все наши люди начали смеяться, что было для них крайне опасно. Я обследовал несколько самых тяжелых случаев и обнаружил, что при той скорости, с которой бьются сердца большинства из них, они погибнут за одну неделю. Это было ужасно. Был поспешно созван совет, на котором было решено скрыть тебя и лорда Балджера от посторонних глаз. Но, к счастью, мое мастерство одержало верх в этой ситуации.

– Вы увеличили количество таблеток, которые нужно принимать? – переспросил я.

– Нет, маленький барон, – сказал доктор Небулос, – я увеличил их размер и покрыл сухим порошком, который чрезвычайно затруднял их глотание, и таким образом заставил тех, кто их принимал, перестать смеяться. Но было несколько случаев настолько жестоких, что их нельзя было вылечить таким способом. Я приказал пристегнуть этих людей широкими ремнями и держать их рты открытыми с помощью деревянных клиньев. Как вы понимаете, это так затруднило их смех, что они очень быстро совсем отказались от него.

Ах, маленький барон, – продолжал мудрый доктор со вздохом, – это был самый печальный день для человечества, когда люди научились смеяться. Я считаю, что этим бесполезным радостным возбуждением мы обязаны вам, людям верхнего мира. Будучи подверженными то пронизывающим ветрам, то морозам, вы приобрели привычку дрожать, чтобы согреться, и мало-помалу эта привычка так разрослась в вас, что вы продолжали дрожать независимо от того, замёрзли вы или нет. И просто называли привычку эту другим именем. Так вот, мои знания в области человеческого тела объясняют мне, что эта дрожь – очень мудрое решение природы, чтобы поддерживать кровь в движении и таким образом спасти человеческое тело от гибели во время холода. Но почему мы должны дрожать, когда мы счастливы, маленький барон? Всякое удовольствие – это мысль, и все же в тот самый момент, когда мы должны поддерживать наши тела в идеальном покое, насколько это возможно, мы подчиняемся этой нелепой дрожи. Разве мы дрожим, когда смотрим на красоты реки света, или слушаем прекрасную музыку, или созерцаем любимый лик нашей милостивой королевы Галаксы? Но хуже всего, маленький барон, эти бессмысленные трепет и дрожь, что мы называем смехом, в отличие от хороших, глубоких, долгих, здоровых вдохов, опустошают лёгкие, не давая им наполниться снова, и поэтому мы часто видим, как все эти хихикающие и смеющиеся падают в обмороках, буквально задыхаясь от своих собственных диких и неразумных действий. Я всегда утверждал, маленький барон, что только мы одни из всех животных имеем привычку смеяться, и теперь я рад, что мое мнение подтвердилось благодаря моему знакомству с мудрым и достойным лордом Балджером. Понаблюдай за ним. Он так же хорошо, как и мы, знает, что такое быть довольным, веселиться, радоваться, но он не подвергает себя приступам бесполезного смеха. В его искрящихся глазах – истинных окнах души – я вижу, как он счастлив, я могу измерить его радость и отметить его удовлетворенность.