Николай Грошев - Сын славного города [СИ]

Вот. Видимо, потому её Прива магией и наградила. Чтоб бедняжка могла хоть как-то жить, апосля того, как повзрослеет и родители кормить её, по факту лет младых, перестанут.

Так, наверное, и есть и магия её получается, не Баргова, а от Привы самой…, но до чего дух захватывает смотреть на её хрупкую фигуру, её прекрасное лицо! И ведь понимает всё, а всё равно, восхищением наполняет его вид этой девушки, когда должно ему от жалости и сочувствия слезу пустить, по судьбе несчастливой девушки этой.

Её спутник, напротив, судьбой обделён не был — впору подумать, что в день, когда родился он, Прива рядом с ложем матери его стояла и благословила его благостью своей.

Очень высокий, мускулистый, с широкими плечами, настоящий гигант, да в очень странных одеждах — чёрный жилет, оголявший руки и такие же штаны. Логран был готов поклясться, что одежда сделана из кожи, но при каждом движении, она вела себя странно, словно это плотная ткань, а не кожа вовсе. Да и чёрной разве кожа бывает? Наверное, бывает всё-таки. Явно не из их краёв люди эти. Ярче всего это видно потому, как гигант носит своё оружие. Два длинных меча у него за спиной висят, на кожаных ремнях, а не у пояса. Рукояти торчат над плечами — так оружие ни один из господарей не носил. Может он просто мало господарей видел, но в Южном уж точно никто так мечи не носит. Выхватывать их может и удобнее так, но как обратно в ножны засунуть? Целое приключение получится с риском самому себе горло перерезать.

Несколько долгих минут, незнакомцы стояли без движения, только головы едва заметно поворачивают, да взглядами окидывают овраг, ставший последним, что видел в своей жизни юноша, для Лограна оставшийся безымянным.

— Мне жаль. — Произнесла девушка, мягким, полным печали голоском.

— Он пал достойно. — Ответил мужчина, хмуря брови. — Как и положено мужчине, в битве, среди мёртвых тел своих врагов. Мне есть, что сказать о его силе.

— И всё же…

— Мне тоже жаль Отала, но лишь того, что он не вышел из этого боя живым. Он победил, достойная битва, достойный враг. Но победа пришла к нему вместе со смертью.

— Бедный мальчик. Ему так не повезло! Просто ужасно. — Качая головой, сказала Отала. Её личико, наполнилось сочувствием к несчастной судьбе погибшего юноши.

— Почему? — Повернув голову, спросил мужчина.

Девушка моргнула, резким движением головы отбросила прядь волос за плечо и вопросительно приподняла одну бровь.

— Что почему? — Спросила она, не понимая вопроса.

— Почему ужасно и не повезло?

— Как почему? Но… — Изящным движением руки она указала на тела.

— Он погиб как подобает. Его душа обязательно найдёт себе сильное тело. Он вернётся в мир живых, в теле могучего воина и прославит своё имя ещё не раз. Его имя будут помнить, его меч не раз ещё напьётся крови врагов — в иной жизни, в сильном здоровом теле.

Девушка, молча, посмотрела на мертвеца. Логран видел, что она хочет что-то сказать, и подозревал что — ведь всем известно, что мёртвые умирают навсегда. Души уходят в иной мир, тот, что лежит за гранью понимания живых, и лишь от тебя зависит, в Небесные Обители или же в Подземное Царство Барга, ты попадёшь после смерти своей.

Гигант поднял мечи погибшего, сложил их на его тело и, подхватив его двумя руками, под колени и спину, поднял с земли.

— Его погребальный костёр загорится у стен Батэла…, - сказал гигант, и осёкся, хмуро глядя перед собой. Логран в этот момент ощутил прилив возмущенья и некоторой злости, каковые, естественно, поспешно проглотил и забыл, что они вообще появлялись — бедняга этот умер уже, а вот ему помирать, пока не хотелось. От такого здоровяка, да ещё и колдуна, а то и двух, ему не убежать при всём желании.

Отала покачала головой — с явным осуждением. Сжигание мёртвых на костре она не одобряла, как впрочем, почти любой житель Катхена.

— Отала, — заговорил гигант вновь, — он ездил к родным. У него они есть. Его душа будет рада видеть родных у своего погребального костра, мне стоит послать за ними?

— Думаю, не стоит. — Ответила девушка, вздрогнув. Логран в тот момент, тоже вздрогнул — представил, какой ужас придётся пережить родным парня, видя, как его тело превращается в пепел у них на глазах, что, несомненно, обречёт беднягу на печальные приключения в посмертии. Приве такое не понравится, она будет гневаться.

А когда гневаются Боги, ничем хорошим это не кончается.

— Наверное, ты права. — Согласился гигант. — Эта земля населена дикарями. Они не понимают.

Он шагнул в зыбкий овал и исчез. Девушка секунду смотрела ему в спину, потом повернула голову и окинула взглядом овраг, где остались только волки и мёртвая лошадь.

— Поверить не могу, что я изменила степных волков для их леса. Они и так настоящие монстры, а я их превратила…, впрочем, не важно. Что сделано, то сделано. Великие Силы расставят всё по своим местам.

Девушка шагнула в зыбкий воздух и эта волнистая клякса в пространстве, просто исчезла, он даже не заметил как.

Логран сидел в своём укрытии ещё около часа. Маги не вернулись, волков не видно. Он встал на ноги и решительно спустился вниз. Напился, набрал воды в крошечный бурдюк и, прежде чем уйти, подошёл к останкам лошади. У погибшего, вряд ли были только мечи и лошадь. Возможно, что-то ещё осталось. Недолгий поиск был щедро вознаграждён — он нашёл походную сумку.

Она была не слишком полна, но ценности своей от этого не потеряла нисколько. Совсем немного еды — кусок мяса, ломоть сыра, покрывшийся плесенью хлеб. Хлеб Логран выбросил, сердито качая головой — наверняка с Севера хлеб. Там ничего делать не умеют, ни то, что хлеб, детей и тех делать не умеют — глянешь на него и всё, хоть глаз коли, да уснуть никак, кошмары снятся потом…, ну, отец так говорил. Сам-то Логран с Севера никого не видел ни разу. Мать у него с Севера была, отец частенько об этом напоминал, указывая, что Логран на человека похож, лишь потому, что от отца ему считай всё и досталось. Милостью Привы конечно, по поводу чего отец регулярно сокрушался — за что такая милость мальчику досталась, ежели мать у него страшна была как греховность всего этого мира, да что там! Отец утверждал, что у Барга зад считай воплощение самой красоты, в сравнении с лицом матери Лограна. Отец из жалости на ней и женился, не только конечно — господари повелели, он и женился, а она потом в лес убежала, к своим. К кому своим, Логран так и не узнал — отец на сей вопрос отвечал всегда одинаково. Или плевался в пол или сапогом кидался. Когда уворачиваться от сапога надоело, а во лбу шишка появилась, Логран свои вопросы и оставил…, глядя, как летит плесневый хлеб в ручей, как серебристая вода уносит его вниз по овражку, Логран задумался. Отец, конечно, врать бы не стал. Зачем ему это? Но…, да нет…, да в любом случае, уже слишком много времени прошло. Да и какая разница теперь? Она ушла так давно, что он не помнил дней, когда бы у него была мать.