Николай Грошев - Пламя войны [СИ]

Лёг, свернувшись клубком, что бы сберечь тепло. Закрыл глаза.

Спустя минуту ворчливо перевернулся на спину. Полежал. Поднялся и перелёг туда, где песка вовсе не было только камни. Лёг на спину, вытянувшись струной.

Снова сел, сердито глядя на камни.

Он не ощутил холода. Радон впервые за много лет обратил внимание на то, что его тело совершенно никак не реагирует на холод. А камни ночью, на берегу, ну никак не могут быть тёплыми. В Орхусе, всё списывал на то, что пол прочный, дерево само по себе не особо холодное, а песок просто прогревается на солнце за ночь. Как-то убедил себя, что всё в порядке…

А теперь всё очевидно — он больше не чувствует неудобств, ему больше не нужно сберегать тепло. Он сам тепло. Он сам — огонь.

— Магия. — Проворчал ариец, злобно хмуря брови.

Его тело не может страдать от холодных ночей. Хорошо вроде, да?

Ничего подобного! Он сам не заметит, как станет слабым и мягким! Если уже не стал. А слабость, она как яд, как гниль на деревянном полу — расползается везде, всё тело отравит. И он сам не заметит, как одрябнут мышцы, как хуже станет реакция. А, однажды, он перестанет полагаться на свой топор, его оружием станет магия, словно у какого-то вшивого мага.

Ариец сгорбился, ссутулился — душа пылала от гнева. Ну, за что ему это? Ведь он прошёл сотни битв. Его топор завершил путь тысяч могучих воинов. Он был непобедим.

И зачем? Что бы в конце стать жалкой мокрицей? Таким как этот визгливый селянин?

Радона прошибло ледяным потом — что если и правда, таким станет однажды? Тут магия, тут всё сложно, подло и страшно. Магия коварна, она сжигает души, делает их слабыми.

Может её для того и придумали. Что бы трусливые и слабые, могли мстить сильным.

Радон зарычал от злобы — он вдруг вспомнил, каким стало его лицо. Белое, мертвенно белое лицо с красными кострами вместо глаз. Он теперь похож на магов! Он, Предводитель Радон!!!

Гигант вцепился пальцами в своё лицо и с рёвом в одно место раненного буйвола, попытался содрать с себя магическую пакость. Пальцы коснулись кожи, зарылись в волосы, он надавил сильнее, захрустели кости…, волосы?

Ариец икнул пронзительно и поспешно схватил топор, уложенный рядышком, чтоб спать не мешался. Повернул топорище — лицо. Хмурый взгляд, такой дорогой сердцу. Густые брови и его собственные волосы. И нос на месте и щёки тоже те самые, которые он уже 20 лет не видел.

У него снова отросло лицо!!!

— Ар! Ар! — Взревел ариец, салютую топором небесам этого мира.

А утром товарищи по оружию, едва его сияющую физиономию увидели, за оружие схватились — забыли они уже, как он выглядит на самом деле.

Но ничего, обошлось.

— Как? — Только и выдохнули они, когда поняли, что перед ними Радон.

— Не знаю. — С улыбкой на всё лицо, сообщил ариец. — Само получилось.

Из-за этого превращения Радона, выступление отложили на несколько часов, а когда собрались двигаться, Логан, вдруг подумал, что такое событие следует отметить.

Всё вино, какое взяли в Сабе, в этот день пошло на чествование возвращение лица Радона на положенное ему место. Весь лагерь веселился до глубокой ночи. В тот день девушки Висинии, в полном составе уехавшие вслед за армией Логана, дабы скрашивать ночи на привале в пути долгом, работали не покладая, так сказать, и всё такое. В общем, пьянство и разврат процветали.

Один только Дубина был мрачен и хмур. Пил как конь и под конец рыдал в три ручья — несмотря на радость такую, Радон про него не забыл и должности Головы лишил, назначив замес-то него — Крикушу. Бабу Головой назначил!!!

Дубина раз сто за день себя ущипнул — ну как так можно? Баба и Голова. Это ж прям вообще, словно небесный слон, державший землю на своей спине, вдруг споткнулся и мир начал падать в Хаос. Да и не один он такой был, кому казалось, что мир перевернулся. Крикушу-то, поначалу слушать никто и не собирался. Ну, сказал господарь Радон, шо баба теперь за Голову, ну посмеялись — шутка же то, тут и ежу понятно.

А она и правда командовать стала. Ну, сама напросилась — баба же, место знать надобно своё-то. Детей бабы рожают, мужа ублажают, кашу варят. А она ишь, раскомандовалася…

Ну, так примерно, один из мужчин крестьянских ей и сказал.

А она взяла и ножиком его, да прям в пузо. Не убила, нет. Но упал весь и орал так, что народ-то поднялся да как на неё пойдёт! А Крикуша ощерилась, словно духи злые в неё вселились и с ножом на месте вертится, не пускает к себе никого. Ну, народ всё сразу понял — злые духи ею овладели. А тут рецепт один, испокон веков все знают — надобно изловить и в воду. С головой. А ежели всплывает, палкой вот по хребтине и снова туды.

И вот как помрёт, значит всё, очистилась бедняжка от духов. Хорошо еслив очистилась, то её Прива оживит. А ежели не сильно хорошо, то хоронить её надобно нести, а там уж Ганхаровы посланцы её до конца и очистят, в Рай отведут под руки белы…

— Аррр!!! — Сказал кто-то, когда Крикушу скрутили да к морю поволокли — а она ж как сильно духами одержима была, что пока ж скрутили, она троих порезала ножиком своим!

Ну, кричит кто-то, не обратили они внимания — Дубина руководил, показывал, где место без духов, что бы там её кунать в воду-то. Потащили вот…

Сам Дубина дальше не запомнил — у него в голове что-то полыхнуло, и он упал. Ему потом рассказали, как очнулся. То господари все пятеро на шум пришли. Увидели, что Крикушу в воду тащат, топить значит, для её же благу — и чего они разозлились так? Не понятно оно совсем.

Дубине кулаком сам Святой господарь врезал. Остальных, рыча словно безумные, господари жестоко бить начали. Люди-то как поняли, что ужас и гнев навлекли на головы свои, да как попадали на колени, Крикушу отпустили и лбами в пол — не поняли они, в чём повинны-то, но повинились тут же. Лучше уже признаться сразу, хоть и не знаешь в чём, чем потом тебя под камни положат, да будут по очереди руки с ногами в лепёшку раздавливать.

Крикуша упала, да поднялась кое-как. Вся в крови, одежда рваная, стоит с фингалом, и глаза злобно сверкают — ну точно, духи ею завладели. А с чего ещё она злая такая? Ведь всё для неё делалось, для блага её, не могла она сама вот так обозлиться. Как господари не увидели ничего?

Но, увы, они не увидели. Поднял господарь Радон, одного из них на ноги.

— Меня было плохо слышно? — Прорычал он в белое от ужаса лицо селянина.

— Ппп… — Главное, не ртом он это сказал, ну не суть.

Получил в нос кулаком и затих как-то сразу. Причём навсегда.

Радон застыл над телом, не совсем веря глазам — здоровенный детина, а рухнул и помер.

— Этих тоже нужно бить как женщин, ладонью. — Заметил тут добрый господарь Домен. Народ так громко и так облегчённо вздохнул, что в море рыбам слышно было. А Домена мгновенно назначили вторым Святым — заместителем, на тот случай, если Прива от Логана отвернётся.