Николай Грошев - Пламя войны [СИ]

Поток крестьян, воодушевлённых быстрой и относительно лёгкой победой у ворот города, заполнил улицу и врезался в щиты копейщиков. Те ответили крепкой стойкой и держали напор, пока он не ослаб. Оружие крестьян безуспешно билось о щиты, особо сообразительные, попытались ударить за щиты, подпрыгнуть там, оттянуть щиты на себя и ударить, но второй ряд копейщиков останавливал таких сообразительных, короткими, быстрыми ударами копий. Некоторые успевали ударить перед смертью, но доспех копейщиков отлично держал удар. И все как один, в полуторных шлемах. Лишь один копейщик пострадал — удар дубинки помял шлем, парень покачнулся, но на ногах удержался. А как только напор ослаб, первый ряд единым порывом отбросил первые ряды крестьян и копья поднялись. В первые же секунды боя, все первые ряды крестьян свалились под ноги копейщикам мёртвыми или воя от боли в полученных ранах.

Меньше чем за минуту, воинство крестьянское потеряло полсотни человек убитыми и раненными. Крикуша, которую сородичи обогнали, оказалась не в первых рядах — что и спасло её от смерти. Девушка, впервые в этом походе облачённая в одежды срамные с головы до ног — штаны кожаные, кираса фигурная не совсем по размеру, демонстрирующая всем очертания её полных грудей, в общем, срам один и ужас. Вооружилась она тоже не совсем обычно — лук взяла. Оружие не привычное для крестьян Сабаса. Лесов тут немного, охотиться, нужды никакой нет. Так что лук распространение получил только в тренировочных городках типа Батэла. Но она видела, как иногда этим оружием пользуются смуглолицие Шеди. На одном из привалов, девушка, превозмогая подспудный страх, обратилась к тем бесстыжим разбойникам. Пообщалась, познакомилась, завела разговор, как-то само собой получилось, что с ними сдружилась и в подходящий момент поинтересовалась луками. Один из красивых юношей Шеди, более пристально смотревших на неё, нежели другие, отдал ей свой лук…, наверное, она не взяла бы его, если б знала, что так мужчина Шеди объявляет серьёзность своих намерений и предупреждает всех прочих мужчин, что имеет вполне определённые виды на данную девушку. Но она не знала, дар тот приняла с благодарностью. А когда, спустя несколько дней, прослышала что она ещё и «шлюха бездумная», да узнала, по какому поводу ей такой эпитет прилепили — уже поздно было. Тот юноша ей и самой приглянулся…, в общем, за шашни с дикарями ужасными, её ещё сильнее возненавидели, но и бояться стали больше. А красавец Шеди, мало-мальски обучил её стрелять.

Вот с этим луком, она и оказалась в битве. И когда увидела, какие там дела творятся, взялась за лук. Ей повезло, первая же стрела легла в цель — в открытую часть шлема. Копейщик упал, но его место тут же занял другой. Прорвать строй не получилось, да и боевой задор крестьян сошёл на нет. Она крикнула «вперёд!», задние ряды крестьян, в боевом запале напирали, передние в ужасе пятились, получился форменный бардак, но паника пока что не образовалась, хотя до неё и остались секунды. Крикуша снова пустила стрелу, на этот раз, стрела отскочила от шлема, не причинив вреда. Кто-то из крестьян, отчаянно завизжав, кинулся на копья и сумел пронзить голову копейщика, узкой пикой, для забивания быков. Его тут же подняли на копья.

Но небольшая часть правого фланга атакующих, получила заряд бодрости, они ринулись в бой, строй слегка прогнулся, погибли ещё два копейщика и около двух десятков крестьян, однако, боевой запал и вопли Крикуши, таки погнали их вперёд, они снова атаковали…

А затем всё пошло наперекосяк. Улицу приготовили не просто для решительного боя. Из неё соорудили капкан, в котором армия Логана, должна была быть разбита и обратиться в бегство.

Лучники за спинами копейщиков, пустили стрелы — немного пустили и жизней они унесли тоже немного. Били навесом, без всякого прицела, чтоб не зацепить своих. Стрелы посекли людей в задних рядах, не особо охладив пыл толпы. Однако это было ещё далеко не всё.

По обе стороны улицы, на крышах, поднялось по полсотни фигур. Прежде чем их заметили, они вскинули луки. Копейщики стояли непрошибаемой скалой, луки за их спинами и на крышах, беспрепятственно расстреливали полутора тысячное войско. За пару минут от огромной массы крестьян, готовых сражаться насмерть в Святой войне, осталось чуть больше половины обезумевших от ужаса селян. Толпа отхлынула от копейщиков. Ещё немного и они ринутся бежать. Крикуша повернула лук к крышам. Стрела врезалась в грудь лучника, он закричал, падая на головы крестьян, а она вложила новую стрелу, снова в цель попала и поняла, что вокруг неё, почти физически ощутимо, разлилось озеро даже не страха, а животного ужаса.

— Назад!!! В бой! — Закричала она, продолжая снимать лучников с крыши одного за другим.

— Шлюха поганая! Мы все умрём из-за тебя! — Закричал кто-то и, прежде чем она успела повернуть голову, стрела, упавшая с крыши насквозь пробила плечо. Девушка вскрикнула, роняя своё оружие. Спустя мгновение мир поплыл, она сама упала среди мёртвых тел. Храбрость народа иссякла тут же. С воем ужаса крестьяне ломанулись прочь.

Остановил их только яростный рёв арийца. Обнажив мечи, он стоял посреди улицы, красный весь, лицо перекошено, глаза горят — толпа, словно о невидимую стену расшиблась. Ладно, гигант этот безумный, но за его спиной ещё две сотни людей перекрывших улицу! И на каждом лице холодная решимость. В глазах нет страха, лишь гнев — у тех, что идут за спиной увальня Ригеда. И холод прирождённых убийц, в глазах тех, что идут за спиной арийца.

И Ригед и Домен, покончив с отрядом за стенами, ринулись сразу за потоком крестьян, интуитивно чувствуя, что эти «воители» дрогнут при первых намёках на серьёзное сопротивление.

Так оно и случилось. Не окажись за их спинами отряды Ригеда и Домена, сбежали б, теряя тапки, да получая в спины тучу стрел.

Страх перед копейщиками и смертью с крыш, несущейся на кончиках стрел, оказался чуточку слабее, чем перед толпой одержимых убийц, воспитанных в стенах Орхуса. А иначе про них и не думали. Кто видел хоть раз, как тренируются эти безумцы, уже никогда не сомневался — в каждом, как минимум по два злых духа сидит. А тренировались те безумцы и в походе Святом тоже. На каждом привале как возьмутся за мечи свои окаянные, да как начнут злобой своей тёмной плескаться…, уж и молились люди добрые и Приве и Ганхаре, а толку всё нет, не сходит одержимость та ужасная с юношей молодых…

А это всё потому, что Орхус строили на костях тысяч крестьян до смерти запытанных господарем рыцарственным правителем, жившим там двести лет назад. Как его звали, никто не помнил, да собственно и со сроками путались, но легенду ту все знали — проклятое место…, правда, смущал тот факт, что легенда появилась в то же время, как среди крестьян пошёл слух, де живут там люди духами злыми одержимые…, но ведь все ж их видели! Безумные они. И делают всякие невозможные штуки — точно-точно, легенда та шибко-шибко правдивая.