Николай Грошев - Пламя войны [СИ]

Ну а как иначе? Еслив столько людей говорят, что так было, значит, оно так и было как говорят. Люди они врать не станут, зачем им врать-то? Проклят Орхус. Один только Святой господарь не одержимый, потому что его сама Прива бережёт, на то он и Святой весь…

Крестьяне развернулись и вновь атаковали. А Домен и Ригед направили свои отряды к зданиям, что стоят по обе стороны улиц. Лучники, видимо, интуитивно сообразив, что вновь прибывшие гораздо опаснее крестьян, переключили прицел на них. Два десятка воинов пали, пронзённые стрелами. Остальные, вышибая окна и двери, успели заскочить в здания и за полминуты очутились на верхних этажах. Не везде там были выходы на крыши, не везде они были достаточно широки. Слева, в здании, куда двинулся Ригед с десятком воинов, их встретил визг женщин и детей. Целая семья сжалась в комок в дальнем углу. Не обратив на них внимания, воспитанники Орхуса ринулись вверх по лестнице. Выхода на чердак там не было, а может в спешке просто не нашли. Ригед кинул меч в ножны, ухватил тумбу поменьше, взревел как бык и с силой швырнул её в потолок. Штукатурка посыпалась, тумба пробила покрытие и исчезла в широкой дыре. Парень рыкнул довольно, ухватился пальцами за края дыры и поднялся на чердак. За ним так же быстро наверх заскочил второй, за ним третий. А Ригед снова взял тумбу в руки и бросил её в покатую стену — тумба пробила крышу насквозь, там кто-то крикнул, видимо, лучник, стоявший спиной к скату крыши, тумбу удачно поймал.

Прежде чем Ригед успел выскочить в дыру, в неё ринулся товарищ по оружию. И тут же грохнулся на пол — в глазу стрела торчит. Парень зарычал от злобы и горя — чувства не свойственные их учителям, но отделаться от них, Ригед не мог. Гибель каждого парня, с которым он рос годами, с которыми проходил кошмар тренировок — каждая такая смерть, причиняла ему сильную боль. Он не мог относиться к смерти так же как его учителя. Так и не смог научиться, хотя и отчаянно пытался, увы, смерти братьев по оружию, оставляли глубокие раны в его душе…

И этим он тоже ужасно мучился — считал себя слишком слабым, что бы вести друзей в бой.

Сейчас всё это снова навалилось. Душа сжалась от боли. Однако одну из самых важных наук от сынов Тара, он перенял успешно — боль, страх, непонимание, всё, что смущало разом и терзало душу, непосредственно в бою, мгновенно давилось бешеной злобой, настоящим боевым безумием.

Так случилось и в этот раз — боль потери резанула по живому, он понял, что следующий кто ринется в дыру, рискует умереть. Возник страх за себя, за друзей. Спустя мгновение, словно в голове ручку повернули — щёлкнуло, и мир утонул в кровавых тонах, разум накрыло бешенством.

Он с рёвом выскочил в дыру, кубарем покатился по крыше. Десяток стрел врезались в черепицу, не задев его. Ригед врезался спиной в бортик на краю крыши, тут же вскочил и ударом кулака отправил вниз, одного из лучников. С криком тот упал на поле битвы и тут же был изрублен в куски крестьянами, получившими новый заряд бодрости. К страху, теперь прибавилась и отвага — лучники летели вниз уже со всех сторон. Поток стрел снимавших обильную жатву кровью, быстро сходил на нет. Крестьяне поняли, что их враг падёт, победа близка и толпа врезалась в щиты, не обращая внимания на павших.

Ригед обнажил меч. На другой стороне улицы, на крышах, он услышал яростный свист, знакомый по Орхусу — бросил короткий взгляд. Домен, двигался по плоской крыше соседнего здания, окружённый вихрем гудящей стали — финт, который пока что повторить никто так и не смог. Стрелы летели в этот вихрь и ломались в нём, не причиняя арийцу вреда. А он двигался вперёд и первый лучник, оказавшийся на пути стального вихря, свалился вниз, с длинным порезом через всю шею. Домен ничуть не снизил скорости вращения мечей и двигался дальше — как наяву Ригед услышал его слова, однажды сказанные, сразу после демонстрации сего боевого приёма.

— Ударить сильно, не порвав сухожилий, никак. А чтоб пропороть шею — даже не нужно ничего нового, просто иди на врага и всё, мечи сами сделают что нужно.

Он отвлёкся, и три стрелы пронзили тело. Голень, ляжка и плечо. Ригед свалился на спину. А его люди уже высыпали на все крыши по эту сторону улицы. Началась форменная резня. Человек восемь погибли, поймав стрелы, и свалились с крыш, но остальные подошли ближе и лучники не смогли ничего им противопоставить. Мечей при них не оказалось, только длинные ножи, с которыми они управлялись не слишком умело. Парни Ригеда, опрокинули лучников с крыш, ещё до того как он вырвал стрелы из ран и сумел подняться.

— Мечи Аргхана мне в глотку… — Проворчал он, затягивая раны куском ткани, сорванным с одеяния ближайшего к себе трупа — пока валялся, битва на крышах завершилась.

Он наспех перевязал раны и глянул вниз. Крестьяне продавили строй копейщиков, но было очевидно, что им не справиться. Впечатление того, что копейщиков сейчас опрокинут, сильно обманчиво. У крестьян ни умений, ни боевого духа, что б завершить начатое, развив свой очевидный успех…, Ригед ругнулся, падая на спину — стрела просвистела над ухом. Лучники, стоявшие за отрядом копейщиков всё ещё живы.

— Туда! — Рявкнул он, указав мечом в сторону луков.

— Аррр!!! — Проревели с соседних крыш. Ригед глянул туда, приподнявшись над бортиком — Домен отсалютовал ему мечом и ринулся вперёд, скача по крышам не менее ловко, чем горный козёл по камням. За ним волной ринулись его воины.

Ригед зарычал от боли — ариец салютовал ему, он оценил его действия, его доблесть. Теперь нельзя проявить слабость. Он должен сражаться и победить или умереть достойно! Он не может уронить своего лица, особенно теперь, когда его так высоко оценили.

Молодой воин поднялся и под градом стрел, как и его воины, ежесекундно рискуя жизнью, ринулся вперёд. Ещё с десяток погибло в каждом отряде, прежде чем по крышам они вышли к месту, где расположились лучники. Воины спрыгнули вниз, и отряд лучников был уничтожен за полминуты. Над улицей пронёсся рёв сотен крестьянских глоток, строй копейщиков окончательно сломали в едином порыве. В бой вступил рыцарь с ближайшим окружением и отряды Ригеда и Домена сцепились с ними. Часть людей переключилась на копейщиков — их разметали по улице ещё до того, как пал первый конный воин. Волна крестьян не остановилась, она пошла дальше и рыцаря с его конниками просто смели. Домен даже заревел оскорблённо — конь рыцаря рухнул, сам рыцарь оказался погребён под ногами крестьян и кто его убил или просто затоптали, было даже не понятно. Главный бастион обороны Тобу, буквально затоптали.

Ценой почти восьми сотен убитых и раненных. Но кто считает, если смерть достойна?

Крестьяне на лучший финал своей жизни не могли и надеяться. Более того! Многих из них ждёт высшая честь, какая только может быть в жизни — погребальный костёр!