Джентри Ли - Песня Темного кристалла [litres]

Улыбка Найи не исчезла. Подперев подбородок рукой, она заулыбалась, но мягко и счастливо.

– И вот мы здесь, с фиркой . Гурджин скоро прибудет в Сог… а Райан, должно быть, уже в Ха’раре. Я очень рада, что мы сможем там встретиться с ним и сообщить хорошие новости. Хоть некоторые из новостей будут и не очень хорошими.

Тавра помахала передней лапкой. Невзирая на его убежденность, что в случае своевременного прочтения она бы несомненно отреагировала на его письмо, дочь Аль-Модры не выказала никакой реакции сейчас. Кайлан не знал, какую реакцию он ожидал.

– Такова цена успеха, – просто сказала она. – И ее придется уплатить еще не раз. Остается лишь надеяться, что в итоге у нас хватит богатств, чтобы обменять их на нашу свободу от скексисов и ситуации, которую они создали для нашего народа.

Кайлан обрадовался смене темы разговора, пусть даже в столь серьезном ключе. Так он хотя бы сможет сказать что-то позитивное и ободряющее. На этот раз он укажет на яркую путеводную звезду, способную осветить им путь, хоть и ненадолго.

– Завтра я сыграю на фирке , – произнес он. – В Гробнице реликвий урЛии напомнил мне кое о чем. О вплетании снов – привязывании сновидения или мыслей своего ума к написанному. Не все гельфлинги умеют читать, и я задумался. Недостаточно просто написать послание фиркой , пусть даже очень большое и всеохватывающее. Его мало кто сможет прочесть, зато скексисы точно смогут.

– Хочешь связать сообщение со сновидением? – Поддразнивающее настроение Амри сменилось серьезностью, и он взволнованно сжал руки в кулаки. – Блестящая идея! Так скексисы не смогут расшифровать сообщение, даже если перехватят одно из посланий!

– В такие-то времена они наверняка догадаются, о чем оно, – сказала Найя. – Я не могу читать, но на месте скексисов, если бы я увидела что-то такое, то предположила бы, что это предупреждение для всей расы гельфлингов. Что это меняет?

Кайлан покачал головой.

– Я замаскирую послание. Использую символ, означающий что-то иное, но когда его коснется рука гельфлинга, начнется сновидение. Модра Мера уже начала обучать меня этому, но я ушел из Чащобы Сами, так и не успев как следует этому обучиться. Я всегда считал, что она обучала меня лишь потому, что я ни для чего другого не гожусь. Но кажется, я уже так сделал с Таврой. Я вшил сон ее ума в тело паука.

Этого аргумента было недостаточно, чтобы развеять общую задумчивость, поэтому Кайлан набрался смелости и постарался сформулировать словами то, что хотел сказать. Был лишь один способ преуспеть: взять в свои руки контроль над своей судьбой.

– Я вложу послание, которое положит начало нашей борьбе со скексисами.

В ту ночь они спали под звездами. Кайлан наблюдал их медленное вращение и прислушивался к теплому ветру в траве. Впервые за долгое время он ощущал, что сможет поспать спокойно. Он положил руки на фирку у сердца. Больше всего на свете ему сейчас хотелось поиграть на ней, но он терпеливо ждал. Он дождется завтрашнего дня, а до тех пор попридержит свое предвкушение и сильное желание. От этого финальная песня станет только сильнее.

Рядом с его щекой качнулась травинка – единственный признак того, что к нему пришла Тавра, беззвучно проложив себе путь по верхушкам трав подобно тому, как он перепрыгивал по камням дорожек в Чащобе Сами. Она ничего не сказала, балансируя на стебле горной голубоглазки, словно миниатюрный, изящный акробат.

Он думал, что она заговорит, но она молчала. Они просто помолчали в тишине – признательность, – и она ушла, не сказав ни слова.

Наутро Кайлан осторожно, чтобы не разбудить других, ушел на соседний склон. В воздухе кружило больше розовых лепестков, а один прилетел на его тунику, и Кайлан вспомнил, что видел похожий в Камне-в-Лесу. Туда его донесло ветром, а потом – к водам Черной реки и ко всей Тра.

Ему хотелось, чтобы его послание разносилось так же. Он продолжал пробираться выше, прокладывая путь сквозь склонившуюся траву и скопления цветов до тех пор, пока не обнаружил дерево, с которого по всей горной местности разлетались лепестки.

Дерево оказалось высоким и прекрасным, крючковатым, подобно руке старейшины, с множеством узлов, сочленений и сгибов. Его листва была щедро наполнена персиковым, розовым и красным цветением. Когда сквозь него продувал ветер, лепестки подхватывало легким вихрем и разносило по всему Темному лесу и, как он надеялся, по всей Тра. Лепестков и листьев было так много, что даже после сильного порыва ветра их не становилось меньше. Именно этому дереву он исполнит песню на костяной фирке .

Усевшись перед деревом, он взял флейту в руки. Она взывала к нему во всех снах прошлой ночи; в каждом сне он ощущал связь с ней, словно он принадлежал ей, а она принадлежала ему. Казалось, будто дух птицы-колокол приглашает его оживить песню после долгих лет молчания.

Наконец он поднес инструмент к губам и без раздумий заиграл на нем.

Он потерялся в песне. Звучание фирки было идеальным, в тональности, которую Кайлан не мог толком определить. Когда он на ней играл, казалось, словно ему отвечал песней купол неба, словно оживали горы и пели в гармонии с ним. Он закрыл глаза и, продолжая играть, разбудил в себе воспоминания о пути, который привел его сюда, о связанных с ним горестях и радостях. Он вспомнил скекМала, Замок Кристалла. Найю и Гурджина, а еще Тавру, дочь Аль-Модры. Он призвал воспоминания о том, что ему поведала Найя об увиденном ею в замке, а еще о том, что видел Райан. Он не мог добавить их сновидения в свое, но мог вспомнить свои чувства и рассказать известную ему правду. Он вспомнил страх, пережитый ими за пределами Гробницы реликвий, столкновение с кристаллическим пауком Крычком. С содроганием вспомнил страшные черные глаза скекЛи и его предостережение о том, что их ожидает.

Когда песня наконец закончилась, его губы и пальцы онемели. В уме все кружилось, но в то же время было пусто, словно там был бесконечный водопад. Он взглянул вверх на деревья и лепестки, и видение его взволновало: дерево светилось голубым сиянием, а на каждый его листок и лепесток был нанесен священный символ: круг, вписанный в треугольник, который вписан в больший круг. Это и было проявление искусства вплетания снов – сон, который останется. Их послание всем гельфлингам.

Пока он играл, к нему подошли друзья. Пришла даже Тавра, которая слушала, сидя на плече Найи. Песня не навредила ей, как навредила тогда, когда он своей игрой противостоял паукам в Святилище. Он не знал, как давно они слушали, но по щекам Найи и Амри текли слезы.

– Это было… – сказала Найя и умолкла. По горному склону в их направлении зашелестел ветер, и Амри взволнованно указал в его сторону.