Гейл Карсон Ливайн - Зачарованная Эви [litres]

– Вы были правы: сэр Питер и правда опасен.

– Я заставила его бояться меня.

– Мне стыдно, что я человек, если огр ведет себя достойнее нас.

Я вздохнула. Он знал достаточно, чтобы додуматься до правды.

Сквайр остановился между амбаром и конюшнями, развернулся ко мне – и чуть не отпрянул.

– Я намерен последовать вашему примеру. Через час у меня аудиенция у короля Имберта. Я решил сообщить ему, как на самом деле погибли те огры.

Не надо!

А он продолжал:

– Говорят, он прямо-таки одержим сэром Питером и больше ни о ком не думает. Нужно положить конец влиянию этого негодяя.

– Вам не поверят. – У меня застучали зубы. Волосы у меня совсем промокли, платье облепило тело. – Не делайте этого. Вас там не было. У вас нет доказательств, и вам не поверят.

– Пусть мне и не поверят, я должен высказаться.

Истинный сын короля – воплощенное благородство с ног до головы. И так же упрям, как родители.

Я пыталась спорить. Король Имберт пока что не сделал мне ничего дурного. Сквайр Джеррольд может подождать и вступиться за меня потом.

– Вдруг представится более удачный случай? Ваш дедушка предостерег бы вас.

– Он гордился бы мною.

Сквайр Джеррольд зашагал дальше.

Я заставила бы его молчать, если бы чары зЭЭна действовали и в мое отсутствие.

– Ради короля и Киррии, – добавил он.

– Сэр Питер все узнает. Возможно, он даже будет там. Если он будет там, не говорите ничего! Он не знает жалости.

Как я ни уговаривала, сквайр Джеррольд продолжал хранить каменное выражение лица.

– Неужели я вылечила вас от мучного мора только для того, чтобы вы сейчас рисковали жизнью? – закричала я.

– Я понимаю, почему дедушка так восхищается вами. – Он поклонился и, оставшись при своем мнении, двинулся обратно к воротам дворца.

Тут меня поразила новая ужасная мысль.

– Стойте! – выкрикнула я.

Он остановился.

– Ладно, скажите, что это я убила всех огров. Не упоминайте об Удаак, умоляю вас!

Иначе и она окажется в опасности.

А вдруг сэр Питер уже добрался до нее? Сомневаюсь, что зачатки его порядочности распространялись на великанов.

– Кроме вас с ней, там никого не было, – возразил сквайр Джеррольд.

– Неважно. Если она жива и подтвердит ваши показания, сэр Питер скажет, что я наслала на нее огрские чары, чтобы она считала, будто я ее спасла. Король поверит ему.

– Госпожа Эви… – засомневался он.

Я не дала ему договорить:

– Если вы упомянете о ней хотя бы словом, я скажу, что солгала вам и на самом деле не убивала огров. Мне на этом конец, зато Удаак уцелеет, да и вы тоже. Король решит, что вы не клеветник, а простофиля, который поверил моим россказням.

Эта угроза подействовала. Сквайр Джеррольд согласился, пусть и неохотно. И пошел на аудиенцию.

Я вернулась в кухню и высушилась у огня – высушилась, но не согрелась. Холод пробрал меня до костей.

Вечером, когда леди Элеонора ушла, перепуганный Дуб принес неудивительные новости: сквайру Джеррольду не поверили.

– Какая муха укусила короля? Неужели он не понимает, что сквайр Джеррольд ни за что не стал бы лгать?

– А сэр Питер присутствовал на аудиенции?

– И другие придворные, – кивнул Дуб, – и рыцарь сквайра Джеррольда. Прачка говорит, что сэр Питер только улыбался. Говорит, он выше подобных обвинений, но я бы сказал, что ниже.

– А что, король Имберт рассердился на сквайра Джеррольда?

– Прачка не сказала, что он рассердился. Только, что сквайр Джеррольд… – Тут Дуб перешел на стиль, который они с прачкой считали подобающим для обращения к королю: – Возвысил глас свой и изрек: «Его тайное малодушие должно стать явным. Не знать мне ни отдыха, ни покоя, доколе не сознается он во лжи своей».

Я посмеялась бы, не будь мне так страшно. Сквайр Джеррольд не стал бы выражаться так цветисто, но, возможно, и правда поклялся вывести сэра Питера на чистую воду.

Дуб принялся яростно месить гору подошедшего теста:

– У нашего Джерро слово с делом не расходится.

В каком смысле? У него что, есть план?

Какой тут может быть план? Головы на пиках ничего не могут сказать.

– Его арестовали?

– Нет. – Дуб рассказал, что сэр Стивен спас сквайра от темницы, поскольку, в оправдание сэра Питера, заявил, что наверняка эта девица-огр его оболгала.

Я не стала покидать Фрелл, поскольку мое бегство сочли бы признанием вины. И отправили бы за мной погоню.

Наутро того дня, когда леди Элеонора давала бал в мою честь, в кухню вошли четыре стражника и встали по двое по обе стороны двери. Через полчаса стражники и Дуб отвели меня, кутавшуюся в одеяло от пронизывающего ветра, в особняк леди Элеоноры в проезде Ласточкин Хвост, где устраивали бал. Мне предстояло провести день там – примерять наряды и готовиться. По пути несколько человек перешли на другую сторону улицы, чтобы не встречаться со мной. Один прохожий заорал от ужаса, потом опомнился – настолько, что стал умолять меня о пощаде.

– Не ради меня, – плакал он, – а ради жены и детишек!

Я прошла мимо.

Через несколько шагов какая-то женщина сделала мне реверанс:

– Вы сберегли мое счастье: спасли мою дочь.

Я сказала себе, что она возместила мне все обиды. Раскланялась в ответ, и мы двинулись дальше.

– Я слыхал о твоем господине Чизвике, – сказал Дуб.

– Он не мой.

– Твой друг раздает деньги.

– Ссужает.

Этим занималась его семья.

– А я слыхал – раздает. Обходит дома, где был мучной мор. И если кто-то еще слаб после болезни и не может работать или тот, кто работал, умер… – Последнее слово Дуб прошептал, а потом снова заговорил как обычно. – Тогда господин Чизвик отсыпает им имберты, сколько требуется.

Ах, Чижик! Какой щедрый! Совершает добрые дела, как сквайр Джеррольд, но по-своему.

Только сквайр находил время навещать меня во дворце.

– Господина Чизвика, – добавил Дуб, – везде сопровождает юная дама. Я слыхал, прехорошенькая. Прачка говорит, она очень изящная, эта госпожа Клорис.

Вот и прекрасно. Он послушался целительского совета и женится. Но что ему мешает ухаживать за ней и при этом иногда навещать меня?

И почему я, собственно, не то чтобы рада за него?

Да и как я могу за кого-то радоваться, когда через четыре дня настанет конец всем моим надеждам?

Особняк леди Элеоноры красовался прямо посреди ряда домов из известняка. Огра это ничуть не волновало, но девушка во мне заметила, что в особняке целых три этажа, а нижний отделял от остальных фриз из танцующих гномов и эльфов. Над полированной деревянной дверью располагалось полукруглое окно.

– Это дверной молоточек, госпожа Огр, – объяснил Дуб. – Берешься и отпускаешь. Так он работает.

– Благодарю.

Он кивнул и удалился. Стражники остались.