Гейл Карсон Ливайн - Зачарованная Эви [litres]

Леди Элеонора открыла мне сама, хотя за спиной у нее маячил лакей. Глаза ее метали молнии, однако при виде стражников она тут же разогнала грозовые тучи и улыбнулась:

– Заходите! Повеселимся.

Что-то не так, и она не хочет, чтобы стражники это заметили?

– Надеюсь, – обратилась она к моим провожатым, – вы любите пироги с мясом: они как раз поспели в кухне. По-моему, с говядиной и бараниной. – И повернулась к лакею: – Вэл, прошу вас, проводите этих господ в кухню.

– Сударыня… – начал было один из стражников.

– Госпожа Эви пришла на бал. Вечером Вэл сообщит вам, когда она соберется уходить.

И леди Элеонора зашагала прочь.

Стражники двинулись за Вэлом.

Я пробежала за леди Элеонорой через две изысканно обставленные гостиные. Потом она развернулась ко мне:

– Трусиха! Если уж решили очернить его, то почему не в моих глазах?

Судя по всему, сэр Питер рассказал леди Элеоноре об обвинениях сквайра Джеррольда.

Она снова зашагала прочь.

Как же я сразу не сообразила?

Странно, что она не отозвала приглашения. Как мне пережить потерю ее дружбы?

Оказавшись у себя в спальне, она с размаху села на кровать, запрокинула голову и уставилась в потолок, лишь бы не смотреть на меня.

– Мэнди уговорила меня не отказывать вам в дружбе, и я согласилась, но против воли – так и знайте!

Можно ли считать дружбой дружбу против воли? А кто такая Мэнди? Ах да, их кухарка. Возле ажурной ширмы красного дерева стояла немолодая женщина с тугими седыми кудряшками и фигурой, напомнившей мне мягкое кресло.

– А мне вот не по душе, как с вами обошлись, госпожа Эви. – Мэнди покачала головой, отчего двойной подбородок заколыхался. – Придумают тоже – девушку в огра превратить!

Как ей удалось произнести слова, которые у всех застревали в горле, даже у меня? Каким образом леди Элеонора сумела ей обо мне рассказать?

– Позвольте представить вам Мэнди, мою фею-крестную, – обратилась леди Элеонора к потолку.

Правда? Вдруг она мне поможет, что бы там ни говорила Люсинда про остальных фей?

Леди Элеонора чуть опустила подбородок, однако по-прежнему избегала встречаться со мной взглядом.

– Мэнди разрешила мне сказать вам, что она фея, хотя об этом не известно никому, кроме членов нашей семьи. Еще она считает, что я ни в чем не должна вас винить. Мне это представляется трудным.

Выглядела кухарка абсолютно заурядно, не то что Люсинда – по виду вылитая фея. А еще Мэнди была совершенно спокойна.

– А вы можете…

– «Превратить меня обратно?»

Нет, я по-прежнему не могла это произнести.

– Понятия не имею, что будет, если я вмешаюсь, – продолжала Мэнди. – Люсинда сама не знает, что творит.

Может, но не станет? Я вскипела от ярости. Интересно, каковы феи на вкус? Или лучше ее зазЭЭнить? Я не ощутила ни малейшего страха, а значит, нечего гасить, но мне надо было зачаровать ее хотя бы на минуту. Я добавила сиропа в голос:

– Вы желаете мне только хорошего. Подобное милосердие не может никому навредить. Если вы мне поможете, я исцелю еще больше больных.

Леди Элеонору мне удалось убедить.

– Мэнди, ну пожалуйста! Если кто и заслуживает серьезного колдовства, так это она!

На фею мои чары зЭЭна не подействовали, но я ощутила, как она обиделась – а потом сразу оттаяла.

– Золотце, мне нельзя. Скажите, госпожа Эви, вы дали бы своим больным лекарство, которое сегодня их исцелит, но завтра отравит?

– Я дала бы, если бы знала, что больной сегодня умрет. – Но я-то, скорее всего, сегодня не умру.

– Если вы останетесь огром, это спасет не только вас, – сказала Мэнди.

И уже спасло. Моя банда убила бы Греллона и многих других, если бы я не воровала сушеное мясо… а потом не убила бы двоих из них. Если я навсегда останусь огром, то смогу спасти еще больше живых душ.

Тогда я задала вопрос, который не давал мне покоя:

– Как леди Элеонора догадалась, что со мной случилось?

– Много лет назад Люсинда превратила ее дядюшку в белку, – поведала Мэнди. – Превращать в белок – ее любимое колдовство.

– Мэнди поняла, что с вами сделали, едва я упомянула о целительнице-огре. А я это поняла, как только увидела вас. – Леди Элеонора повернулась к фее. – Зачем Люсинда это делает?

Мэнди разгладила передник:

– Она любит торжества по важным случаям, обожает, когда отмечают рождение или помолвку, ходит на свадьбы и даже на похороны – и уверена, что везде приносит счастье своими жуткими дарами. К счастью, быть одновременно в нескольких местах не может даже фея, поэтому она многое пропускает. Вам, госпожа Эви, просто не повезло.

– А если я никогда…

Никогда не стану самой собой. Прошу вас, скажите, что такого со мной не произойдет! Прошу вас, скажите, что Люсинда иногда жалеет своих жертв! Прошу вас, скажите, что я еще успею вовремя найти свою любовь!

Она промолчала. На меня повеяло горечью.

Тут меня осенило:

– А у меня тоже есть фея-крестная?

– Естественно! Но многие феи – в отличие от меня – людьми не интересуются. Предпочитают общество других фей.

– Я могу ее найти?

И умолять ее о помощи.

– На серьезное колдовство никто, кроме Люсинды, не отваживается. Никто из нас не снимет с вас чары, а именно эта фея – та еще язва. Скажет, что на свете есть кое-что похуже, чем быть огром.

«Например, быть беспомощной белкой», – подумала я. Расправила плечи и вспомнила, что я осталась целительницей.

– Не поделитесь волоском единорога?

– Был у меня один, да пропал полгода назад. Думаю, его украли. – Мэнди остро взглянула на леди Элеонору. – Надеюсь, скоро достану еще. И тогда одолжу вам.

– Забирайте все, – сказала леди Элеонора. – Такая гадость! Тонкий, бледный, плавает в супе… – Она содрогнулась. – Будто хвост от дохлой мыши. Да лучше уж поболеть.

Моя ярость вырвалась наружу.

– Мы, целители, терпеть не можем таких, как вы!

– А мы, – леди Элеонора уставилась на меня исподлобья, – верные и честные люди, терпеть не можем клеветников и сплетников!

Ну вот, мы к этому вернулись. Надо было мне все ей рассказать, как только я узнала, что сквайр Джеррольд собрался на аудиенцию к королю Имберту, но я так боялась за сквайра, Дуба, Чижика и саму себя, что это мне и в голову не пришло. За это я искренне извинилась. И добавила:

– Я не оклеветала сэра Питера. Огров убила я.

На самом деле только двух.

Леди Элеонора стиснула руки на коленях:

– Я все думала, никак не могла уснуть. – Она все-таки поймала мой взгляд. – Я принимаю ваши извинения. Не против воли. Ночью я несколько часов размышляла и решила, что вы солгали, поскольку знаю ваш характер и знаю его. Сэр Питер отважный, честный и добрый заурядный человек. А мы, заурядные люди, убиваем огров, когда можем. А вы – вы существо незаурядное. Вы никогда никого не убили бы – даже огра.