Ричард Морган - Темные ущелья [litres]

Гил знал, что на борту тюремных кораблей были заключенные, чей ум и воля давно сдались, а также те, чьи преступления никогда не были связаны с насилием. Кое-кто из них струсит, кое-кто спрячется, кое-кто тайком сбежит. Некоторые, возможно, даже не выберутся из камер, двери которых он сорвал с петель. Но вместе с ними в командах тюремных судов имелось множество мужчин – и небольшая горстка женщин, – которых судьи когда-то посчитали смертельно опасными. Если удача будет на стороне Рингила, окажется, что кое-кто из них все еще заслуживает такого вердикта. И немалое число из них когда-то были пиратами, для которых штурм гавани казался привычным делом. Они как-нибудь справятся, что-нибудь придумают. Одолеют и забьют насмерть первые отряды часовых, пока еще длится эффект неожиданности, обыщут трупы и заберут оружие. Может, проникнут в портовый арсенал – во время войны он должен быть забит до потолка. Вооружатся и понесут огонь и сталь вперед, в самое сердце города.

Что они будут делать после этого, сказал себе Рингил, его мало волнует. Лишь бы ему хватило времени, чтобы войти и выйти.

Грязные доходные дома и шаткие пешеходные набережные портовых трущоб начали редеть, уступая место более благоприятным жилищам наполовину приличных округов вроде Экелима и Шеста. Дождь прогнал лодки с воды и людей с променадов. Рингил видел огни в окнах, дым из труб – и на этом признаки жизни практически заканчивались. Один раз, у самой кромки воды, у причала, ему померещился паромщик, кутающийся в плащ у своих весел. Кажется, тьма под капюшоном паромщика повернулась, следя за проходящим мимо тюремным судном.

Он вздрогнул и отвел взгляд.

«Несомый волнами» дрейфовал вверх по реке, словно призрак во мраке.

К тому времени как они добрались до Луговин с их ухоженными мангровыми зарослями и декоративным фасадом причала, по корпусу несколько раз что-то проскрежетало, и Рингил начал беспокоиться по поводу осадки. Одно или два поколения назад знатные семьи, чьи особняки были разбросаны по Луговинам, владели складами вдоль реки, и для торговых судов Лиги было обычным делом заходить так далеко, чтобы погрузить или разгрузить товар. Но обычай пошел на убыль – в недавно расширенной гавани шли нарасхват более дешевые участки под склады, шкиперы предпочитали без лишней необходимости не водить суда по извилистому руслу и начали взимать за это дополнительную плату. Так или иначе, старые участки на другом берегу теперь можно было продать с огромной прибылью, поскольку не было отбоя от нуворишей, жаждавших обзавестись символически важным жилищем в верховьях Трела. Один за другим выросли на складской стороне большие каменные особняки – хоть и не такие внушительные, как оригиналы на противоположном берегу, которым они подражали, – и речное движение уменьшилось. Накапливался ил и русло больше не очищали, в чем выпало несчастье убедиться каменотесам с двумя перегруженными баржами еще в молодые годы Рингила.

Позже конечно, с войной, бо́льшая часть этого нового богатства снова рухнула: землю отобрали в ходе реконструкции, целью которой было возведение храмов и благодарственных святилищ, декоративных садов и дорогих мемориалов благородным кланам, чьи сыновья составляли – если бы все вдруг узнали правду – менее десяти процентов погибших. Это происходило примерно в то время, когда Гил уехал из города, так что он не знал, углубляли ли дно с тех пор. «Несомый волнами» был рейдером, а не торговым судном, и, даже полностью нагруженный, имел бы довольно незначительную осадку, а теперь на нем не было груза, если не считать кожу да кости, в которые превратилась истощенная, понесшая потери команда – ну ладно, плюс еще куцый штурмовой отряд из двух дюжин имперцев с комплектом из наемника-перебежчика и педика-дегенерата в качестве офицеров, – в общем, корабль шел налегке. Но стоило помнить о толстой корке ракушек, и, какой бы зазор ни оставался между корпусом и дном, мерроигай, которые их тащили, наверняка становилось тесновато…

Он заметил участок набережной, который искал. Положив руки на ограждение правого борта, высунулся наружу в поисках признаков жизни. «Несомый волнами» ответил, как будто повинуясь рулю, который с него сняли четыре года назад. Тюремный блокшив накренился и повернул, рванулся вперед и врезался в берег между двумя тщательно ухоженными мангровыми рощицами с их корнями, похожими то ли на ходули, то ли на пальцы. Раздавил носом миниатюрный причал и застрял намертво. Рингил едва удержался на ногах, хоть и вцепился в фальшборт, зная, к чему все идет. Внизу, на главной палубе, раздались проклятия и грохот падающих тел.

– Поездка окончена, – сказал он Акульему Хозяину Виру. – Придержи своих людей, пока я не скажу. У меня есть несколько инструкций, которым ты должен следовать.

Пират поднялся с того места, где сидел на корточках. Это было очень похоже на то, как рептилия-пеон поднимается из щели, в которой угнездилась. Он взвесил в руке алебарду.

– Я думал, что инструкции – это кровь от океана до Восточных ворот. А теперь ты вдруг решил быть конкретнее?

– Неподалеку есть особняк, – ровным голосом сказал Рингил. – В паре сотен ярдов отсюда. На столбах ворот выгравировано семейное имя, на тот маловероятный случай, если ты или кто-то из твоих людей сможет прочесть его, а если не сможете, то сверху изображены Хойран и Фирфирдар. Я понятно выражаюсь?

Вир оскалился.

– Дай угадаю. Дом Эскиатов?

– Именно так. Вот куда я иду со своими людьми, и я хочу, чтобы там все было чисто. Это понятно? Или у нас будут проблемы?

Пират пожал плечами.

– Я не встану на пути чьей-либо мести, если она не помешает моей собственной.

– Хорошо. Значит, мы договорились.

Внизу, на главной палубе, Ракан уже собрал людей и приготовился к высадке. Абордажные веревочные лестницы, позаимствованные на «Гибели дракона», были выброшены за борт, когда появился Гил. Изнуренные от голода пираты Вира слонялись вокруг, наблюдая за происходящим. Рингил кивнул, и Ракан отдал приказ. Имперцы перелезли через перила и начали пробираться сквозь путаницу мангровых корней внизу. Клитрен пошел с ними, Ракан остался, недоверчиво поглядывая на освобожденную пиратскую команду. Гил изобразил улыбку.

– Ты иди. Я в порядке, сейчас приду.

Гвардеец Трона Вековечного склонил голову, перемахнул через фальшборт и проворно спустился вниз, чтобы присоединиться к своим собратьям-имперцам. Рингил долго стоял на замызганной главной палубе «Несомого волнами», глядя на оборванную, едва одетую компанию людей, которых он освободил и которым собирался дать волю. Его последний подарок прекрасному городу Трелейну – бледные, как рыбье брюхо, лица, запавшие и лихорадочно блестящие от ярости глаза, грязные редкие волосы, из-за дождя прилипшие к головам. Бывшие узники все еще инстинктивно горбились от долгого заточения и небрежной жестокости тюремщиков, на запястьях и лодыжках у них виднелись шрамы от кандалов, а сами конечности выглядели как обглоданные птичьи кости на блюде. Ребра на каждой грудной клетке можно было пересчитать с расстояния в несколько ярдов. Стоило подойти ближе – и они воняли, все до единого, невзирая на старания дождя.