Кристель Дабо - Граница миров

Медиана трепетала в мистическом экстазе, пока произносила эти слова, не имевшие для Офелии никакого смысла. Ей было ясно только одно: нужно во что бы то ни стало спастись от следующих протоколов, не дожидаясь, когда ее постигнет та же участь. В отчете, который Офелия прочитала в лаборатории, кто-то написал, что она «способна к кристаллизации». И всё это лишь потому, что Секундина нарисовала разрез на плече ее тени.

– А что такое кристаллизация? Для чего она им нужна?

Медиана провела рукой по сухим губам. Офелия подозревала, что той приятно сознавать себя более информированной, чем она сама: как будто даже здесь их соперничество снова вступило в свои права.

– Им? Этого они мне не сказали. Зато мне кристаллизация позволит получить то, чего я всегда желала, – подлинное знание. Аssolutamente [53] Совершенно, абсолютно ( ит .). новый взгляд на нашу реальность.

Офелия поправила очки, сползавшие с носа. Евлалия Дийё держала ту же речь после своей телефонной беседы с Другим в подвале. И этот отголосок, так или иначе, коренным образом перевернул ее представление о мире. Неужели кристаллизация была средством, позволявшим вызвать Другого? Похоже, Наблюдательный центр девиаций очень нуждался в нем и в его волшебных свойствах.

Вероятно, Медиана восприняла молчание Офелии как свидетельство ее разочарования. И, несмотря на свое физическое истощение и блуждающий взгляд, возликовала.

– А ты небось вообразила, signorina , что здесь пользуются этой привилегией одни только инверсы вроде тебя? Нет, главного-то тебе никогда не получить!

– А что здесь главное? – нетерпеливо спросила Офелия.

Она больше не могла задерживаться. Сейчас ей надлежало, как всем остальным инверсам, сидеть в своей комнате, запертой на ключ, а если ее поймают здесь, она тоже кончит жизнь в кандалах, прикованная к молитвенной скамеечке.

– Отрешение.

Ответ Медианы утонул в громовых раскатах, заполнивших неф, – приближались чьи-то шаги. При таком мощном резонансе Офелия даже не могла определить, с какой стороны идут эти звуки.

Медиана взглядом указала Офелии на исповедальню – пространство между двумя часовнями, задрапированное желтыми шторами. Шум шагов с каждой секундой становился всё громче и громче. Людей явно было много. У Офелии не оставалось времени на колебания. Она проскользнула за желтую штору в тот самый миг, когда Медиана обратилась к пришедшим:

– Укажите мне путь к кристаллизации. Per favore! [54] Пожалуйста! ( ит .)

Офелия осторожно выглянула наружу: скамеечку Медианы обступила целая группа наблюдателей. Их легко было узнать по желтым одеяниям, маленьким наплечным роботам и пенсне с черными стеклами.

Они стояли молча. И просто смотрели на Медиану.

Офелия попятилась, чтобы укрыться в темной глубине исповедальни, как вдруг уловила сбоку какое-то движение. Там, где должна была находиться решетка, отделявшая исповедника от исповедуемого, – по крайней мере, так она когда-то прочитала в учебнике по истории религии, – висело зеркало.

Вот он, выход, который она искала! Только в каком направлении бежать? Насколько Офелии было известно, единственные зеркала Центра, не искажавшие отражение, находились в директорских апартаментах, а ей не хотелось появляться там до наступления ночи. Может, директора действительно не существовали, но ведь кто-то должен был заниматься медицинскими снимками в их архиве, и вынырнуть там из зеркала в разгар рабочего дня было слишком рискованно.

Офелия представила себе Мемориал. А внутри Мемориала – Секретариум. А в Секретариуме – зеркало, висевшее в воздухе. Вот там, в потайной комнате Евлалии Дийё, она могла бы спокойно поразмышлять вдали от чужих взглядов.

Офелия нырнула в свое отражение, пролетела сквозь пространство между двумя зеркалами так легко, словно была тоненьким листком бумаги, и… приземлилась в ярком свете ламп, лицом к лицу с изумленной старой дамой в университетской мантии. В одной руке дама держала древний фолиант, в другой – лупу. Офелия, пораженная столь же сильно, не сразу поняла, что делает здесь эта почтенная преподавательница, и только миг спустя уразумела, что это она попала не туда, куда надо. Она вынырнула из зеркала исповедальни прямо в библиотеку Мемориала, в самый центр читального зала. Посетители оторвались от книг и с испугом воззрились на нежданную босоногую гостью, дерзко нарушившую самые элементарные правила дресс-кода. Их теперь было значительно меньше, чем до обрушения, но всё же еще вполне достаточно, чтобы Офелия не смогла остаться незамеченной.

Подняв голову, она взглянула сквозь очки на глобус Секретариума, паривший в невесомости над центром атриума. Она дважды нечаянно попадала в него, сама того не желая; неужели теперь, когда ей нужно именно туда, она потерпит неудачу?

Вот он, результат смещения ее тени!

Оно не только затронуло ее способность читать и оживлять предметы, но еще и повлияло на свойство проходить сквозь зеркала. Что же делать, как ей теперь вернуться в Центр? Мемориалисты уже подняли тревогу, а почтенные граждане возмущенно указывали на нее полицейским.

Первым к Офелии подошел один из некромантов.

– Прошу вас, miss , следуйте за мной. Я должен проверить ваши документы.

У Офелии их, разумеется, не было. Все они лежали в ящичке стеллажа директорского кабинета, во многих километрах отсюда, и ее татуировка «А. П.» на плече никак не могла их заменить. Вне стен Наблюдательного центра Офелия считалась нежелательным элементом, и при задержании ей грозила немедленная и окончательная высылка с Вавилона.

Офелия повернулась к зеркалу, из которого так неудачно вылетела. Какой бы ни была ее тень, нормальной или смещенной, нужно вернуться назад. Сейчас или никогда.

– Мiss! – окликнул ее некромант еще более строго.

Тело Офелии уже начало холодеть. Она знала, что этот человек не колеблясь превратит ее в лед прямо тут, не сходя с места, если заподозрит в намерении сбежать.

– Мiss!

Офелия внезапно почувствовала, что с трудом двигается. Зеркало висело совсем рядом, но ее дыхание уже превращалось в пар, легкие пронизывала жгучая боль, и лицо в зеркале побелело под очками. А фигура некроманта в мундире за ее спиной вырастала на глазах; гигантская рука поднялась, чтобы схватить ее за плечо.

И она. Уже. Почти. Схватила.

Офелия рухнула, как ледяная глыба, в свое отражение, и оно тотчас поглотило ее. Какой-то жалкий остаток сознания приказал: «Центр!» Она пересекла промежуточное пространство, и наконец тусклое освещение убедило ее, что она спасена. Оставалось только возобновить полет там, где она его прервала.

Ковер.

Скорчившись на полу, Офелия содрогалась от жестокого озноба. У нее не было сил ни подняться, ни заговорить. Каждый вздох причинял жгучую боль.