Олег Нестеренко - Рыцарь и ведьма [litres]

– София, дай руку. Не эту.

Рыцарь обхватывает пальцами арканометр, нажимает на крепления по краям и вынимает его из гнезда в наруче девушки. Отдает Хаге.

– Это арканометр. Показывает интенсивность эманации. Он вас выведет. Не из леса, но из эпицентра. Бегите куда угодно, лишь бы уменьшалось значение.

– Нужно, чтобы была сотня! – подсказывает София.

– Нужно, чтобы была сотня, – кивает Джуд. – Сотня тоже плохо. Но не так плохо, как две сто. Только потом вам придется выбираться из леса самой. Это Сильва Альвана. Спасателей за вами не пришлют.

Хага зажимает прибор под мышкой.

– За меня не беспокойтесь. Возьмите вот это, – она снимает с пальца кольцо и, помедлив, кладет его в ладонь рыцаря. – На случай, если будет трудно вывести отца из суперпозиции. Оно мамино. Это должно сработать.

На золотом ободке выведены три слова: katharsis, theoria и theosis. Хага смотрит, как кольцо скрывается в горсти Джуда. Следит, как он прячет его на поясе. Переводит взгляд с одного эвелина на другой.

– Постарайтесь остаться по эту сторону магии. И спасибо. И… мне очень жаль. Мне, правда, очень-очень жаль.

Она хочет сказать что-то еще, но рыцарь лишь коротко кивает, показывая, что время на исповедь истекло. Он трогает Софию за плечо и, не оглядываясь, идет прочь от исполинского дуба, воздевшего свои ветви в неизбывном исступлении трагической статуи.

Джуд не бежит, но шаг его яростен и скор. София едва поспевает, хотя и не жалуется. Просто надо уйти как можно дальше, прежде чем тени сомнений получат над ним власть. Он-то думал, что выбирать уже не придется. А выбирать, похоже, придется до последнего вздоха. Зачем он идет вперед? Машина Теркантура скорее всего неработоспособна. Значит, Ален Лурия, по крайней мере, не вырастит армию сверхлюдей. Да он и не выберется из леса. А вот Хага уцелела. И ее показаний должно быть достаточно, чтобы убедить РКС отказаться от охоты на ведьм. Вместе они придумают, как остановить беглого Каина. Самое разумное сейчас – это немедленно повернуть назад, а Хаге сказать, что они никого не нашли. В конце концов, он ведь рискует не только своей жизнью и жизнью Софии. Если они сгинут, кто помешает магической чуме пожрать остальной мир?

Солнечный свет, теоретически продолжающий где-то существовать, окончательно увязает в непроницаемой листве. Лиловая тьма сопровождает их, избегая пока подбираться слишком близко к пламенеющим доспехам. Джуд замечает, что концы рунных знаков местами истлели и только изредка искрят. Две триста. А тут еще силуэты деревьев начинают расплываться и прорастать друг в друга. Расцветают какие-то новые пятна, похожие на случайные разводы кофейной гущи. То ли раскинул крылья безголовый дракон. То ли это бабочка. То ли это что-то другое, тоже симметричное, вроде двух лиц, соединенных поцелуем.

– Значит… всех… мы не спасем? – подает голос из-за спины София.

– Кого всех?

– Ну этих. Кастигантов. – Девушка говорит порывисто, расходуя по одному выдоху на каждое слово.

– Мы встретим только тех, кого должны.

– Потому что… суперпозиция?

– Да. Слышала, может, про Грааль? Вот ты стоишь у входа в пещеру. Грааль и в ней, и не в ней. Но стоит тебе зайти, будет только одно из двух. Наличие или отсутствие. Зависит от того, кто вошел. До сих пор достойных не было. Здесь примерно то же самое. Хагу мы встретили, а кто-то другой бы не встретил. Даже если б заглянул в то же самое дупло. Вполне возможно, что и мы сейчас пробираемся через толпу кастигантов, но никогда об этом не узнаем…

Джуд раздумывает, хорошо ли он объяснил. Вроде бы доходчиво. В любом случае, говорить что-то еще – окончательно собьется дыхание. София могла бы по меньшей мере угукнуть в ответ. Наверное, поняла. А может, и ничего не поняла.

Рыцарь останавливается. Заполошное сердце бьется в броню, как в колокол. Никто не налетает на него сзади. Не спрашивает о причине привала.

Может, она просто отстала, чтобы поправить крепление на латном сапоге. Или некстати залюбовалась перламутровой гроздью. Слишком она любопытная, София Верна. И не слишком дисциплинированная.

Это, конечно, легко проверяется. Нужно всего лишь обернуться. Но это значит обречь девушку на одно из двух. Наличие или отсутствие. Покачнуть равновесие пока еще не сбывшихся возможностей. Обернуться необратимо. И снова он парализован.

– София? – безо всякой надежды пробует он позвать девушку, все еще глядя перед собой.

– Я с тобой, – отвечает ему знакомый голос. Только это не голос Софии. Это голос Джудит. Той самой Джудит, которая всегда была и с ним, и не с ним.

Рыцарь вздрагивает. Потом усмехается. Кого он хотел переловчить? Он же за этим и пришел. Искупить грех невмешательства. Начать, наконец, жить необратимо. Похоже, у волшебного леса даже есть чувство юмора.

Джуд оглядывается.

Поскрипывают ветви. Колышется тусклый глянец листвы. Обшитые мхом коряги и каменные гребни напоминают странных существ, пришедших засвидетельствовать его выбор. Из-за их горбатых спин поднимается сизая мгла.

– Хорошо, – говорит им Джуд. – Я сделаю это один. Только, пожалуйста, полегче с ней. Вообще-то это в ваших интересах. Хоть она и отпирается, но, по-моему, София – все-таки ведьма.

Рыцарь снова разворачивается, чтобы начать свой путь в качестве одиночки. А законы этого пути придется схватывать на лету. Джуд не успевает отменить занесенный шаг, нога проваливается в пустоту, и он катится в вихре столетних листьев по бугристому склону, ушибаясь и обрывая нитки лиан. Вслепую хватает обнаженные корни, но его тащит дальше, через край уступа, и вот он оторван от земли на неприкаянное мгновение – и снова ввергнут в объятия тверди. Оглушенный жесткостью встречи, Джуд боком оползает на покатое дно.

Сознания он не потерял.

Под носом тепло, мокро и солоно-сладко. Рыцарь слизывает кровь и проглатывает вязкую слюну. Не натекло бы слишком много, а то есть риск задохнуться в шлеме. Если не захлебнуться. Зубы целы, только губу изнутри надорвал о левый верхний клык. Саднят бедра и колени. И позванивает в затылке. Спасибо эвелину, что не наломал костей. В общем, терпимо. Да еще и путь срезал. О лучшем и мечтать нельзя.

Рыцарь медленно усаживается, чувствуя, как в черепе перекатывается мозговое вещество, и оглядывает склон, рассеченный пополам свежей бороздой. Мог ли он не заметить обрыва перед собой? Конечно, не мог. Выходит, там, наверху, лес еще и не начинал шутить с ним. А вот теперь начал.

Джуд смотрит на треснувший экран арканометра. Две девятьсот. Рассказать кому в ордене Мангуста – не поверят.

Он шмыгает носом, чтобы собрать внутрь накопившуюся кровь, и резкая боль подпарывает правый бок. Ага, ребро. А то и два. Это, конечно, неоптимально…