Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Ворона, сидевшая на плече Пера, распахнула крылья и восторженно закаркала. Потом чуть наклонила голову и заявила:

– Драконы! Мои драконы!

Пер осторожно придержал ее и предупредил:

– Это опасно!

– Мои драконы! – упрямилась та.

– Она нашла-таки себе стаю, – пояснил он для меня. – Собственные сородичи норовили заклевать ее, а драконы, похоже, приняли.

Неотрывно глядя на драконов и разрушения, которые они сеяли, Любимый спросил:

– Если про ворон говорят: «Тьма воронья налетела», то как назвать нескольких драконов?

– Бедствие драконов, – предложил чей-то низкий голос без тени юмора.

– Стой, ни с места! – крикнул вдруг один из наших часовых, и я обернулась, чтобы посмотреть туда, где причал упирался в берег.

Мне был известен тот, кто стоял там. На миг мое сердце затрепетало от радости, но потом я задумалась, а кто же он: друг или враг?

– Я безоружен, – сказал Прилкоп.

Я не спешила ему верить. Он привел двоих Белых из тех, кого мы освободили. Они, должно быть, уже чувствовали себя лучше, потому что у них хватало сил вдвоем нести полное ведро.

– Я принес вам воду. И я предлагаю вам убежище в доме друга.

Он обернулся и жестом велел Белым, чтобы несли воду дальше. Они переглянулись, и один отчаянно замотал головой. Поставив ведро на причал, Белые попятились обратно к берегу. Прилкоп сердито уставился на них, потом, тяжело ступая, подошел к ведру, взял его и понес нам. При каждом его шаге вода выплескивалась через край. Мы смотрели, как он идет. В эти минуты я могла думать только о воде. Прилкоп держал ведро обеими руками, и вода плескала ему на ноги. Я вдруг поняла, что он глубокий старик, не такой уж и сильный.

В городе за его спиной люди начали выходить из домов. Одни носились по улицам, как испуганные белки, другие целеустремленно катили куда-то тачки и несли большие мешки. Некоторые жители явно поняли, что́ кричал Айсфир. Интересно, дошли ли до здешних жителей рассказы о том, как Слуги убили и изгнали всех драконов? Могли ли они вообразить такое возмездие?

– А вода точно чистая? Не отравленная? Я слышала, как дракон сказал, что их отравили. – Это была татуированная женщина.

– Вода не отравлена, – заверил всех Любимый. Он наклонился над ведром и, выудив оттуда ковшик, зачерпнул им воды и отпил. – Отличная вода, вкусная. И даже прохладная. Подходите и пейте. Но сначала напоим Эйсына.

Мы дали Эйсыну три полных ковша, и никто не возразил. Я выпила один, хотя мне говорили: «Пей еще». Часовые по-прежнему бдительно охраняли нас. Я тихо отошла ближе к ним, прислушиваясь к разговору Любимого с Прилкопом.

– Они рушат все, – говорил Прилкоп. – Что уцелело после пожара, устроенного Би, они уничтожают кислотой, ударами крыльев и хвостов. Если они не остановятся, от замка Клеррес останется лишь груда щебня. Я пришел, чтобы попросить тебя отозвать их. Давай изменим этот путь, Любимый. Помоги нам договориться о мире. Помоги мне сделать Клеррес таким, каким он был когда-то, каким он должен быть.

Любимый покачал головой и ответил, по-моему, без всякого сожаления:

– С нами договориться о мире проще простого. Позвольте нам покинуть город на первом же корабле, что согласится взять нас на борт. Это все, что нам нужно. Мы получили то, зачем пришли.

Прилкоп кивнул:

– Украденное дитя.

Любимый продолжал без выражения:

– Мы ничего не можем поделать с драконами. Их ненависть еще старше моей. Они не успокоятся, пока не отомстят сполна. И ничто не сможет остановить их.

Прилкоп промолчал, но губы его печально изогнулись, и он будто на глазах постарел.

Синий дракон облюбовал гребень западной стены. Зверь расхаживал по нему туда-сюда, сметая хвостом зубцы. Время от времени он запрокидывал голову и резко выбрасывал ее вперед, чтобы полить внутренние пространства замка кислотой. Зеленой драконицы нигде не было видно, зато внезапно с жутким ревом явилась синяя, гораздо больше их обоих, и пронеслась между двумя уцелевшими башнями с навершиями в виде черепов. А дракон поменьше, с красной чешуей, пролетел низко над городом и опустился на площадь перед насыпью. На спине дракона что-то виднелось, но я не могла разобрать что. Неужели наездник?

– Хеби! Красавица Хеби! – закричала ворона.

Она попыталась вспорхнуть с плеча Пера, но тот удержал ее, вскинув руки так быстро, что я едва успела заметить его движение.

– Пеструха, она отправляется на битву. Тебе там не место. Побудь со мной, здесь тебе ничего не грозит.

– Не грозит? Не грозит? – И ворона рассмеялась жутким лающим хохотом.

Пер придерживал ее крылья, и она не пыталась вырваться, но, едва он усадил ее обратно себе на плечо, она вспорхнула, двумя взмахами крыльев взмыла над нами и устремилась к красной драконице с криком:

– Лечу, лечу, лечу!

Большая синяя драконица описала круг и вернулась. Как и Айсфир, она объявила о своем прибытии ревом, провозгласив свое имя:

Я Тинталья! Месть! За мои яйца, украденные и уничтоженные, за наших змей, порабощенных и поруганных!

В полете она наотмашь ударила башню хвостом. Мы завороженно наблюдали. Ничего не произошло. А потом череп вдруг покачнулся и свалился со своего каменного основания. Половина башни обвалилась вслед за ним. До нас донесся грохот падающих камней.

– Ты столько лет провел в Клерресе. В детстве ты работал в библиотеке со свитками. Твои собственные сны хранились там. Неужели ты ничего не чувствуешь? – тихо спросил Прилкоп.

– Я много чего чувствую в эту минуту. В том числе облегчение. – Любимый холодно смотрел, как рушатся стены Клерреса. – И удовлетворение при мысли о том, что больше ни с одним ребенком не буду творить то, что творили со мной.

– А как же дети, которые оставались там? – Прилкоп был в ярости.

Любимый покачал головой:

– Это месть драконов. Никто не в силах помешать этому. – Он повернулся к другу и заговорил совсем другим, жутким голосом – голосом Пророка: – Я пожертвовал им, Прилкоп! Я толкал Фитца Чивэла на смерть множество раз! Никто не знает, чего мне это стоило. Никто! Это мое будущее, путь, выбранный мною как Белым Пророком своего времени! Неужели ты так слеп? Это мы сделали, я и он! Мы вернули драконов в мир. – Отвернувшись от нас, он скрестил руки на груди и прокричал: – СЛУГИ! Вы сами создали этот путь! Задолго до моего рождения вы столкнули судьбу мира в колею, ведущую к этому будущему! Когда вы убивали и разрушали ради собственной выгоды, когда заботились лишь о своем богатстве и власти, вы создавали этот путь! Вам удалось отсрочить расплату. – Он вдруг успокоился и заговорил тише: – Но мы с моим Изменяющим победили. Будущее настало, и возмездие оказалось таким, какого даже пророки не могли предвидеть. – Его голос, полный торжества, вдруг сорвался, когда он добавил: – Ценой его жизни.