Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

Фурнич оказался унылым городишком с хмурыми жителями. Конечно, чтобы превращать коров и быков в мясо, волей-неволей приходится пачкаться, но совершенно необязательно проделывать это так неопрятно, как было заведено в Фурниче. Улицы были завалены грязью, воздух пах безнадежностью. Городишко притулился у воды кучкой низких неухоженных домиков. На холме над ним виднелись развалины элдерлингского города. С первого взгляда было ясно, что разрушили его намеренно. Оставалось надеяться, что столп Силы не повредили еще больше с тех пор, как тут побывали Шут и Прилкоп. Шут говорил, обелиск почти что лежит на земле. Но если под него можно протиснуться, я рискну. Потому что он приведет меня в Кельсингру.

Ходить сквозь камни опасно.

Волк, боюсь, куда опаснее для меня – откладывать возвращение домой.

Я ощутил его сомнения, но решил не поддаваться им. Брел по городу, меня мучил голод, но мне не встретилось ни единой таверны, где мне захотелось бы поесть. Все здешние заведения выглядели сомнительно, того и гляди обманут. Лучше пойду-ка я прямиком в город Элдерлингов, найду столп Силы и оставлю это мерзкое место позади. Убожество просто витало в воздухе городишки, как зловоние. В Кельсингре меня знают. Там меня встретят по-доброму и накормят. Здесь же добротой и не пахло.

Я остановился отдышаться, прислонившись к конюшне. Отчаяние овевало меня, как ветер. В навязчивости этого ощущения было нечто знакомое. Прямо как гул в ушах…

Здесь они предали нас. Многие годы они обманывали нас, притворялись друзьями, но потом, когда пришла беда и мы бежали сюда, они набросились на нас. Они перебили нас, как перебили драконов и морских змей.

На миг я увидел их. Элдерлинги бежали по улицам в поисках спасения, но приюта для них не было нигде. Их города обрушились, и они бросились сюда, в отдаленное поселение, где воздух не был пропитан ядом, где в нем не клубился пепел. Но когда они выходили из камня, их уже ждали солдаты-наемники. Потому что Слуги знали: города содрогнутся и падут и драконы с Элдерлингами направятся сюда. Чтобы извести драконов, им нужно было извести и Элдерлингов.

Так они и сделали.

Память о кровавом предательстве пропитала камень памяти, из которого был построен город. И когда следующие поколения построили здания и улицы в Фурниче из этого камня, они сложили дома и мостовые из ужаса и измены. Неудивительно, что жители города с такой ненавистью относятся к руинам. Чем ближе я подходил к разрушенным усадьбам на холме, тем более жуткие и мрачные воспоминания окутывали меня. Сила и Серебро бурлили во мне; я шел, будто преодолевая напор призрачной толпы. Мужчины и женщины кричали, мертвые или истекающие кровью дети лежали вдоль дорог. Я поднял стены, чтобы приглушить этот кошмар.

Кельсингра искрилась воспоминаниями Элдерлингов о праздниках, ярмарках и веселых временах. Здесь же камни были напоены кровью и смертью Элдерлингов, сложивших их. Это жуткое наследие, полное ужаса и отчаяния, передавалось из поколения в поколение много веков. Вся радость и умиротворение были утоплены в крови.

Не знаю, как звался этот город Элдерлингов. Между плитами мостовой пробивалась трава, но слишком многие из плит были вытесаны из камня памяти. Улицы помнили, что они улицы, и не давали траве разгуляться. Повсюду мне встречались следы молотков и зубил, старательно разбитые статуи, расколотые чаши фонтанов, обрушенные стены.

Где же тут могут быть столпы Силы? В самом центре города, как в Кельсингре? На вершине башни? На рыночной площади?

Я брел по безлюдным улицам города на холме сквозь толпу призраков. Пеструха время от времени взлетала с моего плеча, описывала круг и вновь возвращалась. Когда-то это был прекрасный город, полный богатых особняков и обнесенных изящными оградами садов. Теперь он лежал в грязи, словно убитый олень, и черви копошились в нем. Все величие и изящество заглушили воспоминания о смерти, ненависти и предательстве. Если бы не Дар, они казались бы совсем настоящими.

Дар же предупредил меня о том, что рядом есть и живые люди. Их было несколько, они были близко и шли за мной. А я так сосредоточился на том, чтобы держать стены и не позволять призракам проникнуть в мой разум, что забыл отводить людям глаза Силой. Возможно, это просто любопытные юнцы, решившие проследить за странным чужаком в простыне. Успели ли они заметить мое запятнанное Серебром лицо? Пеструха каркнула над моей головой, описала круг и опустилась мне на плечо.

– Берегись, – хриплым шепотом предупредила она. – Берегись, Фитц.

Они окружали меня.

Я замер, дыша как можно тише. Широко раскинул сети Дара, пытаясь понять, сколько их и где они. Неужели они думают, что у меня может быть что-то ценное? Или это просто задиры, которым в охотку поколотить чужака? У меня не было сил бежать, не говоря уже о том, чтобы драться.

Оставьте меня! – бросил я в ночь, но пропитанные Силой камни поглотили и заглушили мой призыв.

Мне нужно было увидеть врагов, заглянуть им в глаза, направить магию им в головы. Они держались на расстоянии. Наверняка они знают эти руины как свои пять пальцев. Возможно, привыкли противостоять миазмам страха и ненависти еще с детства. Они не показывались. В сумерках я мог только разглядеть, как кто-то перебегает от одного укрытия к другому. Сколько же их?

Четверо. Нет, пятеро, просто двое держатся вместе. Я раздул ноздри и принюхался, хотя толку от моего человечьего носа было немного.

Они рядом. Выбери, где будешь драться.

Это было единственное, что мне оставалось. Я нашел участок необрушившейся стены, обнажил нож и сбросил простыню. Возможно, мой вид заставит их передумать, но разглядят ли они в темноте подробности? Я подумал о том, что за люди могут по доброй воле погрузиться в пучину ненависти и крови, и сердце у меня упало. Хорошими их точно не назовешь. Кто-то тихо засмеялся, другой шикнул на него. Смеялась женщина. Ясно. Это развлечение, а не грабеж. Вероятно, я не первая их жертва.

Камень ударился в стену возле меня. Ворона с карканьем взлетела. Я не винил ее: один метко брошенный снаряд мог убить птицу. Второй камень чиркнул о стену возле моего уха. Я стоял не шевелясь и прислушивался. Следующий попал мне в бедро, и на этот раз они засмеялись уже громко. Однако остались в укрытии, где я не мог их видеть. Тихо свистнула праща, и новый камень с силой ударил меня в грудь. Я вскинул руку, защищая лицо, но камень с треском угодил мне по зубам. Рот наполнился кровью, в ушах зазвенело.

Трусы! – взревел Ночной Волк во мне. Убей их всех!

Когда Ночной Волк был жив, мы были связаны Даром так тесно, что я часто чувствовал себя настолько же волком, насколько и человеком. Его тело умерло, но сам он остался жить во мне – и жил все эти годы. Часть меня и в то же время сам по себе.