Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

И я перевернулась на другой бок, чтобы не видеть его, хотя ворочаться в гамаке не так-то просто. Лежала и смотрела на доски и балки, на качающиеся тени от фонаря. Отец был бы мной очень недоволен. Было понятно: надо попросить прощения и признаться, что я все выдумала. А если я ничуть не раскаиваюсь? Наверное, все равно надо извиниться.

Я повернулась к нему, но его уже и след простыл.

Разбирая то, что удалось спасти на пепелище (а уцелело там очень мало, твоя подопечная постаралась на славу!), я нашел обгоревший обрывок. Вот перевод того, что мне удалось прочесть:

«Как только они уже не смогут сражаться, идите и выпустите им кровь. Важно сделать это быстро, пока яд из желудков не просочился в мясо, кости, мозг и язык. Соберите кровь, потом потроха и в последнюю очередь – мясо. Пометьте каждый сосуд, ибо их следует испытать по отдельности и убедиться, что яд не слишком силен и не может убить. Для испытания выделите по меньшей мере двух рабов. Если один умрет, избавьтесь от отравленной добычи. К несчастью, мы не можем уследить, сколько приманки каждый дракон сожрет и, соответственно, сколько яда он получит.

Глаза следует замочить в уксусе. Это самое ценное. Мясо нарежьте тонкими полосками, засолите и завяльте.

Из всей туши избавиться надлежит только от желудка. Прочие части сохраните со всей тщательностью, ибо после того, как мы избавимся от драконов, мы уже не…»

Дальше все сгорело. Старый друг, ты был прав. Наши Слуги намеренно уничтожили драконов и змей, уцелевших после бедствия на севере. Другие обрывки записей, где были указаны лишь даты и число бочек и бочонков, привели меня к выводу, что убийство происходило одновременно в разных местах.

Вот за что мстили драконы. Вот почему Четверо жили так долго.

После насильственной смерти Капры я взял на себя заботу о горстке оставшихся Белых. Мы покинули Клеррес и нашли приют на маленькой ферме далеко от моря. Я пытаюсь научить детей выращивать и собирать урожай. Многие из них стали реже видеть сны.

Боюсь, этому письму потребуется несколько месяцев, чтобы догнать тебя. Мы с Фитцем Чивэлом Видящим простились слишком резко. Прошу тебя, передай ему мое почтение. Уверен, он непременно вернется к тебе, как и ты найдешь дорогу обратно к нему.

Шут рассказывал мне, как возвращался в Клеррес в первый раз. Мне нужно лишь проделать тот же путь в обратном направлении. Надо пересечь остров – на дальнем его берегу есть города, где гавани глубже: Сизал и Круптон. Там я найду корабль, который отвезет меня в Фурнич. В холмах у Фурнича я отыщу руины элдерлингского города и сильно поврежденный столп Силы.

На словах это казалось так просто… Так почти всегда и бывает.

К ночи я укрылся в пещерке, куда вел подземный ход из замка. Как Лант и сказал Би, это место удобно было оборонять. На рассвете поднялся на холм, показавшийся мне выше прочих, и огляделся в поисках дороги. Пройдя через кладбище (две коровы проводили меня опасливым взглядом), я спустился с холма, миновал недавно разрушенную ферму и вышел на дорогу. На ней почти никого не было, но это наверняка скоро изменится. Как только новости о падении Клерреса достигнут других городов, туда хлынут мародеры и расхитители и все те, кто не прочь заработать на чужой беде. Слухи о драконах надолго их не отпугнут. Оставалось надеяться, что Прилкоп возьмет на себя роль вожака Белых, раз моими стараниями это место теперь свободно. Под его присмотром выжившие Белые и Слуги, может быть, вернутся к былым устоям. В любом случае я больше не собирался думать о них.

Рана на ноге продолжала ускоренно заживать и ныла. Постоянно хотелось есть. Меня осаждали комары, а в затылок словно вцепился клещ. У меня не вышло его нащупать, но чесалось это место невыносимо. Я с сожалениями вспоминал об утерянных сапогах. После полудня меня обогнала маленькая тень. На следующем переходе Пеструха опустилась мне на плечо.

– Отнеси меня домой, – велела она.

– Ты что, опоздала на корабль?

Я пока не готов был признать, что рад ее обществу.

– Да, – сказала ворона, помолчав.

– Птичка… Пеструха. Как ты узнала, что я жив? Как ты нашла меня?

– Серебряный, а все дурак! – Она вспорхнула с моего плеча и полетела вперед вдоль дороги, крикнув напоследок: – Фрукты! Фрукты! Дерево!

Волк во мне одновременно веселился и досадовал:

Значит, пока меня не было, ты связался с вороной? Ну, по крайней мере, она тоже хищник. И умная.

Мы не связаны!

Нет? Ну, между вами нет той связи, что была между мной и тобой, это верно. Но узы Дара бывают разные. Она чувствует тебя, хоть и не удосуживается поделиться с тобой тем, что она видит, слышит и чует.

Многое вдруг предстало мне в новом свете. Это было обидно.

Но почему она не подпускает меня к себе? – возмутился я.

Она понимает, что ты никогда не согласишься связать себя с ней теми узами, что были между нами. Вот и защищается. Не дождавшись от меня ответа, он добавил: Мне она нравится. Если бы я до сих пор бежал рядом с тобой, я, может, и обрадовался бы ее компании.

Я почуял запах спелых фруктов еще до того, как увидел деревья. Это оказался маленький сад. Узкая дорога вела к очередному разрушенному жилищу. Драконы старались ничего не упустить. Спелые абрикосы осыпались на землю, где их нашли муравьи, и уже забродили. Воздух полнился их хмельным запахом и жужжанием пчел и ос. На ветках осталось еще немало плодов, и я, не мешкая, нарвал полные пригоршни и набил себе живот. Сладкий сок утолил жажду и голод.

Наевшись до отвала, я снял лохмотья, оставшиеся от рубашки, набрал туда абрикосов, сколько смог, и вернулся на большую дорогу. Я рассчитывал, что услышу скрип телеги или стук копыт издали и успею спрятаться. Живот крутило от избытка свежих фруктов, но это было лучше, чем мучиться от голода. Время от времени объявлялась Пеструха и лениво описывала круг над моей головой. Я очень осторожно потянулся к ней Даром. Да. Если сосредоточиться, я ясно мог чувствовать ее. Но ощущалось и отчетливое возмущенное отталкивание. Решил оставить птицу в покое.

Шут не говорил, сколько времени у него заняла дорога. Кажется, он упоминал, что по меньшей мере часть пути проделал в повозке. Я же мог полагаться только на свои ноги. По ночам спал, днем шагал. Еду можно было найти, хотя многие здешние растения были мне незнакомы, а тех, что я мог опознать, не хватало, чтобы насытиться. Днем было слишком жарко, по ночам одолевал гнус.

В тот вечер я пытался разыскать подходящее убежище для ночлега, где бы меня не так сильно донимали насекомые. Таких мест не существовало. Я уселся под деревом и, то и дело хлопая себя, чтобы убить комаров, потянулся Силой к Дьютифулу. Можно ведь дать ему знать, что я жив и направляюсь домой. Пусть Би и Шут узнают это как можно скорее. Возможно, Дьютифул сумеет выслать мне денег. Через столпы Силы я смогу добраться до самой Кельсингры, а там, возможно, меня встретят с радостью, однако иметь в кармане немного денег не помешало бы. После всех несчастий у меня только и осталось что прожженные Серебром до дыр лохмотья, нож на поясе и несколько орудий убийцы в потайных карманах. Сосредоточившись, я заставил себя забыть о мошкаре и остром камне под седалищем и направить мысли Дьютифулу. И потерпел неудачу, какой не испытывал уже много лет.