Робин Хобб - Судьба убийцы [litres]

И еще с тех времен, когда я только пытался овладеть магией Силы, моя звериная магия, мой Дар, тесно переплелась с ней. Гален пытался выбить Дар из меня, и многие другие, кто учил меня пользоваться Даром или Силой, ругали меня за то, что я не способен отделить одно от другого. Но когда Ночной Волк, ощутив мою боль, пришел в ярость и ударил в ответ, вместе с Даром в нападающих устремилась моя серебряная Сила.

Я заметил женщину, скользнувшую от полуразрушенной стены к зарослям ежевики, и сосредоточился на ней.

– Умри, – тихо сказал я, и она упала первой.

Она рухнула как подкошенная, словно ее просто оглушили, но Дар сказал мне, что она мертва. Сердце ее не билось, она не дышала.

То ли по глупости, то ли из преданности сообщники-мужчины бросились к ней. В самом деле, к чему дальше прятаться? Испуганную, загнанную жертву можно не бояться. Я поднял трясущуюся серебряную руку и указал на одного из них.

– Умри, – велел я ему, когда его товарищ испуганно замер. – Умри, – предложил я, и он послушался.

Так просто. Слишком просто.

– Это он! – крикнул кто-то. – Не знаю как, но это он их уложил! Саха, Бар, вставайте! Вы ранены?

Один из них – костлявый юнец с темными неровными патлами – вышел из укрытия и, не сводя глаз с меня, бочком двинулся к мертвецам.

– Они мертвы, – сказал я ему.

Я надеялся, он сбежит. И еще больше надеялся, что он станет драться.

Из травы поднялась девушка, робкая как лань и хорошенькая. Длинные темные волосы локонами падали ей на плечи.

– Саха? – окликнула она, и теперь в ее голосе уже не звенел смех, только неуверенность.

– Он убил их! – закричал ее спутник, сорвавшись на визг, и бросился на меня.

Его подруга тоже завизжала и последовала его примеру.

Я направил на них серебряный палец и чиркнул им по воздуху. Они упали, будто сраженные топором. Никогда еще я не использовал магию таким образом. Никогда еще она не была настолько мощной. Это напомнило мне первые шаги в овладении Силой, когда она вела себя совершенно непредсказуемо. Охваченный страхом и гневом, я метал смерть в людей, которых даже не мог толком разглядеть.

Я не знал, что мы так можем.

Ночной Волк во мне, кажется, слегка испугался случившегося.

Я тоже.

Чувствовал ли я раскаяние, когда морочил головы команде «Плясуньи»? Теперь от потрясения я не чувствовал почти ничего. Однажды видел, как человеку отсекли ногу и он сидел такой же безучастный к этому, как я теперь – к тому, что совершил. Я сплюнул кровь и ощупал зубы. Два шатались. Враги мертвы, а я жив. Отбросил все сожаления.

Прежде чем уйти, я ограбил мертвецов. Сандалии одного из юнцов оказались мне по ноге. У красотки был приличный плащ. Еще нашел мех с вином и нож. У одной из женщин был сверток с липкими мятными конфетами. Я съел их, запив дешевым вином. Когда Пеструха принялась клевать тела, я отвел глаза. Чем это хуже того, как я их обобрал? Они мертвы, и она берет то, что ей пригодится.

Сгустилась ночь, и взошла луна. Воспоминания о резне на разрушенных ныне улицах всколыхнулись вокруг с новой силой. Пеструха нахохлилась у меня на плече. Возможно, убийцы Элдерлингов – предки нынешних обитателей жалкого городишки внизу. Что, если эти звенящие ужас и ненависть – жуткая кара, которую убитые, сами того не желая, обрушили на детей, не подозревавших о деяниях их прародителей? Что, если мрачный дух этого места проник в потомков тех убийц?

Я нашел столпы Силы, идя строго против движения толпы. Брел сквозь полупрозрачные трупы и визжащих призраков, пока не очутился на площади, где Элдерлинги носились по кругу, словно овцы в окружении волков. Они выходили из камня, видели, что творится, и пытались бежать обратно, к сомнительной безопасности. Посреди этого бешеного кружения я и нашел обелиск.

Все было, как и рассказывал Шут. Кто-то немало потрудился, пытаясь свалить колонну. Она стояла криво, и свет полной луны блестел на ее поцарапанной верхней грани. Остальные поверхности тоже были сильно повреждены, от камня разило нечистотами. Неужели после стольких лет ненависть обитателей этих мест так сильна, что они выражают ее столь отвратительным образом?

Люди мочатся со страху.

Поверженный камень окружала высокая трава. Призрачные Элдерлинги появлялись из него, прижимая к себе детей или узлы с пожитками. Я опустился на колени и раздвинул жесткую траву и стебли вьюнка под камнем. Вот бы сейчас заглянуть в карту Чейда, где были отмечены все известные столпы Силы и места, в которые сквозь них можно попасть. Не важно. Что упало – то пропало, остается лишь надеяться, что медведю она пришлась по вкусу. Шут сказал, они с Прилкопом вышли из нижней грани камня. Все, что мне нужно, – проделать тот же шаг в обратном направлении. Я заглянул в темноту под накренившейся колонной. Пеструха вцепилась мне в плащ и воротник рубашки, расцарапав шею.

Готов?

Я никогда не буду готов к этому. Иди уже.

– Домой. Домой скор-рей.

Ладно.

Я отвел в сторону ветви ежевики, расцарапав ладони о шипы. Всего на миг от усталости перестал соображать, но и этого хватило: я положил руку – серебряную руку! – на обращенную ко мне грань камня, приготовившись втиснуться под него. Еще успел увидеть испорченную руну, какой раньше никогда не видел. Пеструха испуганно завопила, и нас втянуло в камень.

Мастеру Силы Неттл – от ученицы Кэррил.

Пишу, исполняя Ваш приказ, чтобы сознаться в своей вине и объяснить причины своего поступка. Я не буду оправдываться, но расскажу, почему я не послушалась подмастерья Шерс, которая была назначена моей старшей, когда мы отправились на Аслевджал. Я знала, что мы должны собрать бруски Силы, отмечая, где нашли их, и доставить в Олений замок, где их будут читать, раскладывать по видам и отправлять на хранение. Шерс ясно сказала, что мне нельзя отходить от остальных учеников или прикасаться к чему-либо, не имеющему отношения к нашему заданию.

Но я слышала удивительные истории об аслевджальской комнате с картой. Желание увидеть ее оказалось сильнее, чем мое чувство долга и послушание. Когда на меня никто не смотрел, я отделилась от нашего круга и отправилась на поиски этой комнаты. Я нашла ее и убедилась, что рассказы о ее чудесах не лгут. Я задержалась там дольше, чем рассчитывала, и вернулась не туда, где мы собирали бруски, а прямо к столпу, который перенес нас сюда.

Дальше начинается самое важное в моем рассказе, хотя и не имеющее никакого отношения к моему проступку. Когда я пришла к столпу, остальных еще не было. Я устала, ведь мне приходилось таскать тяжелый мешок с камнями памяти. Поэтому я села на пол, прислонившись спиной к стене. Не знаю, задремала я или мне передались воспоминания той комнаты, но я стала видеть Элдерлингов. Одни входили в камень, другие выходили. Были среди них пышно разодетые, были такие, кто шел небрежно, будто гулял по собственному саду. Но спустя какое-то время я заметила, что из одних граней камня Элдерлинги только выходят, а в другие только входят. Ни одну грань они не использовали и для входа, и для выхода.