Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

А теперь, маленькие существа, мы вас покинем.

Из множества маленьких укрытий в ближайших и дальних окрестностях Опалового Креста появились люди, чтобы формироваться в маленькие армии. Другие прибывали по воздуху на своих летательных аппаратах, чтобы тоже присоединиться к ним.

Лишь издалека можно было увидеть несколько мундиров космической службы. Среди этих людей находились и некоторые саботажники из Мира-2, которым Торн-2 в последнюю минуту дал возможность бежать из своего мира.

В воздухе висели едкие кислотные пары. Из ранних мест вырывались белые облачка дыма — там, где Земля была опалена в битве субтронным оружием.

В ближайших окрестностях Опалового Креста виднелись свежие следы гигантских машин и транспортных средств. Когда-то зеленые газоны представляли картину опустошения. Даже маленькие здания не пощадило. Воздух, казалось, все еще содрогался от чудовищного грохота больших летательных аппаратов.

От всей армии вторжения не осталось ни одного солдата.

В небесном Зале Опалового Креста члены Всемирного Комитета взглядами смотрели перед собой. Только лежащие на полу останки тела Клоули напоминали о том, что здесь разыгралось.

Двойник Клоули исчез вместе с другими фигурами в черных мундирах.

Шилдинг, казалось, первым переборол шок: он повернулся к Конджерли и Темпельмару.

Теперь они уже не казались больше роботами, уверенными в своей победе. Но они не казались и завоевателями в ловушке. Их лица заметно изменились, и по знакомым чертам Шилдинг понял, что время маскарадов миновало и что в этот зал вернулись настоящие Конджерли и Темпельмар.

Файрмур истерически захохотал.

Шилдинг сел.

В Мире-2, на том месте, где только что стояло гигантское здание Опалового Креста, теперь зияла глубокая пропасть, из которой поднимались клубы темного дыма. Вся армия вторжения со всем ее оружием и техническими средствами исчезла в этой дымной пропасти. Это было как видение ада.

На одной стороне пропасти виднелся раздробленный остов трансвременной машины. Отдельные металлические частики крепления образовали беспорядок опустошения. Воздух все еще разрывали пронзительные звуки, и над пропастью завывал ураганный ветер.

Как черный ворон над извергающимся вулканом по этой картине бежал Клоули. Даже при этом виде полного опустошения и под действием шока трансвременной машины его все не оставляла мысль о том, как другой Клоули пытался убить его. Этим он вынес себе собственный смертный приговор и сделал возможным мгновенный обмен.

Теперь он навеки был связан с Миром-2 и вынужден был жить в теле Клоули-2. Но ему теперь было открыто и сознание Клоули-2, так как его дух не мог долго препятствовать этому, тем самым он стал почти равноправным жителем этого мира. Он знал, где он находился, он знал, что ему теперь делать, и у него не было времени для сожаления.

В Относительно короткое время он достиг высокого здания и нашел вход в Зал Слуг Народа.

Одиннадцать стариков выглядели надломленными. Они все еще находились под впечатлением сообщений об абсолютном поражении.

Узкие губы председателя дрожали.

— Я всегда предупреждал вас, Клоули, что ваши необдуманные действия однажды приведут к вашему концу. Вы в большей части ответственны за это неожиданное поражение. В общем, вполне возможно, что вы вашим безответственным поведением показали арестованному Торну, и он смог предупредить другой мир о предстоящем вторжении. Мы пришли к решению стереть вас — Он остановился и после паузы, помедлив, продолжал: — Прежде чем исполнится приговор, мы хотим все же дать вам возможность сказать что-нибудь в вашу защиту.

Клоули едва сдержал улыбку. Он знал подобные сцены, которые, казалось, каким-то образом происходили еще из мифов. Непосредственно перед «сумерками богов» боги пытались все причины своих неудач поставить в вину Локи, чтобы запугать его в надежде таким образом заставить его найти выход из дилеммы.

Это блеф Слуг Народа Пока они разыгрывали из себя судей, они на самом деле искали руку помощи.

Клоули видел, что находится здесь в своем мире — это был мир приключений, мир, о котором он давно мечтал. Этот мир полностью соответствовал его характеру. В этом мире он мог играть тайную роль скрытого предателя, он мог внешне поддерживать дело Слуг Народа и одновременно сводить на нет все будущие планы вторжения. В этом мире он мог крепко, держать в руках нить судьбы.

В уголках рта опять заиграла необъяснимая улыбка, и он шагнул вперед, чтобы ответить на обвинение Слуг Народа.

Торн находился в космической тьме, он каждое мгновение ждал, что его тройная личность снова будет разделена. Он знал, что настоящие владельцы Генератора Вероятностей дали ему передышку, чтобы он нашел лучшее решение стоящей пред ним проблемы.

И он уже нашел это решение!

С этих пор три Торна через некоторое время должны обмениваться телами, чтобы каждый из них мог понять и испить до дна и счастье, и несчастье соответствующего мира. Это будет странное существование: неделя свободы и привольной жизни в Мире-1, неделя в деспотии и ненависти Мира-2, и, наконец, неделя в суровом, неумолимом Мире-3.

При этом, конечно, могли появиться всякие трудности как отдельные существа, они, конечно, хотели бы уклоняться от такой судьбы, но каждый из троих вспомнил бы об этом мгновении и нашел бы необходимые силы.

Да, странная судьба, подумал он снова — и почувствовал, как его тройная личность медленно разделяется.

Но действительно ли такая судьба так сильно отличается от судьбы обычной жизни?

Неделя в небе — неделя в аду и неделя в мире духов…

В семи различных мирах совершенно разного уровня развития оглядывались семь темных фигур, они пораженно и подавленно рассматривали последствия своих творений.

Джо Слеттермен внезапно понял, что если он не отправится сейчас же, то в его черепе что-то взорвется, и осколки его, словно шрапнель, сметут многочисленные подпорки и заплаты, удерживающие его ветхую хижину от окончательного разрушения. Его жилище более всего походило на карточный домик из деревянных, пластмассовых и картонных карт, а очаг, печи и камин были неожиданно тяжеловесными.

И все это было каменно-твердым. Очаг доходил ему до подбородка, был раза в два больше в длину и до краев полон пламени. Выше располагался ряд квадратных печных заслонок: его жена пекла хлеб, что составляло часть их доходов. Над печами висела длинная, во всю стену, палка, слишком высокая, чтобы его мать могла дотянуться, а мистер Пузик — допрыгнуть, заставленная всевозможными семейными реликвиями. Те из них, что не были сделаны из камня или фарфора, настолько высохли от постоянной жары, что казались ничем иным, как высохшими человеческими головами или черными мячами для гольфа. Сбоку стояли плоские бутылки из-под джина, бережно хранимые женой. Еще выше висел старый мультихром. Он висел так высоко и настолько был покрыт сажей и салом, что нельзя было точно сказать, был ли этот сигарообразный предмет, окруженный воронками, китобойным орудием или же космическим кораблем, пробирающимся сквозь облако гонимой солнечным светом космической пыли.