Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Его пальцы проворно завязали удавку на одном конце веревки. Его шаги слегка замедлились.

— Разумеется, мы не должны были возвращаться в Ланкмар.

Он задумался.

Высокий рассердился.

— Глупости! Должны. Возвратиться сейчас обратно — это трусость. Кроме того, мы сделали все иначе.

— Вне Ланкмара прогорело несколько рискованных предприятий — тихо возразил маленький — если только эти маленькие авантюры подходят для трусов.

— Возможно — сказал высокий — Но большие или маленькие, они все начинаются в Ланкмаре. Как бы то ни было, ты идешь с этой веревкой?

Невысокий затянул узел вокруг ручки своей рапиры и опустил веревку волочиться за собой, гибкую, как кнут.

— Я заземлил свою шпагу — сказал он — Сейчас любое смертельное заклинание, пущенное против меня в ход, ударив сперва в мою шпагу, разрядится в землю.

— Пощекотав Матушку Землю, а? Осторожней, не споткнись об нее.

Предостережение, казалось, было кстати, веревка была около двадцати ярдов длиной.

— И не наступи на нее. Этому меня научил Швелба.

— Ты и твой колдун, эта болтливая крыса! — насмешливо сказал высокий — Почему он сейчас не на твоей стороне, колдуя за нас?

— Почему Нингаубле не на твоей, делая то же самое? — задал контр вопрос низенький.

— Он слишком толст, чтобы путешествовать.

Они прошли стражника с ничего нс выражающим лицом. Атмосфера угрозы над площадью сгущалась как ураган. Внезапно высокий открыто ухмыльнулся своему товарищу.

— Не старайся слишком серьезно повредить кому-нибудь из них — сказал он громким голосом — Мы не хотим, чтобы наше возвращение в Ланкмар омрачилось.

Как только они вошли в открытое пространство, окруженное враждебными лицами, шторм разразился без задержки. Колдун в мантии с эмблемой в виде звезды громко завыл, как волк, подняв высоко над головой свои руки, и бросил их в сторону маленького человека с такой силой, как будто рассчитывал, что они оторвутся и пронесутся по воздуху. Они не оторвались, но молнии синеватого огня, подобно призраку в солнечном свете, вырвались из его растопыренных пальцев. Невысокий вынул свою рапиру и направил ее на колдуна. Синеватая молния затрещала на кончике тонкого лезвия и затем разрядилась в земле. Он почувствовал только жгучую боль в руке.

Скорее лишенный воображения колдун повторил свою тактику с тем же результатом, а затем поднял свои руки для третьего броска молний.

Тем временем низенький человек уловил ритм в действиях колдуна и, как только его руки опустились, он так щелкнул веревкой, что она взвилась над шеями и лицами хулиганов вокруг завернутого в оранжевое Бешабека. Голубое вещество, чем бы оно ни было, треща, ударило в них из веревки, и в одном крике они, все корчась, упали.

Между тем другой колдун направил свой жезл в высокого, быстро послав ему вслед два больших, которые он выдернул из воздуха. Высокий со своей рапирой, вынутой с удивительной скоростью, ждал первый жезл, отчасти, к его удивлению, жезл в полете выглядел покрытым серебром ястребом, устремленным, чтобы ударить когтями. В то время, как он продолжал наблюдать, жезл оказался ближе, его форма изменилась на серебристый, длинный нож с добавлением — серебристыми крыльями с обеих сторон. Обескураженный этим чудом и играя острием, своего палаша так же легко, как фехтуя рапирой, высокий ловко отклонил первый летевший кинжал так, что он пронзил плечо одного из громил рядом с хозяином «Серебряного Угря». Второй и третий летевшие кинжалы он обработал в том же духе, так что два других его врага были насажены на вертел болезненно, хотя и несмертельно.

Они тоже закричали и рухнули больше от страха перед такими сверхъестественными приемами, чем из-за действительной серьезности их ран. До того, как они ударились о булыжники мостовой, высокий человек выхватил нож со своего пояса и метнул его левой рукой в колдуна.

То ли старик был пронзен, то ли просто ухитрился отклониться, во всяком случае он исчез из виду.

Тем временем другой колдун с тем же недостатком воображения или, возможно, просто упрямый, направил в маленького человека четвертую молнию, который в это время хлестнул поверху веревкой, заземлявшей его шпагу, так что веревка щелкнула перед самым окном, из которого вылетела молния, то ли веревка действительно поразила колдуна, или только оконную раму, но там раздался громкий треск и блеющий крик, и этот колдун тоже сошел со сцены.

К чести собравшихся громил и смельчаков, у них едва ли участился пульс из-за этого проявления отраженных смертельных чар, но они убедили их нанимателей — сводников около своих проституток. Они бросились, тяжело топча раненых, толкаясь, рубя и лупя своим различным оружием.

Разумеется, их было что-то около пятидесяти против двоих. Это все еще придавало им храбрости.

Высокий и низенький немедленно встали спиной и подобными молниям ударами сдерживали на расстоянии первую атаку, стараясь поколоть как можно больше лиц и рук, чем нанести смертельные и глубокие раны. Высокий в своей левой руке сейчас держал кинжал с короткой рукояткой, чьей плоской поверхностью он бил по головам в то время, как маленький человек дополнял свою дьявольски коловшую рапиру длинным ножом, чьи выпады были такими же мягкими, как выпады кошачьей лапы.

Сперва большое количество атакующих было для них положительной помехой — они наносили удары каждый разным способом, в то же время большей опасностью для двоих, сражавшихся спиной к спине, было то, что они могли оказаться заваленными большой массой раненных ими врагов, с энтузиазмом толкаемых их товарищами сзади. Затем сражение отчасти стало беспорядочным и на некоторое время это выглядело так, как будто низенький и высокий человек стали наносить более смертельные удары и, возможно, не без того, чтобы кого-нибудь зарубить. Звон ударявшегося железа, топот ботинок, рычание сражавшихся сквозь сжатые губы и возбужденные крики девушек, добавившиеся к сильйс Шушуму, который заставлял стражу нервно осматриваться.

Затем высокомерный Бешабек, который наконец удостоил взять руководство. У него было оттопырено ухо, а его ключица с этой стороны служила мягкой подставкой для большого солдатского топора, в то время как девушки — их волновало чувство романтики — начали подбадривать этих двоих, благодаря которым их сводники и громилы потеряли мужество.

На атаковавших опустилась волна паники. Внезапно из самой улицы раздался звук шести труб.

Громко скрипящего звука было достаточно, чтобы и так уже потерявшие нервы окончательно сорвались.

Атаковавшие и их наниматели разбежались во всех направлениях, сводники утащили своих переменчивых проституток, в то время как те, кто был поражен голубым свечением и летающими кинжалами, уползали за ними.