Фриц Лейбер - Шпаги дьявольщины [иллюстрации Сергея Пояркова]

Ритм дыхания изменился, спящий зашевелился. Его рука поднялась и провела по груди.

Клоули продолжал неподвижно смотреть. В дом снаружи проникала летняя жара.

Спящий перевернулся на своем ложе, и его рука беспокойно потянулась к воротнику утреннего халата.

И начались изменения. Клоули показалось, что лицо Конджерли- джерли как бы ушло в себя и погрузилось в безбрежное ничто, а осталась только пустая застывшая маска.

И эта маска вдруг закрылась совсем другим лицом, черты которого выражали открытую враждебность, и в них была свирепая решимость.

Спящий что-то пробормотал. Клоули наклонился вплотную к его рту. Лепет и бессвязные слова шли, казалось, из другого мира.

— …генератор изменения времени… вторжен… три дня… мы… предотвратить мероприятия… пока…

Тихий, сдержанный шум от двери заставил Клоули обернуться.

В дверном проеме стояла высокая, крепкая фигура Темпельмара.

Он недоверчиво и враждебно глядел на Клоули…

В следующее мгновение Темпельмар снова овладел собой, и его лицо опять было совершенно спокойным, и он слегка приподнял брови.

— Ну?

Снова донесся тихий шум.

Клоули отступил на шаг, чтобы одновременно держать в поле зрения обоих.

Конджерли выпрямился и потер лицо, потом опустил руки и уставился на Клоули своими маленькими глазками.

— Ну? — спросил он резко, это было выражение, совсем не подходящее человеку, который только что лежал в глубоком сне.

В ушах Клоули все еще звучали странные слова, которые он только что слышал.

Он рассеянно пробормотал извинения.

— Я только что заглянул мимоходом, чтобы еще раз обговорить программу… услышал ваш храп… вошел в дом…

Ему было совершенно ясно, что он может рассчитывать на прямое нападение этих двух мужчин, захвативших его врасплох в фатальной ситуации. И в это мгновение он принял окончательное решение.

Он должен отыскать Файрмура.

Торн с опущенной головой и обвисшими плечами скорчился в своей темной камере. Его правая рука все еще была парализована и бессильно висела. Цд плечи, казалось, давило все здание черной звезды, в верхней части которого обитали «они».

Все внутри него было возбуждено, он против собственной воли попал в тот мир, это тело не принадлежало ему, и его мысли не могли бежать по своим обычным орбитам.

Но человеческий разум — этот прибор для непрерывных раздумий и мечтаний — неутомим.

Торн продолжал бороться с чужим влиянием и пытался навести порядок в своих мыслях. Возможно, он сможет выстроить какой-нибудь план. В первую очередь нужно было заняться проблемой, как сделать возможным возвращение в собственный мир.

Он говорил себе, что нужно как-то использовать разум, которым он был одержим в мире-1 — чтобы дать имя этому миру — именно как Торн-2 — чтобы дать имя самому себе — нужно попытаться найти ключ к собственным воспоминаниям в своем разуме. Эти мысли должны были привести к какому-нибудь решению, им ни в коем случае нельзя было потеряться в пустоте.

И если Вселенная -1 и Вселенная-2 — назовем их так — совершенно независимы друг от друга, то между ними не было связи ни во времени, ни в пространстве. Они не были ни близкими, ни далекими.

Между ними была только мысленная связь идентичных существ, и эта связь была вне всяких человеческих понятий.

Его транспортировка в Мир-2, казалось, была мгновенной, а отсюда логически следовало, что оба мира расположены как бы друг над другом. Какой над каким — зависело только от точки зрения наблюдателя, в том или ином мире он находился.

Так близко — и так далеко. В этой дьявольской одинаковое нужно было только вырваться из тяжелого сна — а мрак его камеры только усиливал это впечатление. Надо напрячь все душевные силы, чтобы добиться перемены мест между ним и Торном-2.

Он попытался сконцентрировать свои мысли через темную вечность и найти какой-то путь, которым можно было следовать, нс все пути были блокированы. Он непроизвольно спросил себя, не находится ли Мир-1 в его полных страстного ожидания мечтах и убежать из этого деспотичного мира, где было только горе и угнетение.

Если и есть какой-то ключ к возвращению в тот желанный мир, то он был не в состоянии найти его.

Дверь камеры открылась, и на пороге появился другой Клоули. На фоне светлой стены коридора выделялись темные фигуры двух охранников в мундирах.

Этот Клоули до последнего клочка был похож на другого, и абсолютное сходство было таким ошеломляющим, что Торн чуть не вскочил, чтобы радостно приветствовать его.

В сознании мелькнуло, что мысли этого Клоули тоже должны быть связаны с мыслями того, другого Клоули, которого он в своем мире называл своим лучшим другом.

Как зачарованный, Торн уставился на это холодное лицо.

— Считай это комплиментом — сказал Клоули-2— Я должен лично передать тебя Слугам Народа. Решение твоей дальнейшей судьбы полностью в их руках — Он тихо усмехнулся, но это не прозвучало злобно.

Выражения лиц обоих ожидавших в мундирах выдавали, что их жизнь прошла в многолетнем безусловном послушании. Слова Клоули совершенно не отразились на их лицах.

Торн медленно поднялся на ноги и побрел к двери, отдаваясь неизбежной судьбе. Он казался сам себе артистом в незнакомой ему до этого времени роли.

Он шагал вниз по длинному коридору, и оба охранника в мундирах следовали за ним по пятам.

— Ты похож на убогого преступника, совершившего покушение, если позволительна моя грубая критика — сказал некоторое время спустя Клоули-2— С твоей стороны было совершено неуклюже назвать мое имя в совершенно неподходящих условиях. Тогда ты просто выбросил свое оружие на дно ручья. Нет, ты не можешь утверждать, что вел себя очень уж ловко. Боюсь, что своим возгласом ты не удовлетворяешь званию опаснейшего саботажника нашего мира. Ну да, ты был немного сбит с толку.

Торн чувствовал, что за этими словами больше, чем ему показалось сначала. Несомненно, Клоули-2 давно заметил, что тут что-то не так, и пытался выяснить, что же это могло быть.

Торн был настороже. В темноте своей камеры он принял твердое решение ни при каких обстоятельствах не выдавать, что юн родом из другого мира. Возможно, что они сочтут его сумасшедшим — и это было бы для него самым подходящим. Но он понимал, что вряд ли можно на это рассчитывать.

Клоули-2 с любопытством разглядывал его.

— Ты довольно скуп на слова, верно? Если я верно припоминаю, ты при последней встрече напал на меня с горькими словами, но, может быть, ты уже понял, что своим поведением ничего не добьешься? Но я боюсь, что ты понял слишком поздно.

Они продолжили свой путь.

— Ты должен понять, что это ты меня ненавидишь. Я же никого не ненавижу — Клоули-2 бросил короткий взгляд в сторону Торна и на вяло болтающуюся руку — О да, я иногда вынужден причинять людям боль, но это зависит не от меня, а от обстоятельств. Идеал, к которому я стремлюсь — всегда действовать только по обстоятельствам и не давать волю чувствам — ни любви, ни ненависти, ни чувству ответственности. Для меня достаточно лишь овладеть положением и ситуацией.