Дмитрий Туманов - Этюд в розовых тонах [litres]

– Е-мое… – непроизвольно вырвалось у меня. – Вот уж радость-то какая привалила. И куда же мне вас направить, с такой-то специальностью? На кладбище разве что – так не могу, там до сих пор покойники по могилкам бродят. Значит, в госпиталь…

– Вот тут проблема… – тихим виноватым голосом прошептала Оэллис. – Нет у нас больше госпиталя. Смыло его.

– Как?!

– Водой от восстановленного Алтаря. После того как по руслу Благодатной пронесся шквальный поток, от всех построек в Речном ущелье камня на камне не осталось. И госпиталь тоже снесло.

– Если снесло значит, плохо строили, – сквозь зубы произнес я. – Впредь будем строить надежнее. Но это в будущем. А в настоящем – обеспечьте молодого человека медицинским шатром. Переселенцев у нас прибывает день ото дня, и неотложная помощь кому-то из них рано или поздно понадобится. Так что нельзя нам совсем уж без врача. Вы ведь изучали общий лекарский курс, господин Зорге?

– Да, конечно, – кивнул «черный доктор». – Хотя это и не так интересно, как препарировать мертвых. К тому же я не один поступаю в ваше распоряжение. Со мной на практику прибыла целая группа интернов с выпускного курса – наиболее отвязных.

– Вы, наверное, хотели сказать «наиболее отважных»?

– В данном случае это одно и то же, – слегка улыбнулся Горицвет. – В нашей команде есть и знахарь, и коновал, и костоправ, и даже плотник – гробы тоже надо уметь делать. Так что смело отправляйте пациентов в наше расположение – мы готовы оказать им весь спектр медицинских услуг!

– И ритуальных – тоже, – не удержавшись, съязвил я. – Хорошо, я принимаю вас и ваших сокурсников на службу. Только не переусердствуйте со своей медицинской практикой – подданные мне живыми нужны! Мастер Лактион, кто там следующий?..

Аудиенция растянулась на два часа – Тронный зал постепенно заполнялся людьми, рискнувшими присягнуть мне на верность и поселиться в Благодати. Это были гончары и столяры, ткачи и портные, обувщики и пекари, красильщики и лудильщики. В разношерстную компанию «серых воротничков» затесался даже самый настоящий ювелир, но этот, судя по некоторым недомолвкам, прибыл сюда исключительно потому, что вляпался на Арабелле в какую-то аферу и имел серьезные проблемы с законом.

Впрочем, таких, как он, среди наших новообращенных граждан было немало – как бы не каждый второй. Большая часть переселенцев имела проблемы с недоимкой налогов, кто-то скрывался от кредиторов, а кто-то – и от мужей-рогоносцев. Нашлись и такие, кто попался на мелком воровстве, им мы все же решили дать шанс начать жизнь с чистого листа. Но нескольких мутных личностей неопределенной профессии я решительно попросил на выход: не хватало еще, чтобы в нашем городе воровской притон образовался.

И все же в подавляющем большинстве мои новые подданные были ремесленниками, чьи деды и прадеды шестьдесят лет назад покинули погибающий город. Резон к возвращению у них был – ремесла в колонии постепенно хирели и деградировали. Хотя секреты мастерства в семьях ремесленников и передавались из поколения в поколение, но на Арабелле они просто не находили себе достойного применения, потому что девять из десяти обитателей колонии занимались либо земледелием, либо добычей природных ресурсов. То и другое не сильно способствует процветанию, потому колонисты в массе своей были бедны и неприхотливы. Вместо фаянсовой посуды они предпочитали пользоваться глиняной, а одежда и обувь для них годилась любая лишь бы она была прочной и за нее не надо было переплачивать.

Обычно экономику двигает спрос со стороны городского так называемого среднего класса. Проблема была в том, что таковой элемент в бедной аграрной колонии практически отсутствовал. А спрос на роскошь со стороны правящей верхушки был весьма ограничен, в силу немногочисленности этой самой верхушки. Арабеллой фактически правили несколько знатных фамилий, во главе с княжеским семейством Марципан.

К моему вящему сожалению, колониальная власть имела все признаки законности. Основатель «сладкой» династии, Юлиус Марципан, был министром-администратором в правительстве Аполлона. Когда стали рушиться магические Алтари, а народ в панике начал разбегаться по соседним мирам, Юлиус возглавил организованный исход горожан на Арабеллу. Там он объявил себя вторым властелином двух миров – соответствующие полномочия ему давал приказ, в свое время подписанный самим Аполлоном.

Поначалу самозванец именовался местоблюстителем Повелителя, но со временем этот титул переименовали в княжеский. Имелись ли противники ползучего захвата власти, какова была их судьба – история об этом умалчивает. А народным слухам, неправдоподобным в своей живописности, верить не всегда стоит. Так Юлиус стал Юлиусом Вторым, а позже к нему с подачи придворных подхалимов прилепилось прозвище Разумный.

Узурпатору, почившему в бозе в возрасте восьмидесяти двух лет, наследовал его младший внук, которого тоже звали Юлиусом. При наличии отца и двух старших братьев Юлиус-младший вообще не должен был стать правителем. Но сразу после смерти старого князя его семейство изрядно проредила целая волна отравлений, вынесшая к ступеням трона человека, по всеобщему мнению, доброго и милосердного, но при этом мягкотелого и слабовольного. За что, собственно, его и прозвали Кротким, причем еще даже до коронации.

Так Юлиус-младший стал Юлиусом Третьим, и пребывал он в этом статусе последующие двадцать два года. Из-за праздного и пагубного образа жизни князь достаточно быстро одряхлел и давно уже обзавелся внуками. С ними дедушка Юлиус и проводил большую часть времени, а государственные заботы всецело легли на плечи советников и чиновников, которые фактически и правили колонией от его имени.

И вот как раз сейчас передо мной стоял их герольд – малоприятный долговязый тип с куцей реденькой бороденкой и лицом желтушного цвета. Герольд, уткнувшись в грамоту, что-то там вякал про мою «неправомочность» и «нелегитимность» и «решительно предупреждал», что в случае моей попытки короноваться его превосходительство Юлиус Третий имеют право предпринять все возможные действия по устранению угрозы законному правителю, каковым означенный Юлиус, без сомнения, и является.

Я, честно говоря, слушал этого доходягу вполуха. Волшебницы уже проверили глашатая и сделали вывод, что ничего он собой не представляет, не очень-то верит в то, что говорит, и жутко боится последствий в отношении себя.

Когда герольд в завершение своей казуистической речи проблеял, что вся ответственность за последующие события теперь возлагается на меня, я состроил самую страшную рожу, какую только мог придумать, и молча указал пальцем на дверь. Поганца как ветром сдуло.