Марик Лернер - Выбор жизни [litres]

Со стены принялись кидать камни, бочки и кувшины с маслом и смолой. Летели горящие тряпки и стрелы. Какое-то время казалось, ничто не поможет, а потом полыхнуло. Дикий, жуткий крик разнесся над полем, а строй провалился внутрь. Невозможно терпеть и стоять, когда ты горишь. Люди метались внизу, сшибая с ног своих же товарищей, а наши лучники торопливо выпускали поток стрел в открывшиеся боевые порядки врага, уничтожая любого подвернувшегося. Человеческие брызги метнулись во все стороны, спасаясь. Казалось, победа в кармане, и тут вверх взлетела фигура с обнаженным мечом.

Он оттолкнулся от тела своего же раненого, не обращая внимания на его крик, и взлетел к пролому. Блеснул клинок, и двое моих воинов упали. Еще один, попытавшийся напасть, умер, ничего не успев увидеть. Движения настолько быстры, что кажутся смазанными. Повторялась история с Кернаном. Только под рукой нет верного ружья, улетевшего с крыши после взрыва. Оптику побило – ерунда. А вот приклад вдребезги и ствол погнуло – считай, мусор теперь.

Зато у меня имелся очередной рояль, как раз на подобный случай. Точнее, их было три. Два возле проломов в стене и еще один за воротами на нашей стороне. Многому учили в совершенно секретном учреждении. Хорошо, что такой законопослушный. А то прекрасный вышел бы террорист. Не зря принес еще в первый раз взрывчатку и электродетонаторы. Соорудить мины направленного действия, набив для пущего эффекта воронку стальными шариками, выковырянными из патронов с крупной дробью, не такая уж великая сложность. Первый год обучения Тенятника. Нанесение максимальных потерь погоне. К тому же материал должен влиять на защиту, если правильно представляю реакцию на железо. Иногда и борьба за экологию на пользу. Долой отравляющий природу свинец, да здравствует настоящая сталь!

Проблема в определении направления движения. Куда он сунется, заранее не предсказать. Однако что пойдет – сомнений не имелось ни у кого. Лэрд просто обязан был наказать обидчика, иначе его же люди за спиной будут неодобрительно говорить. А то и в трусости обвинят. Честь воина и властителя не позволяла альбиносу отсидеться за спинами. Просто обязан лично участвовать. И глупо не попытаться использовать чужую ошибку. И ничего не поделаешь, даже если кто-то из трех зарубленных альбиносом еще жив – ему крупно не повезло. Подпустить – будет гораздо больше трупов.

Щелк, сигнал пошел! И рвануло. Двухсотграммовый брикет способен порвать в куски грузовик. У меня с собой имелась парочка. Пришлось поделить на три части, но и так вышло нехило. Он двигался так быстро, что чуть вся хитрость не пошла коту под хвост. Еще какая-то доля секунды – и проскочил бы опасную зону. Но заряд ударил в последний момент, и три четверти пришлось на ноги и нижнюю часть живота. Ему разворотило все от колен до паха, и даже теперь не свалился, как нормальный покойник, а мягко сел.

Мчусь вперед, стреляя с левой из пистолета и занося меч навстречу ненавидящему взгляду и поднимающейся ладони, на которой появился хорошо знакомый огненный шар. Рука должна была отлететь, срубленная у кисти красивым ударом. На деле будто по дубовой балке со всего размаха врезал. Даже не поцарапал. Одно счастье – файербол от толчка ушел в сторону и вверх, рванув где-то сбоку и далеко.

– Да сдохни уже! – ору на русском, забыв арцан. И в боевом трансе гнев, ненависть и жуть, оттого что он снова встает, пробивают сквозь пустоту, впервые в жизни.

Бью острием меча ниже панциря, в раскрытую рану и, напрягаясь до хруста костей, тяну клинок, разрывая ему внутренности. Лэрд закричал от нестерпимой боли и треснул меня рукой по шлему, так что отлетаю в сторону, на прощание невольно располосовав его изнутри еще и поперек.

В башке гудит, оружие в чужом животе, патронов больше нет. Он ворочается на земле, все никак не помирая. Подхожу, хватаю за длинные волосы, закидываю голову и принимаюсь пилить глотку, с трудом удерживая дергающееся тело. Острейшее лезвие идет туго и нехотя. А потом внезапно защита сдохла окончательно, нечто лопнуло – и сразу нож проваливается, упираясь в позвоночник, а меня окатывает противно-теплой кровью.

Все? Остро воняет потом, дерьмом, перед смертью многие непроизвольно обделываются, и альбинос не исключение. Ко всему снизу несет жареным мясом. Тупо смотрю на тело с вывалившимися кишками и почти отрезанной головой. Сил нет, как и желаний. Хочется лечь и отдыхать. Но я же не сам по себе! Поднимаю взгляд и смотрю на стоящих вокруг людей. Что-то такое у них в глазах, чему не могу подобрать названия. Не страх. Уважение? Восхищение? И самое странное, что среди моих людей есть и чужаки. Успели взобраться, пока был занят. Штурмующие стоят и тоже ничего не делают. Потом поворачиваются и прыгают с вала вниз.

– Чего уставились? – хриплю пересохшим голосом. – К пролому!

– Позволь, мой господин, – говорит Джан, подходя. – Мы победили, – говорит уверенно.

Одним движением отрубает голову мертвому лэрду и насаживает ее на пику под дикий рев остальных. Когда копье с жутким трофеем выставляется на общее обозрение в проломе, подхожу и становлюсь рядом. За спиной торжественно ревет рог. Внизу молча уходят люди, оставив кучу тел. Даже уже прорвавшиеся сквозь баррикаду в воротах не желают дальше драться.

И воины счастливо орут, восхваляя героя, лично прикончившего самого лэрда. А мне совсем не радостно. Тоскливо. Убивать руками – отнюдь не на расстоянии кнопки нажимать. Впрочем, угрызений совести и нервных расстройств не наблюдается. Вымотался полностью, несмотря на отсутствие настоящей схватки. Бегал и ставил «щит» на пределе возможностей. Иначе этот жуткий альбинос и в полудохлом виде проломил бы голову. А потом вырвал руки-ноги и обратной стороной вставил. Куда там Терминатору. Это же танк был.

– Ты как? – заглядывая в лицо, спрашивает Таня.

– И вот что тут делаешь? – опираясь на меч, чтобы не упасть, гневно возмущаюсь. – Мы о чем договаривались?!

– Так все уже, – делая невинную мордочку и изображая непонимание, удивляется. – Раненым помочь надо.

– Иди, – лениво отмахиваюсь. Воспитывать несколько поздно. Если ума нет – это навсегда.

Прислоняюсь к бревну и смотрю в щель, как из лагеря противника выползает длинная колонна. Даже покойников не прибрали и вещи собирать не стали. Моментально снялись и уходят. Очень хорошо понимаю. Если удастся пройти перевалы, могут поучаствовать в дележке наследства погибших. Точнее, перераспределении их владений. Принадлежность к общему клану еще не означает отсутствия желания отхапать лужок или мост, за проход по которому берут пошлину.

А может, соседи из другой долины возбудятся и набегут пограбить. Мне их расклады плохо знакомы, но одно известно точно – свара между дядей усопшего и сыном родной дочери неминуема. Кто чью сторону займет, не так важно. Главное – награждать отсутствующих победитель не станет. Есть причины мчаться домой, и их достаточно. Без Даффи смута в его бывших владениях неминуема. С самого начала затем и выбить пытался предводителя. А о внезапной кончине лэрда связисты обязательно сообщат. Такого не скроешь.