Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Он позволил себе обвести взглядом аудиторию и моргнул. Собравшиеся маги пристально всматривались в юношу и сосредоточенно слушали его. Аларон полностью завладел их вниманием. Даже губернатор и епископ не могли скрыть своей заинтересованности, чего Аларон никак не ожидал. От скуки не осталось и следа.

– Прежде чем назвать скрытую причину Мятежа, я хотел бы остановиться на подоплеках, которые обычно принято считать таковыми. Да, налоги были подняты, но вот это показывает , – он продемонстрировал налоговые отчеты с помощью техники визуального исчисления, известной как графирование, – что их рост не был запредельным и доходы от торговли, а также добыча, привезенная из Первого священного похода, полностью их перекрывали. В действительности экономика Нороса чувствовала себя после похода лучше, чем до него. Косвенно это можно понять из рассказов горожан и чиновников.

Юноша рискнул вновь посмотреть на аудиторию и был поражен хмурыми, задумчивыми взглядами. Губернатор поглаживал свою бороду, а капитан стражи Мюрен кусал губу. По крайней мере, они слушают …

– Второй причиной принято называть урожаи. Однако запасы зерна никогда не истощались и использовались для того, чтобы облегчить положение мелких фермеров. – Он вновь гностически визуализировал свои источники, развивая тему. – В-третьих, люди утверждают, что норосские легионы воротились из похода в состоянии бунта. Однако многие офицеры вернулись из него богачами. Публично они все высказывались против подушного налога, но в действительности хотели мирного решения. В мемуарах, опубликованных после Мятежа, и генерал Роблер, и губернатор Вульт цитировали свои направленные против Мятежа речи, произнесенные в 907, 908 и начале 909. – Аларон взглянул на губернатора, готовый, при необходимости, продемонстрировать точные тексты, но тот задумчиво кивнул. – На самом деле военное командование все еще было против Мятежа в феврó, однако затем стало его догматично поддерживать – еще до того, как подушный налог был введен в мартруа. В мемуарах губернатора Вульта говорится, что «общественное мнение необъяснимо, однако неумолимо склонилось в пользу восстания в феврó 909».

Он раскинул руки.

– Быть может, имели место некие тайные намерения и незаметное наращивание сил, хотя, на мой взгляд, это может означать и то, что в феврó 909 многие генералы негласно изменили свое мнение. Именно это изменение мнения я и хочу изучить.

Теперь собравшиеся ловили каждое его слово. Капитан Мюрен выглядел так, словно хотел что-то сказать. На лице наклонившегося вперед Вульта играла едва заметная улыбка. По телу Аларона прокатилась волна удовольствия.

– Сейчас я бы хотел обратить ваше внимание на четыре факта, которые обычно принято игнорировать и которые раньше никто не связывал воедино. – Юноша сотворил полностью объемное изображение трех мраморных бюстов и заставил их вращаться. Он долго практиковался и теперь был доволен тем, как хорошо у него все получилось. – Эти трое были знакомы каждому норосцу с детства; мы молились, испрашивая их благословения. Их статуи стояли везде, а лица были изображены в каждом катехизисе. Эти три каноника – люди, что должны быть причислены к лику святых, – были единственными канониками, рожденными в Норосе. Фульхий, Кепланн и Рейтер. Все трое были Вознесшимися, которым император даровал амброзию за их службу и добродетель. До начала Мятежа все трое жили в Палласе как герои империи. Однако к концу Норосского мятежа их статуи, все до единой, были разрушены, а катехизисы с их изображениями – конфискованы, после чего никто их больше никогда не видел. Нам говорили, что они умерли от старости в годы Мятежа. Церковь объявила норосские катехизисы устаревшими и изъяла их, огласив также, что в наказание за Мятеж изображения этих трех каноников больше демонстрироваться не будут. Подобное объяснение звучит настолько странно, что в него трудно поверить. Как три норосских Вознесшихся могли умереть один за другим в течение года, если Вознесшиеся способны жить веками? И почему любое упоминание о них стерли?

Взгляд Вульта был настолько пристальным, а кусавший губу Мюрен выглядел таким напряженным, что Аларон едва не оцепенел. Какое-то мгновение он колебался, однако затем выбросил аудиторию из головы и продолжил:

– Второй вещью, на которую я хочу обратить ваше внимание, является продолжающаяся военная оккупация Нороса. Шлессен и Аргундия бунтовали несколько раз. Норос – всего однажды, и гораздо менее кроваво. Однако оккупационные силы в Норосе насчитывают восемь легионов. Восемь! Это больше, чем все норосские армии во время Мятежа! Почему? Большинство норосцев приняли поражение и теперь считают Мятеж глупой ошибкой. Восстания никто не планирует, тогда как гораздо более масштабная и дорогостоящая оккупация, чем даже в Аргундии, бунтовавшей пять раз за последние сто лет, продолжается!.. И что делают все эти солдаты? Восемь легионов – 40 000 человек. Ответ: они копают! Они полностью перекопали поместья каждого из генералов времен войны. Королевский дворец был разобран по камешку, после чего отстроен заново. А раскопки все продолжаются. Это выглядит почти так, как будто рондийцы ищут что-то .

Аларон осознал, что в аудитории воцарилась абсолютная тишина. Встретившись с ним взглядом, капитан Мюрен едва заметно покачал головой. Предупреждение? Или что-то другое? Юноша моргнул, но затем ощутил прилив решимости. Осталось недолго.

– В-третьих, я хотел бы обратить ваше внимание на судьбу генерала Ярия Лангстрита и пролить свет на факт, который, как я полагаю, практически неизвестен. Генерал Лангстрит был самым заслуженным из наших генералов после самого Роблера, оставаясь легендарной фигурой и после Мятежа. Однако где он теперь? Жив или мертв? Я полагал, что, уйдя на покой, он живет в своем поместье, но отправившись туда, чтобы пообщаться с ним, я обнаружил заброшенную усадьбу. Один из самых знаменитых наших генералов исчез. – Аларон сотворил копию знаменитой картины, изображавшей растрепанного, но решительного генерала, вручающего свой меч победившему его рондийскому командующему. – Уверен, вы все знаете эту картину: «Генерал Роблер сдается Кальту Кориону на склонах горы Тибольд». Но любой солдат скажет вам, что Роблер был слишком горд и зол, чтобы сдаться, поэтому это сделал «Здоровяк Яри». Однако поспрашивайте людей на Нижнем рынке, и они скажут вам, что Лангстрит на следующий же день с ошеломленным видом бродил в одиночестве по рыночной площади, в сотне миль от горы. Как генерал Лангстрит оказался на Нижнем рынке в Нороштейне, дав слово чести не покидать свой лагерь в Альпах?