Лесса Каури - Ласурские призраки [СИ litres]

– В этой сказке, похоже, есть доля правды, – вдруг подал голос Альперт и заалел щеками, когда все с удивлением уставились на него, – я читал, что в Синих горах есть поляны, покрытые дивными цветами, источающими волшебный аромат. Он не оказывает влияния на другие растения, но действует на живых существ, заставляя их заснуть навсегда.

– А и правда ведь! – воскликнула Тори. – Я слышала о таком от рубак из Наземья! Эти полянки прелестны, полны изумрудной зелени и разнообразных цветов, но стоит, например, оленю зайти на нее, чтобы полакомиться сочной травой, как его колени подгибаются, он падает и больше не встает.

– Ну, тогда такие поляны опознать очень просто, – пожала плечами Тариша, – они должны вонять падалью так, что почуять их можно задолго до того, как увидишь!

Альперт и Тори переглянулись.

– Вот про падаль ничего не помню, – честно признал маг, – но могу сейчас же отправиться в библиотеку и поискать информацию.

– И я пойду, – тут же поднялся Дробуш. – Библиотеки – хорошее место!

– Никто никуда не пойдет, – покачал головой рю Воронн и, достав из-за пояса свиток, положил на стол. – Мы отбываем сразу после ужина. И отправляемся… – Он улыбнулся и посмотрел на Вителью. – …В Грапатук.

– Грапатук? – Вита не верила своим ушам.

Город, в котором провела все годы обучения в университете, она полюбила всем сердцем, а компаньон отца и ее опекун в Драгобужье – почтенный Тукотрин Серой скалы мастер, стал ей за это время добрым другом.

– Грапатук? – с завистью проворчал Йожевиж. – Там неплохое пиво, ты помнишь, Яго?

– Помню! – рю Воронн хлопнул его по плечу. – Я выпью за тебя, Йож, не грусти, прошу! Ты же все понимаешь?

– Понимаю, – проворчал гном, – не маленький.

От выходок любимца Редьярда Третьего – Короля Шутов, Повелителя Смеха, Господина Шуток и Хозяина толп обычно стенали все, начиная от поломоек и заканчивая самим венценосцем. Женитьба не сделала Дрюню терпимее к человеческим порокам и недостаткам, и даже, пожалуй, добавила в этот список несколько новых строк. Остановить распоясавшегося шута мог только Его Величество (и то не всегда), но случались несколько часов тишины, когда Дрюня вел себя достойно без его приказов – часы заседаний Большого и Малого королевских советов. В это время шут не вваливался в помещение с какой-нибудь непристойной шуткой или остротой, направленной в самые чувствительные места присутствующих, не передразнивал участников Совета (что с энтузиазмом делал в остальное время), а терпеливо, как Стрема – ужина, ждал под дверями.

Ждал он и сейчас. Малый королевский совет заседал уже больше трех часов – у Его Величества после отпуска наконец дошли руки до требующих внимания дел. Ванилька, которая в связи с назначением Пипа на должность Главного королевского повара, была вынуждена уволиться с дворцовой кухни, чтобы вплотную заняться «Старым другом», с утра ушла в трактир. И Дрюня маялся бездельем, ожидая, пока оставленный у дверей королевского кабинета паж не прибежит к нему с известием об окончании заседания.

Скука деятельной натуре шута на пользу не шла. Он сделал акробатические упражнения и растяжки, к которым привык еще со времени путешествия в труппе мэтра Иживолиса, сожрал яблоко, выпил легкого вина, посмотрел в окно, поплевал семечки на стоящих внизу гвардейцев, последил, как, аккуратно переставляя лапы, идет по карнизу здоровенный котище, поймал себя на мысли повторить опасный трюк, вспомнил, что он совсем скоро станет отцом, и передумал. Хотелось прогуляться, однако после происшествия с Алли удовольствие от прогулок было испорчено опасением новой встречи. Дрюне было и стыдно, и смешно одновременно, но «эльфийка» оказывала на него какое-то магическое влияние, противостоять которому было крайне сложно. Стоило только вспомнить ее нежную кожу, лукавый изгиб губ, пушок на щеке…

Когда в дверь его покоев постучал паж с известием, что Его Величество освободились и обедают у себя в кабинете, Дрюня ужасно обрадовался и даже наградил мальчишку монеткой. Хоп-хоу, кто-кто, а братец Рэд с его интригами заставит позабыть о высоких, соблазнительно покачивающихся грудях, тонкой талии и… Тьфу ты, изыди!

Король не столько обедал (было еще слишком рано для перемены из пяти блюд и компота), сколько перекусывал рябчиком, запеченным с брусникой в сливках. Из всех постоянных членов Малого королевского совета в кабинете остался только один – волкодав Стремительный, занявший стратегически выгодную позицию справа от Его Величества. Когда Дрюня вошел в кабинет, оба – и король, и пес, – посмотрели на него с укоризной.

– А я чего? – воскликнул шут, падая в любимое кресло и алчно глядя на стоящие на столе яства. – Я ничего!

Редьярд проследил, чтобы гвардейцы, охраняющие его кабинет, закрыли дверь, и спросил шепотом заговорщика, решившего покуситься на жизнь царствующей особы:

– Принес?

Шут порылся в кармане, достал небольшой фиал с плотно притертой пробкой и передал Его Величеству. Фиал мгновенно скрылся в недрах королевского стола.

– Четыре капли каждому в любую еду или напиток, – таким же шепотом пояснил Дрюня.

– А чего так мало? – удивился Редьярд. – Давай пополам?

– Нельзя, братец, если не хочешь, чтобы они скончались друг на друге!

– Не хочу! – нахмурился король. – Но все равно доза какая-то невразумительная. А если ее хватит всего на один выстрел?

Шут захохотал так, что чуть не свалился с кресла.

– Братец, – серьезно сказал он, отсмеявшись, – ты только что насмешил шута, а это дорогого стоит! Колька – твоя копия. Насколько я помню, ты не останавливался на одном выстреле, даже будучи пьяным в зюзю. Чем вызывал, между прочим, жгучую зависть своей тени!

– Какой тени? – опешил Его Величество.

– Меня, глупый ты братец, меня!

– Да? – довольно переспросил Редьярд. – Ты только что порадовал короля, шут, а это дорогого стоит! Бери второго рябчика!

Дрюня с удовольствием уцепился за предложение, точнее, за птичку.

– Знаешь, я тебе иногда удивляюсь, – заметил он, утолив первый голод. – Вот ты с виду такой серьезный и важный, настоящий венценосец, а подлости делаешь простые, человеческие…

– Это какие такие подлости? – изумился Его Величество, а Стрема возмущенно гавкнул.

Кому, как не шуту знать, что каждый монарх более всего на свете не любит три вещи: похмелье в день официальных мероприятий, не уплаченные подданными вовремя налоги и правду? Поэтому Дрюня аккуратно вытер салфеткой руки и, приготовившись дать деру от разгневанного короля, произнес:

– Ну вот опять же приворотным зельем собрался опоить младшего сына и его жену. А зачем?

К его удивлению, Редьярд не вспылил, не наорал на него, даже не покраснел вареным раком, лишь зарозовел юной креветочкой.