Пол Стюарт - Секрет подземелья [litres]

Она сложила обе руки перед собой, будто молилась, лёжа на боку. Мика взял её руки в свои и ободряюще сжал их. Кара снова всхлипнула и продолжила рассказ:

– Итак, остались мы с отцом и ещё восемь его последователей. Но вскоре стали приходить и другие, путники и скитальцы, которые случайно набредали на Глубокодом. Были и те, кто, услышав рассказы о нашем поселении, отправились искать его – беспомощные, обездоленные души, потерянные, но нашедшие своё истинное призвание здесь, в Глубокодоме. Отец предложил им кров, пищу и, главное, защиту. С одним лишь условием: как он сам подчинился воле Создателя, так и вновь пришедшие клялись подчиниться ему – вот и всё, чего отец просил взамен.

– Что ж, – кивнул Мика, – твоему отцу повезло найти такое место.

Кара нахмурилась.

– Мика, ты меня не слушал? – спросила она, и в её голосе зазвучали резкие нотки. – Я же говорила, удача здесь вовсе ни при чём. Создатель направлял его, и отец следовал Его воле. Кроме того, – добавила Кара, – когда он впервые попал в Глубокодом, здесь не было ничего, кроме того помещения, что сейчас служит кладовой. Всё остальное было выкопано людьми, камень за камнем. Рукотворные туннели соединили подземные пещеры, большие и маленькие, – она указала рукой, – как эта.

– Эта – моя любимая, – улыбнулся Мика.

– И моя, – сказала Кара, прижимаясь к Мике.

Она крепко обняла его, положив подбородок ему на плечо. Затем она чуть отстранилась и прильнула щекой к его щеке.

– Не хочу больше говорить, Мика, – сказала она. – Поцелуй меня.

И Мика был рад повиноваться.

Звук горна печальным воем пронёсся по Глубокодому. Кара села на шкурах.

– Дозорный, – сказала она. – Кого-то нашли.

Мика перевернулся на спину и закинул руки за голову. Он смотрел, как Кара встаёт, как прячет своё хрупкое тело под толстой юбкой и блузой с застёжками до самой шеи, как забирает свои длинные блестящие волосы под белый капор.

– Ты так и будешь лежать там? – спросила она.

Мика приподнялся и сел на ложе. Голова у него шла кругом, всё ещё шальная от их недавней близости в этой пещере с мерцающим светом, от тёплого, умиротворяющего ощущения тела Кары, прильнувшего к нему. Никогда ещё Мика не чувствовал себя таким защищённым. Ни на равнинах, ни в Высокой стране. Ни с Илаем.

Ни с Фракией…

Он сбросил с себя одеяло из змеиной шкуры и оделся. Когда он натягивал второй ботинок, рог зазвучал снова, на этот раз громче.

– Скорее! Все соберутся у частокола, и отец заметит, если нас там не окажется, – взволнованно сказала Кара, выбираясь из маленькой пещеры в узкий туннель.

Мика схватил свою куртку и поспешил за ней.

В хранилище уже толпились братья и сёстры Глубокодома. Среди них был и Килиан с раскрасневшимся от нетерпения лицом, и Мика поймал себя на мысли: вызвал ли их с Илаем приход такое же сильное возбуждение?

– Давайте все успокоимся, – громко сказал Килиан. – В своё время вы все узнаете, кого привёл к нам Создатель. Теперь давайте произведём правильное впечатление, и пусть каждый займётся своим делом.

Послышалось тихое одобрительное бормотание, и обитатели Глубокодома подчинились. Кара приблизилась к отцу, а Мика остался стоять в стороне: внезапно он ощутил стыд и чувство вины. Он испугался: вдруг пророк заметит, что между ним и его дочерью что-то переменилось? Килиан повернулся и оценивающе посмотрел на свою дочь, а затем, как будто утвердительно отвечая на какой-то невысказанный вопрос, улыбнулся. Мика почувствовал, как заливается краской, и замер, уставившись на свои ботинки.

– Будь готова привести всех в большой зал, если я дам сигнал, – сказал Килиан, и Кара медленно кивнула.

Её отец отвернулся и, поправляя на ходу шляпу и кутаясь в серый плащ, вышел наружу, где завывал ветер и валил такой густой снег, что очертания частокола были размыты и едва различимы.

– Нам нужна помощь! – раздался приглушённый крик, и Мика узнал голос Авеля, рассветного дозорного.

Мика поспешил вверх по заснеженным ступеням вслед за Килианом и перегнулся через острые деревянные столбы частокола. Авель стоял у нижней ступени верёвочной лестницы, одной рукой поддерживая еле стоявшего на ногах, измождённого человека.

Он был бел с головы до ног: снег покрывал каждый сантиметр его тела. Его ботинки, штаны из змеиной шкуры и куртку; его голые руки и непокрытую голову. И когда человек посмотрел вверх, Мика увидел, что снег облепил ему всё лицо, скрыл впалые щёки и глаза с воспалёнными веками, кожу, в которой уже не было тепла, чтобы растопить падающие снежинки.

Сердце Мики отчаянно забилось, когда сквозь снежную пелену на него уставились бледно-голубые глаза.

Это был Илай. И он был жив!

Мике хотелось кричать от радости, благодарить Создателя за то, что уберёг друга от смерти. Но он сдержался. Вместо этого он помог Авелю и Килиану поднять замёрзшего, дрожащего скалолаза вверх по лестнице и перенести через частокол. То волоком, то на руках они пронесли Илая через кладовую и усадили у очага. Кара появилась на пороге с миской дымящегося бульона в руках.

– Выпейте это, брат Илай, – сказала она, и Мика заметил, как Килиан одобрительно кивнул.

– Кара присмотрит за тобой, – сказал пророк, но взгляд его был устремлён на Мику, который даже глаз не смел поднять на Килиана.

Пророк повернулся и зашагал прочь, поскольку вокруг них со всех сторон стали собираться обитатели Глубокодома, занятые разными делами, но явно подслушивающие. С болезненным чувством Мика начал понимать, почему Каре так нужна была старая прачечная.

Он опустился на колени возле Илая. Кара поила скалолаза бульоном, тот глотал его ложка за ложкой, пытаясь унять дрожь, от которой зуб на зуб не попадал. Мика улыбнулся и сжал руку скалолаза.

– Я так рад вас видеть, – тихо сказал Мика.

– Наверное, видок у меня сейчас тот ещё, – покачал головой Илай. – Не знаю, о чём я думал, парень. Будто я какой-то зелёный юнец, у которого молоко на губах не обсохло. Я недооценил жестокость настоящей зимы. И когда она накрыла меня, я был беззащитен, как детёныш серозмея перед огромным краснокрылом.

Мика сочувственно кивал.

– Далеко вы ушли?

– Достаточно далеко, чтобы вернуться было уже практически невозможно, – устало сказал Илай. – Если бы дозорный не заметил меня…

– У брата Авеля зоркие глаза, – пробормотала Кара.

Илай кивнул и посмотрел на Мику.

– Как ни грустно мне признавать это, парень, – ты был прав, а я ошибался. Нам нельзя двигаться дальше, пока не кончится середина зимы.

– Так вы рады остаться в Глубокодоме?

Илай вздрогнул.

– Рад, не рад – это не имеет никакого значения, – буркнул Илай. – Но я признаю, что выбора у нас нет, – нахмурился он. – Думаю, мне нужно будет привыкнуть к этому. И я постараюсь быть полезным, пока я здесь, – улыбнулся скалолаз Каре, принимая очередную ложку бульона. – А ты, Мика, – добавил он, помолчав, – ты рад?