Макс Мах - Голубая луна

— Здравствуйте, ваше высочество! — поклонилась боярыня. — Спасибо, что согласились меня принять.

— Ну, что вы, Василиса Никитична, — улыбнулась Герда. — Напротив, я рада вас видеть. Спасибо, что зашли. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Спасибо, ваше высочество, — снова поклонилась женщина, — у меня все в порядке. Но я к вам по делу. У меня к вам важное поручение…

— От кого же? — Герде очень не понравилось это заявление, и еще меньше понравилось то, что сказала Борецкая в ответ на ее вопрос.

— Я здесь по поручению князя Ивана, — сказала она. — Мы можем переговорить наедине.

— Разумеется. — Герда жестом отпустила охрану, и они с Борецкой остались в гостиной вдвоем. — Итак?

— Вы собираетесь остаться в Новгороде?

«Так в лоб? — удивилась Герда. — И это сразу после того, как он послал мне записку? Что-то не сходится…»

— Возможно, — сказала она вслух и рывком набросила на шею женщины «паучью удавку».

Об этом мерзком колдовстве Герда узнала совсем недавно, разобравшись с небольшим отрывком из книги, подаренной ей Темной богиней. Но получилось настолько легко, словно Герда только тем и занималась, что «брала в захват» сильных колдунов.

— Сидите спокойно, дорогуша, и я не причиню вам вреда, — сказала она с улыбкой. — Но, если дернешься, паскуда, никакие твои заклятья не помогут. Голову отрежу!

— Кто ты такая? — Говорить Василисе было трудно, но она с этим все-таки справилась.

— Начнем с тебя, Ирина. Давно ты на родину вернулась?

— Ты…

— Училась как-то в вашем мерзком вертепе…

— Не может быть!

— Отчего же! Помнишь девушку, которая кастрировала любимого племянника нашего доброго Настоятеля?

— Но… Мне говорили, что та девушка была очень слабой колдуньей…

— Таких колдуний, как я, такие колдуны, как вы, увидеть не способны. А вот я тебя вижу. Первый уровень, склонность к стихии воды. Два сформированных проклятия на губах, и по одному боевому на пальцах каждой руки. Распусти их сейчас же, или моя гаррота перепилит тебе шею, я ведь могу ее сделать с зубчиками. Хочешь?

— Нет.

«Еще бы ты захотела…» — Сейчас, даже имея в запасе четыре боевых заклинания, Василиса была беспомощна, как ребенок. Невидимая удавка не только сжимала ее горло, она лишала колдунью сил. Заклинания были, а магии не было. Так это колдовство и задумывалось.

— Раз не хочешь остаться без головы, — Герда вдруг представила, как срезает своей собеседнице голову, и ее сердце забилось чаще, — распусти заклятия, и расскажи, кто и зачем тебя послал.

Желание убить эту женщину напомнило Герде, кто она такая на самом деле. Воровка, лгунья и убийца, — вот кто она такая. Однако рядом с Иваном она отогрелась душой и начала меняться, превращаясь в кого-то другого. Не успела, а теперь уже поздно жалеть.

— Итак? — спросила она, проследив за тем, как исчезают заготовленные впрок заклинания.

— Ты обещала мне жизнь, — напомнила колдунью.

— Я помню.

— Он хотел, чтобы вы исчезли.

— Кто? — от ужаса у Герды перехватило дыхание. Неужели она настолько ошиблась в человеке, что не увидела в нем подлеца?

— Князь Белозерский.

— Белозерский? — удивилась Герда, одновременно испытывая облегчение оттого, что это все-таки не Иван. — А он-то здесь каким боком? Он же в застенке, на дыбе?

— Это кто вам сказал? — в свою очередь удивилась Борецкая.

— Никто, — призналась Герда. — Но если не в яме, то где?

— У князя Глеба есть малый терем на том берегу, за торжищем. Там его князь Иван и поселил.

— А Роман?

— Князь Ижорский в застенке.

Что ж, в этом было больше смысла, чем во многом другом. Самый младший из братьев сначала примкнул к одному брату, а теперь к другому.

— Ну а я здесь при чем?

— Вы мешаете новому Великому князю, вот Глеб и решил облегчить начало его правления…

В конечном счете, поговорив с Борицкой еще минут двадцать или около того и не узнав от нее ничего нового, Герда наложила на нее заклятие пут и отправила в подвал. Сама боярыня освободиться от этих эфирных кандалов не сможет, а потом, дня через два-три они исчезнут сами собой…

Утром она проснулась так рано, как только смогла, и долго сидела одна. Ей надо было собраться с мыслями, но прежде всего ей надо было погасить в себе ярость. Гнев плохой советчик, если только речь не идет о сражении, когда требуются силы, которых у тебя уже нет. Тогда ярость уместна, и гнев благословен. Но сейчас ей предстоит битва иного рода. Игра, в которой ясность мысли и холодный расчет важнее, чем священная ярость берсеркера.

«Что ж, кажется, я уже могу дышать…»

Герда обтерлась холодной водой, умылась, расчесала волосы и только тогда стала одеваться. Сама. Без помощи слуг. На этот раз она надела полный комплект ногайского воина: кольчуга и все красивые посеребренные, украшенные травленным узором железки на руки и на ноги, которые к ней прилагались. Даже сапожки ногайские надела, и только после этого позвала служанок. Они заплели ее волосы в ажурную косу, вплетя в нее две жемчужные низки, черную и голубую. Шлем она надевать не собиралась, шапку тоже, вместо них надела украшенную бриллиантами диадему, формой сильно напоминающую царскую тиару, в уши вдела бриллиантовые серьги, а на ушные раковины надела каффы [48] Кафф — украшение для ушей, которое позволяет украсить не только мочку, но и другие части уха, а также висок, шею и волосы. из той же бриллиантовой парюры.

— Что скажешь? — спросила зашедшую к ней Тильду.

— Думаю, у кого-то случится приступ острой зависти, — даже без намека на улыбку ответила наемница. Она была уже одета и вооружена.

— Таков был замысел…

— Кольца не забудь! — напомнила Тильда.

— Сегодня только одно. — Всунув руки в кожаные митенки, Герда надела на указательный палец свой любимый перстень с большим резным сапфиром, полюбовалась им, покрутив руку так и эдак, и, прихватив по дороге перевязь с катаной, вышла в коридор. Однако здесь ее притормозил Юэль. Он осуждающе покачал головой и не позволил ей выйти на мороз в одной броне, набросив ей на плечи меховой плащ с капюшоном.

— Фасон фасоном, — объяснил он свои действия, — но, если ты, принцесса, простудишься и умрешь, значит, все напрасно.

Герда хотела ему возразить, но потом решила, что не стоит. Он прав, а она — нет.

Вышли из дворца, сели на выведенных конюхами уже оседланных лошадей и неторопливо поехали в сторону детинца. Вчетвером: Герда и три наемника. Однако, пока добрались до кремля, за ними уже шла плотная толпа, и в ней было гораздо больше людей, чем тех, кто провел ночь у костров около Полоцкого подворья. По-видимому, охране детинца это не понравилось, и ворота остались закрытыми. Тогда вперед — к воротам — выехала Герда, повернулась к людям.