Ричард Кнаак - Душа Демона [litres]

Нет! Он думал о Кориалстразе так, словно тот уже умер. Это был приговор не только дракону, но и Красу. Малфурион должен оставить подобные мысли, если надеется спасти обоих.

Один из первых настоящих уроков, что преподал ему Кенарий, касался здоровья и исцеления лесных существ. В прошлом Малфуриону приходилось спасать жизни лисиц, кроликов, птиц и многих других. Сейчас он проделает тоже самое, просто усилит эффект.

Во всяком случае, друид на это надеялся.

Малфурион обратился к окружающему миру. Он очень нуждался в самопожертвовании природы, ведь только жизнь может даровать жизнь. Земля и растительность обладали исключительной способностью к восстановлению, которая была не под силу ни одному животному. Но даже несмотря на это, сейчас ночной эльф требовал многого даже от них, ибо теперь он пытался спасти дракона. Если его призыв отвергнут, он не станет никого винить.

Пытаясь донести всю важность спасения Кориалстраза – и Краса, соответственно, – Малфурион обратился к траве, деревьям – всему, что могло ему помочь. В глубине души он понимал, что жизнь дракона утекает сквозь пальцы. Времени почти не осталось.

Затем, к огромному облечению, Малфурион заметил, что земля приносит себя в жертву, чтобы его усилия не были напрасны. Ее жизненная сила перетекала в него, опьяняя ночного эльфа настолько, что он почти забыл, с какой целью просил о ней. Придя в себя, он прикоснулся к чешуйке кончиками пальцев, пропуская через них всю энергию.

Тело Краса содрогнулось, а потом успокоилось. Через связь Малфурион чувствовал, как жизненная сила вливается в дракона. Сердце ночного эльфа колотилось, пот застилал его лицо, когда друид изо всех сил старался удержать эту связь.

Отдав огромное количество энергии, Малфурион так и не почувствовал никаких изменений в состоянии Кориалстраза. Дракон продолжал висеть на волоске от смерти. Стиснув зубы, друид вытягивал все больше и больше, передавая всю жизненную силу гиганту так быстро, как только мог.

Наконец, он заметил небольшую перемену. Душа Кориалстраза вырвалась из лап бездны. Тонкая связь с жизнью стала прочнее.

– Пожалуйста… – выдохнул измученный ночной эльф. – Еще немного…

И земля откликнулась. Она отдавала столько, сколько было нужно, понимая, что сейчас в тяжелом положении находились не только два умирающих дракона, но и многие другие.

Медленно, очень медленно чаша весов стала склоняться в сторону жизни. Кориалстраз становился сильнее. Друид почувствовал, как гигант приходит в сознание, и понял, что дракон весьма удивлен происходящим чудом.

Тело Краса снова затрясло. Старший маг застонал, медленно открывая глаза. В этот момент Малфурион понял, что сделал достаточно. Оторвав кончики пальцев от чешуйки, ночной эльф откинулся назад и выдохнул.

Только сейчас он увидел, что на несколько ярдов вокруг него вся трава стала черной.

Вся жизнь в этом месте утекла через канал связи. Оглядевшись, Малфурион увидел, что поле, насколько хватало его глаз, было сухим и черным. Вдалеке стояла пара голых деревьев.

Друид задрожал, чувствуя липкий страх от содеянного, но внезапно ощутил под землей движение жизни. Корни травы были живы, и с помощью самой земли скоро у нее вырастут новые могучие стебли. Деревья тоже выжили, и как только им представится такая возможность, они создадут себе новые здоровые листья.

Ночной эльф вздохнул с облегчением. Несколько отчаянных секунд он был уверен, что сам ничуть не лучше Пылающего Легиона.

– Что… что ты сделал? – удивился Крас.

– Я должен был спасти тебя, и потому сделал единственное, что пришло мне на ум.

Маг покачал головой, пытаясь принять сидячее положение.

– Я не это имел в виду, Малфурион… ты хоть понимаешь, чего ты достиг? Понимаешь, что повлечет за собой твое стремление спасти нас?

– Так было нужно, – объяснил Малфурион. – Мне жаль, что пришлось просить у земли столько жизни, но она была готова отдать ее.

Крас только что заметил почерневшую траву. Его глаза прищурились, когда он рассматривал свидетельство колоссальной работы ночного эльфа.

– Малфурион, это просто невозможно.

– Я сделал все так, как учил шан’до. Просто немного подстроился под нашу ситуацию.

– И получил результат, находящийся за гранью твоих возможностей – возможностей любого заклинателя. – С трудом, но дракон-маг сумел подняться. Он нахмурился, обнаружив истинные размеры почерневшего поля. – Поразительно.

По-прежнему не понимая, что в его заклинании так встревожило Краса, Малфурион спросил:

– Ты чувствуешь Кориалстраза? Он здоров?

Крас сосредоточился, а затем ответил:

– Наша связь почти исчезла еще до твоего колдовства, но я по-прежнему могу его чувствовать. Он… здоров… но его разум в замешательстве. Он помнит битву и то, что должен был отыскать меня, но есть провалы в памяти. – По какой-то неведомой причине это заставило Краса издать полный досады смешок. – Теперь он и я похожи больше, чем когда-либо. Воистину, судьба издевается надо мной.

– Мы будем ждать его?

– Будем, но не по той причине, по которой, как я подозреваю, он хотел разыскать меня. Насколько я его знаю, он хотел вернуть меня к Алекстразе, но времени больше нет. У меня ужасное чувство, что нам следует вернуться к войскам как можно скорее. Ты можешь считать это предчувствием или просто богатым опытом. В любом случае, когда Кориалстраз доберется до нас, мы вернемся обратно.

Малфурион тут же подумал о Тиранде… а потом, чуть погодя, о своем брате.

– Сколько времени ему потребуется на это?

– Он ведь дракон… к тому же теперь он абсолютно здоров, – заметил Крас с довольной полуулыбкой. – Правда, насколько я его знаю, это ненадолго…

Среди Сестер Элуны Тиранда стала поистине уникальной. Она была единственной из всех, у кого было две тени, и вторая даже имела имя.

Ее звали Шандриса Оперенная Луна.

Куда бы ни направилась жрица, сирота следовала за ней. Шандриса наблюдала за всем, что делала ее спасительница, глазами того, кто отчаянно желал учиться. Когда Тиранда читала молитву над ранеными ночными эльфами, девчушка повторяла каждое ее слово, пытаясь в то же время воспроизводить и жесты жрицы.

Тиранда испытывала к Шандрисе противоречивые чувства. Оставшись без родителей, девочке не к кому было обратиться. Правда, ночных эльфов, оказавшихся в подобном положении, было предостаточно, но все же что-то в этой сироте зацепило Тиранду. Ее преданность работе жрицы накладывала на девочку печать новой послушницы храма, а там всегда приветствовали новых сестер. Как бы это выглядело, если бы Тиранда прогнала ее обратно к беженцам и забыла о ней? Жрица должна была держать Шандрису поблизости; в противном случае она бы не смогла себя простить.