Сергей Лукьяненко - Не место для людей [СИ]

Народ зашумел — да, полезная, если кого-то в море унесёт, или косяки рыбьи искать с воздуха, а при набегах вражьих — кидать огнём с неба.

— Мотор нужен, — сказал Эрик. — Можно взять… с машины…

— Но-но! — закричал Гунар, и Эрик понял, что нажил себе врага.

— Не дадим! — поддержал Херли. — Сам строй!

— Построишь мотор? — дружелюбно сказал парень-распорядитель. — У нас кузнец хороший, ему только чертежи дать. Нарисуешь, что да как?

Эрик покачал головой.

Интерес толпы таял на глазах.

— Медицине обучен? — спросил кто-то.

— Тайны электричества знаешь? Лампочку починишь, моя разбилась?

Эрик беспомощно покачал головой.

Нет, теоретически он это всё знал. Но не в деталях же!

Он вообще мечтал стать политологом, журналистом или юристом…

— Я могу вас научить политике! — воскликнул он. — Экономика, политика, юриспруденция, адвокатура! Выборная демократия, суверенная демократия! Голосование! Либерализм, свобода слова, права женщин, защита экологии… и вообще…

Повисла мёртвая тишина.

Распорядитель отодвинулся от него, как от зачумлённого. Откашлялся и сказал:

— Гунар, Херли… Вы люди хорошие, народ вас знает и зла держать не станет. Просто ошиблись разок. Отвезите их туда, где взяли, и сбросьте с обрыва, от греха подальше.

Несколько рыбаков вспрыгнули на помост, крепко схватили Эрика и Нотти под руки и потащили вниз.

* * *

Вернуться в город оказалось до обидного просто. Шаг, другой, и вот уже опушка леса, первые заборы, огороды, посеревшие сараи, крытые толем. Они шли по обочине пыльной дороги, той самой, что вела в тупик. Впереди, у крайних домиков, одиноко притулился слегка погнутый столб с жёлтой качающейся табличкой. Тёмная буква «А», под ней — номер.

53.

Автобус, на котором он мальчишкой ездил с бабой Верой из Перевицкого Торжка в Луховицы.

И, словно отвечая его мыслям, за спиной зашуршали шины, так что Виктор даже не удивился.

Полукруглая выпуклая морда, запылённое ветровое стекло, крупная буква «Л» между фарами… Да-да, он самый! Сколько езжено!..

«Пятьдесят третий» гостеприимно раскрыл переднюю дверь-гармошку. Водитель перегнулся, выглянул из своей выгородки.

Да, вот и тот самый поручень, от двери до кабины, обмотанный «рельефной» жёлтой изолентой — мальчишкой Виктор цеплялся за него, чтобы не унесло толпой, и смотрел потом вперёд на несущуюся под колёса дорогу.

Он решительно потянул за собой Тэль.

Автобус был почти что пуст. Пяток старушек с корзинками, пара мужичков в поношенных летних пиджаках. Четвёрка ребят: трое мальчишек и девочка на передних сиденьях. Строгая кондукторша, которая как раз подошла к ним продавать билеты — с двумя рулончиками билетной ленты на верёвочке через грудь.

Самый младший из мальчишек дурачился, двое других покатывались со смеху. Девочка, самая старшая, сердито на них прикрикнула, роясь в кармане застиранного платьица.

— Хватит! Ну сколько можно!

— Да ладно тебе! — заканючил было самый младший, но и впрямь перестал.

— Вам докуда? — кондукторша обращалась уже к Виктору.

— До… вокзала, — выпалил он.

— До конечной, значит. Двадцать копеек с вас.

Виктор бездумно сунул руку в карман, нащупав там кругляши монеток. Получил два поросячье-розовых билета, машинально взглянул на цифры.

Надо же. Сроду не попадались ему счастливые — а тут сразу два!

— Счастливые… оба… — он сам не заметил, как сказал это вслух.

— Это потому, что от двух разных катушек отрывали, — рассудительно и очень серьёзно сказал самый младший мальчик. — Вы спрячьте, спрячьте, пригодится…

— Спасибо, — так же серьёзно сказала Тэль. — Вам тоже удача понадобится скоро, чувствую.

— Вам нужнее, — без улыбки сказал мальчик и, словно подавая пример остальным, отвернулся, сел на место рядом с девочкой.

Это было знакомо. Чем-то это было очень знакомо, но чем?..

Автобус открывал и закрывал двери, словно большой добрый кит, принимая и отдавая пассажиров. Было жарко, несмотря на отодвинутые форточки; поворот, остановка, поворот, остановка — вот сошли четверо ребятишек, помахав на прощание. Остановка называлась «Железнодорожный мост».

…А потом был вокзал. Низкое коричневатое здание, с ещё царских времён резными наличниками. Виктор озирался, пытаясь отыскать название станции — но его не было, на боковой стене остался большой тёмный прямоугольник — верно, отсюда сняли вывеску, то ли перекрашивать, то ли ещё что…

А ещё на путях стоял поезд. Старый дизель-поезд, весь округлый, зализанный, покатый. Тоже из детства…

Касса, однако, была наглухо закрыта. В зале ожидания — ни души. Да и на перроне никого не оказалось. Только маялся в отдалении милиционер во всё той же странной форме с беретом.

Тэль решительно направилась к нему.

— Товарищ сержант, а что ж тут всё закрыто? Касса закрыта, нигде никого… нам билеты бы купить…

— А куда, гражданочка, ехать собрались? — поинтересовался постовой.

— В столицу нашей родины, — не моргнув глазом, выпалила Тэль, как усердная ученица.

Милиционер сделал движение, словно собирался присвистнуть.

— Поезда отменены.

— Как отменены? Почему?

— Гражданочка, проходите. Сказано вам — отменены. По техническим причинам. И касса потому же закрыта.

— А это, — Виктор указал на попыхивающий дизель, — это что ж такое?

— Это, гражданин, служебный. И вообще, вы знаете, что железная дорога — режимный объект? Ваши документики, попрошу!

Виктор ожидал, что Тэль вновь отколет тот же фокус, что с первым милиционером, однако она лишь беспомощно воззрилась на него.

— У… у мужа они…

— Почему не представились по уставу? — холодно проговорил Виктор. В груди закипала драконья ярость.

— Представлялся я, гражданин, — с той же холодностью ответствовал сержант. — И документики, документики давайте!

«Документики давайте».

Странно. В те времена люди не носили при себе постоянно паспорта или удостоверения личности…

«Вам они ещё пригодятся», — вдруг услыхал он голос мальчишки из автобуса. Как-то серьёзно он это сказал, будто настаивал.

И Виктор потянул из кармана оба счастливых автобусных билетика.

Постовой аккуратно, за краешек, взял билеты. Посмотрел на них, пошевелил губами, будто с натугой считая в уме цифры. Глянул билетики на просвет — что он там увидеть-то собирался?

Вернул Виктору, снял берет и вытер им мгновенно вспотевшее лицо. Сказал:

— Да… это вы с козырей зашли, гражданин… Не жалко?

— Жалко, — ответил Виктор честно. Хотя чего жалеть-то было? Две старые монеты? Два клочка бумаги из несуществующего мира?

— От души с вами поделились-то, — непонятно сказал постовой. — Брать такое я не стану, мне не по чину. Сейчас подойдёт ваш автобус. Пятьдесят третий.