Моника Пиц - Забытые грезы [litres]

В тот момент, когда голова на проводе автоматически легла обратно на плечи и автомат продолжил писать, Данте понял, что не может оставаться в стороне. Новый Хранитель времени не проявлял никакого уважения к невидимкам и своей безграничной ненавистью обрекал город на гибель. Данте не хотел в стороне наблюдать, как разрушается его дом. Его место было рядом с Линой. Если Лина отправилась в будущее, чтобы, сотрудничая с Ксавьером, спасти город, ей понадобится любая поддержка. Теперь у него наконец появилась подсказка, где ее найти. Единственное, чего ему не хватало, чтобы отправиться на ее поиски, так это работающего хронометра.

Возбужденные голоса достигли библиотеки. Осторожно приоткрыв дверь, Данте увидел путешественников во времени, проталкивающихся внутрь Купола через магазин часов. Возбужденные голоса звучали отовсюду.

– Он произносит инаугурационную речь, – расслышал он.

– Давайте послушаем, что скажет новый Хранитель времени.

– Может быть, он не так уж плох.

– Есть новости.

Данте незаметно смешался с толпой невидимок. Как и остальные, он горел желанием услышать, что скажет Хранитель времени. Никто не беспокоился о его присутствии и не обращал на него особое внимание. Все взгляды были устремлены на сцену. Данте украдкой оглядывал присутствующих. Он заметил Инес и Рохуса, которые с непроницаемыми лицами встали рядом с подмостками. Ксавьер тоже появился и начал двигаться среди толпы, пока не увидел Данте. Тот быстро отвел взгляд.

Издалека прозвучал мощный удар гонга, заставивший задрожать стекло купола, возвещая о прибытии нового Хранителя времени. Со вторым ударом стихли последние разговоры. Казалось, назревает гроза. Послышался звук марширующих по-военному ног. На одиннадцатом ударе свет погас. Невидимки затаили дыхание. В воздухе повисло нервное напряжение. Что теперь? Вокруг сцены выстроилось кольцо из черных стражей. С двенадцатым ударом Кинг уже стоял на сцене, как призрак, освещенный единственным пятном света.

Он был одет в темно-красный бархатный плащ с толстой отделкой из горностаевого меха. Данте знал этот трюк из представлений чародея Кинга. Но окружающие его путешественники во времени, которые сами привыкли появляться из ниоткуда, были мало впечатлены появлением Кинга. Новому Хранителю времени следовало предложить нечто большее, чем старомодные фокусы, чтобы произвести впечатление на эту искушенную аудиторию.

Кинг, казалось, не замечал отсутствия энтузиазма у невидимок. Как будто он готовился к этому моменту десятилетиями – если учесть усилия его предков, может быть, даже веками. Данте представил, как знания о тайном мире путешественников во времени и о существовании Невидимого города передавались из поколения в поколение, пока наиболее одаренному отпрыску семьи Кингов наконец не удалось проникнуть в мир своего предка. Чародей Кинг наслаждался каждой секундой.

Рядом с Данте внезапно появилась Коко. Она пристально смотрела на сцену, нервно покачиваясь вперед-назад. Кто-то в толпе всхлипнул. Взгляд Кинга с мучительной медлительностью обвел молчаливых слушателей. Битва еще не окончена.

– Я вернулся, – выкрикнул в зал новый Хранитель времени.

Его заявление осталось без ответа. В наступившей тишине можно было бы услышать, как падает булавка. Желудок Данте судорожно сжался. Видеть Кинга, стоящим на трибуне в Куполе, – что может быть отвратительней? Но он не шевельнулся. Как и остальным, ему было любопытно, какую новость собирался объявить самопровозглашенный правитель невидимок.

– С этого дня в Невидимом городе начинается новое летоисчисление, – начал Кинг. Медленно он расхаживал по сцене, внимательно разглядывая своих слушателей. У Кинга была способность заставить каждого чувствовать, что его светло-голубые глаза, словно стрелы, направлены только на него. Ярость в его взгляде была сильнее любых слов, которые он мог сказать. Кинг знал о силе молчания во время успешного выступления. Он превратил инаугурационную речь в одно из своих театральных представлений. Вспоминая, Данте показалось, что Кинг всю свою жизнь практиковался лишь для этой роли. Все его представления были одной большой репетицией того великого момента, когда он достигнет цели, которой был одержим всю жизнь. Он разгадал тайну путешествия во времени и сверг Хранительницу времени. И теперь вся власть в его руках. Тихий проблеск улыбки заиграл на его губах. О да, новый Хранитель времени знал, как привлечь внимание своих слушателей.

– С этого дня для вас наступают золотые времена, – воскликнул он.

Он по-отечески взглянул на аудиторию, и словно из ниоткуда возник свиток. Это был пергамент, в котором были прописаны основные положения, касающиеся путешествий во времени. Данте затаил дыхание. Восемь правил, каждое из которых они обещали исполнять в «Ночь сов», составляли фундамент их сообщества.

Громким голосом Кинг зачитал пункты:

1. Будь готов.

2. Отдавай больше, чем берешь взамен.

3. Не теряй времени.

4. Прямой путь всегда неверный.

5. Служи людям, но сторонись их.

6. Никогда не забывай, что ты всего лишь винтик в механизме времени.

7. Целое важнее его частей.

8. Молчи как могила.

Он поднял пергамент и замолк. Данте нахмурился. К чему он стремится? Кинг явно наслаждался, подогревая напряжение этой театральной паузой.

Внезапно из рукава Кинга вырвалось пламя, охватившее пергамент. Пепел, плавно кружась, опустился в аудиторию. Дерзкое обращение со священными для путешественников во времени правилами вызвало полный ужаса шепот.

– Это было вчера, – воскликнул он. – С этого дня все будет ради вас. Ради каждого из вас.

Опять одна из этих мучительных пауз. Почему бы ему просто не сказать то, что он хочет?

– Первым делом я освобождаю вас, невидимок, от бессмысленного бремени общественных миссий, – провозгласил он, опьянев от собственной силы. – Для вас это означает больше свободного времени. Это означает свободу, процветание и изобилие для всех вас!

Процветание? Изобилие? На многих лицах Данте видел недоверие, страх и неуверенность. Однако он замечал и соглашающиеся кивки. Он едва мог в это поверить. Неужели кто-то действительно поддерживал дерзкие речи Кинга?

– Он прав, – раздался голос у него за спиной. Он принадлежал Сириусу, эксперту по Средневековью. – Хранительница времени заставляла нас слишком много работать, – возмутился он. – Разве мы не имеем права на личное счастье и удовольствия?

Он, видимо, был не единственным, кто так думал. По спине Данте пробежала холодная дрожь, когда настроение в зале заметно изменилось.