Эльдар Сафин - Танец с зеркалом [litres]

– Скучно, – ответил старик. – Смертельно скучно. Ни пострелять, ни побегать. Меня лет десять назад в архив списали, все это время я мечтал о чем-то подобном. А получалось только выписывать накладные и товарные чеки.

Маленькая стрелка тем временем подходила к часу.

Внезапно – хотя время еще оставалось – часы начали бить не переставая. В потолке открылся сверкающий ход. В полу – черный лаз. Из гроба, игнорируя закрытую крышку, поднялась благообразная ветхая старушка.

Охнула тяжело Атерина.

Старушка тем временем прошла под отверстием в потолке и миновала лаз в полу. В стене напротив нее образовалась узкая дверца с клубящимся туманом. Туда старушка и шагнула.

– Мама, – крикнул я.

Она обернулась и отчетливо сказала:

– Не забывай чистить зубы по утрам.

И ушла.

– В православии чистилища нет, – категорично заявил Митрич.

– Вы о чем? – спросила мавка. – Я что-то пропустила?

Она выглядела не очень – потная, с громадными кругами под глазами.

– Поглотила энергию? – сочувственно спросил старик.

– Гадость – редкая, – ответила Атерина.

– Расходимся, – Митрич встал и прошел к окну. Потом обернулся и добавил: – А вам, профессор Карамзин, я рекомендую забыть мое имя. И при встрече с ФСБ уж точно его не упоминать.

– Ох, – произнес я. Старик, оказывается, знал про меня.

– Ну все, можно больше не напрягаться, – Атерина поправила и без того хорошо сидящее платье. Она снова выглядела великолепно. – Любви вашей с матерью я так и не поняла, кстати. Поцелуемся?

– Лизнемся в нос, – устало выдохнул я.

За северным окном сарай-дворца полыхнуло белым, затем красным, и наконец – черным. То веселился снизившийся на заднем дворе ручной дракон.

– Гость к нам, бей. Серьезный гость.

Слуга накинул на плечи князя Го Чу Руша халат и повязал поверх него портупею с десятком ножей и коротким кривым мечом.

– Гости подождут. Сперва я взгляну на детей.

Го Чу Руш был страшен и красив. С черными, чернее крыла ворона, волосами и пронзительными, как у демона, глазами. Да он и был демоном, и сыном демона и смертной женщины. Стремительный, как удар молнии, князь подошел к южному окну, выходящему в сад. В саду бегали, смеялись и играли дети – много детей, двадцать – нет, тридцать! Все были веселы и довольны. И при виде них разгладилось мрачное лицо князя.

– Береги их, Ан Сяо! Корми, держи в чистоте, и пусть сменяют друг друга каждые два-три часа.

– Незачем повторять это каждое утро. Я все помню.

– Когда же ты перестанешь ворчать! – Го Чу Руш раздраженно поправил полу халата, неудачно завернувшуюся за портупею, и вышел из комнаты.

По узким мрачным коридорам, знакомым с детства, он прошел в пиршественный зал. Там за столом уже сидели его друзья – те, что смогли проснуться после вчерашнего ужина.

– Пустите гостя! – крикнул князь. – И подайте вина. Слуга распахнул дверь, в зал вошел седой монах в длинном балахоне. Он перебирал четки и что-то бормотал себе под нос. Увидев хозяина дворца, он выпрямился и громовым голосом произнес:

– Князь Го Чу Руш, я пришел требовать от вас ответа! – Что вы делаете с детьми, которых к вам привозят со всех концов мира?

Го Чу Руш мрачно усмехнулся. Кто такой этот жалкий монах, смахивающий на навозного жука, чтобы спрашивать ответа с демона?

– Подойди ближе! – приказал князь, удобно устраиваясь на стуле. – Еще ближе!

Гость подошел к нему, без страха в глазах. «Вот что значит самоуверенность», – подумал Го Чу Руш. Некоторое время он с интересом разглядывал монаха, но внезапно вскочил, выхватил меч, и одним ударом снес дерзкую голову. Затем, не вытирая клинка, сунул его в ножны.

Один из друзей князя, толстый Лот Вег медленно похлопал в ладоши. А потом покачал головой:

– Твой отец этого не одобрил бы, князь!

Демон гневно сверкнул глазами:

– Недосуг мне дожидаться одобрения отца. Мои поступки издавна не радуют его. А больше всего – то, что я не исполняю его волю. Ан Сяо, убери тело!

Недовольно ворча, слуга уволок мертвеца в склеп.

Гнев кипел в жилах Го Чу Руша. Едва сдерживаясь, он подошел к окну. Во дворе на разные голоса смеялись дети. Рыжий пацаненок требовал у чернявого обещанную рогатку, чернявый обещал доделать завтра. Несколько мальчишек гоняли мяч. Девочки в цветастых платьях прохаживались под деревьями, держа разноцветные зонтики. Еще трое, постарше, сидели в беседке и весело болтали. Причем одна из них то и дело косилась на стоящего неподалеку, прислонившись к столбику, красивого юношу лет тринадцати. На другом конце двора целая компания играла в прятки.

Глядя на них, князь постепенно успокаивался. Гнев уходил, черная тоска отпускала. Сколько он сможет еще продержаться? Месяц, больше? Сопротивляться отцу становилось все сложнее, он неуклонно воплощал свой замысел, готовя людям страшную участь. Три дракона готовы, дело за четвертым. Осталось дождаться приказа – и мир уже не спасти.

– Эй, князь! Там девушек привезли, из бродячего театра, – раздался голос Лот Вега. – Пусть слуги приберут да стол почистят. Танцевать-то девушкам на чем…

Го Чу Руш нахмурился. Еще одна напасть: не живут здесь слуги, разбегаются, как тараканы. Один верный Ан Сяо служит ему много лет.

Когда в зале стало более-менее чисто, привели девушек. Их было трое: все разные, все красивые, в разноцветных юбках, с серебряными монистами в волосах. Но испуганные и печальные.

«Ну чего киснут, словно вчерашний кумыс, – досадливо подумал князь. – Будто я чудовище какое или зверь… Хотя может и верно – чудовище. Но им-то откуда знать».

– Налейте им вина, чтоб стали посмелее! – бросил князь.

Ан Сяо вручил каждой девушке темную чашу.

Друзья Го Чу Руша оживились. Один взял домбыру с тонкими струнами, другой вынул из-за пазухи свирель. Лот Вег притащил барабаны. Голос у барабанов был громкий – Лот Вег утверждал, что они обтянуты кожей его врагов.

Первая мелодия не увлекла девушек. Они танцевали робко, двигались не в такт, краснели, не поднимая глаз на хозяина и его друзей. Но вот заиграли другую – быструю. И одна из танцовщиц – высокая, чернобровая, в зеленой юбке, поймала ритм – и ожила. Ее движения стали увереннее, стан выпрямился, подол так и мелькал зеленой волной.

Кровь закипела в жилах князя. Охваченный страстью танца, он сам вскочил на стол и, обняв красавицу, присоединился к танцующим.

Музыка стала медленной и плавной, словно волны спокойной реки. Пылали факелы на стенах, тени кружились на потолке.

Под конец Го Чу Руш почувствовал, что девушка устала. Он отпустил ее и произнес:

– Вы разбудили жар в остывшем сердце, что вы попросите за ночь любви?

Девушка не растерялась и ответила: