Денис Тихий - Руны и зеркала [сборник litres]

– Понял…

– Умница! – потрепал его по плечу агент Ханна. – Пойду угомоню этого живчика.

Он открыл дверь, обогнул машину, вдел руку в кастет и открыл багажник. Агент Барбера вынул ключ из замка зажигания и швырнул его в сторону мусорных баков. Посветил фонариком и рассмотрел водительское удостоверение, выписанное на имя Альберта Хокенберри.

Сзади раздались несколько ударов, глухих и влажных, словно били в тесто. «Не твой день, Альберт, – отрешенно подумал агент Барбера. – Просто не твой день».

Лиза закурила две сигареты, одну ввинтила в губы Питера, другой затянулась сама. Ему захотелось сказать ей что-нибудь нежное, но в голову лезла какая-то флотская дурь.

– У тебя тут есть ванна? – спросила Лиза.

– Еще какая, – ответил Питер. – Хочешь – примем ее вместе?

Она выпустила дым в потолок, скинула простыню, подошла к столу и отпила vodka прямо из горлышка.

– Невероятная дрянь, – сказала она, повернувшись к нему лицом, так что у него сладко ёкнуло сердце. – Похоже… На вкус как сгущенный перегар.

– Ее закусывают соленым жиром.

– Ужас, – передернула плечами Лиза.

– Ты cry-sot-car, – сказал Питер.

– Что?! – удивилась Лиза.

– Это русское слово. Я хотел сказать, что ты очень красивая.

Лиза улыбнулась, затушила сигарету в пепельнице и повесила на плечо свою маленькую сумочку. Сочетание обнаженного тела и дамской сумочки, предмета гардероба, носимого на людях, производило сногсшибательный эффект. Лиза скрылась в ванной. Зашумела вода. Питер докурил, сполз с кровати, подошел к ванной и подергал ручку. Дверь была заперта изнутри.

– Лиза! – крикнул он. – Открой!

– О… Нет-нет, мой милый, этого тебе многовато будет.

– Да ладно! – сказал Питер, стукнувшись головой в дверь.

– Не горю-ю-уй! Мы с тобой еще не закончили! – крикнула Лиза.

– Послушай…

– Принеси мне халат! В таком роскошном номере должен быть халат! – крикнула Лиза.

– Вроде был, – сказал Питер.

– Что?!

– Сейчас! – крикнул Питер.

– Я тебя не слы-ы-шу!

Питер припомнил, что видел махровые халаты в платяном шкафу. Он подошел к шкафу и рывком распахнул двери.

Хаммер раздвоился. Одна его половина сотрясала кровать вместе с рыжей девушкой, другая его половина корчилась от ужаса в просторном гробе платяного шкафа. Он нащупал шлем с пятью стеклянными рогами и водрузил его на голову. «В Бога верую!», – шептал он. – «В Бога верую!» Когда врач драл ему больной зуб, он тоже так шептал. И он шептал это, когда раскаленный осколок отхватил ему руку и устроил пожар в артиллерийском погребе.

Его вторая половина закурила и затеяла ленивый разговор. Зашумела вода в ванной, и Хаммер понял, что пришло его время. Он встал на ноги и приготовился к бою.

Человек в форме флотского старшины и в рогатой каске выпрыгнул из дверей шкафа, сбил Питера с ног и начал его душить. Секунду Питер даже не сопротивлялся, потрясенный фантастической нелепостью этого события. Незнакомец боднул его своими рогами, а Питер, очнувшись, лягнул его коленом в пах. Ему удалось оторвать чужие руки от своей шеи, он съездил нападающего правой рукой в челюсть, каска слетела с головы, и в праздничном сиянии хрустальной люстры Питер увидел его лицо.

Свое лицо, смотрящее на свое лицо.

Свою механическую руку, тянущуюся к своему горлу.

Питер и Хаммер встретились взглядами, и произошел ослепительный взрыв, как будто в гостиничном номере столкнулись два поезда, мчавшиеся на всех парах.

Нет Питера, но нет и Хаммера.

Питер Хаммер, родившийся седьмого мая двадцать четвертого года в семье Дугласа и Беатрис Хаммер, растворился в магниевой вспышке. Он был похищен сразу после призыва, впитан пятирогим шлемом и выплеснут в чужое тело. А самого его немедленно не стало, он был застрелен, задушен, утоплен и похоронен в яме с негашеной известью на какой-то пустоши, посреди трясины Эверглейдс, в муфельной печи крематория.

Остались прятавшиеся за ним тени – Ганс Гюнтер и Боб Донован – идеальные орудия убийства, закаленные умелыми мастерами, не знающие боли и жалости. Но перед последней решительной схваткой они взглянули в свои распахнутые настежь души.

Агент Барбера высадил дверь плечом и ворвался в номер ЗОЮ. Двое мужчин совершенно бесшумно катались по полу, переплетя ноги и руки, глядя друг другу в глаза так, словно вся их сила сосредоточилась во взглядах, которыми можно было убить.

– Руки вверх! Бросай оружие! – заорал агент Ханна.

Агент Барбера поднял взгляд и увидел обнаженную рыжую девушку с пистолетом, стоящую в дверях ванной комнаты, ее пистолет дернулся, и агент Барбера почувствовал дуновение ветра около своей щеки.

Девушка осела на пол, не выпуская пистолета из рук. Агент Барбера обернулся и увидел агента Ханна, привалившегося к стене, держащегося за живот и сучащего ногами.

– Меня ужалили, Джоз, – прохрипел он. – Не надо так. Пожалуйста, не надо!

Агент Барбера переступил через играющих в переглядки мужчин, снял телефонную трубку и сказал:

– Девушка, будьте любезны: Малдер – пять, ноль пять, восемь два.

В номере пахло потом, спиртом, порохом и кровью. Он скосил глаза и увидел, что мужчины, один из которых был абсолютно гол, прекратили драку и пристально смотрят на него.

Больше он ничего не помнил.

Они спали, привалившись друг к другу. Во сне они не казались очень уж похожими, но когда бодрствовали, сразу становилось понятно – родные братья. Арчи слышал, что случается, когда у близнецов даже синяки одинаковые, но чтобы одновременно рук лишиться – да, будет о чем рассказать парням. Светало. Автобус «Грейхаунд» пересек границу Айовы.

Винцдумал, что управляет он сам. Во сне, когда все получается так, как хочешь, трудно понять. Девушка с серебристыми волосами и серебристой кожей уселась ему на бедра, ладони положила на его живот по обе стороны от пупка. Улыбнулась так, будто увиденное ей нравилось. Хотя почему нет? Брюшному прессу Винц уделял достаточно внимания.

Она кое-что умела, это точно. В ритм ее движениям по его коже растекались яркие зеркальные струйки, что полностью соответствовало внутренним ощущением. А ее собственная серебряная кожа на животе и грудях потемнела от внутреннего жара.

– Ты кто?

– Твой выигрыш. Ты шестьдесят девятый клиент Тито в этом месяце. – Губы у нее были серебряно-розовые, а прикосновения ощущались остро, почти болезненно, – кто-то очень хорошо поработал с рецепцией. Как я ее раньше не видел у Тито? Надо будет найти ее в каталогах и заказать за деньги.

– Назови свой логин. – Посеребренная рука с зеркальными ноготками замерла.