Кирстен Бойе - Тот, кто приходит из зеркала [litres]

Раджун по-прежнему лежал рядом со мной с открытыми глазами.

– Здесь мы и умрём, Анна, – тихо произнёс он. – Здесь мы будем жить и здесь мы умрём. Каждый день у нас будет пища и вода, и мы не будем испытывать ни голода, ни жажды – но нам отсюда не выбраться. Мы будем слушать, как щебечут птицы, как шелестят на ветру листья на деревьях, как журчат ручейки и гудят шмели – и мы будем ненавидеть это всей душой, с каждым днём всё больше будем ненавидеть всю эту красоту. Потому что уже никогда не сможем от неё уйти.

Я знала, что он прав. Высоко в небе первые птицы заводили свои утренние трели, а кролик на обочине мирно жевал травку; но сегодня я уже не чувствовала утреннего умиротворения, а тепло и мягкий воздух больше не наполняли меня счастьем.

– Я уже сейчас это ненавижу, – признался Раджун и резко сорвал со стебелька цветок. – Ох, как же я всё это ненавижу!

Я взглянула на небо, по которому бежали похожие на сахарную вату облака, и поняла, что чувствую то же самое.

– Но если так лежать, легче не станет! – сказала я. – Если ничего не делать, лучше не станет.

– Но лучше не станет и в том случае, если что-то делать! – воскликнул Раджун, и от отчаяния его голос прозвучал злобно. – Дороги продолжат блуждать, а вместе с ними горы и холмы – и тогда какая разница, будем мы идти или останемся на месте… да и куда нам идти?

– Разница есть, – сказала я и, произнеся эти слова, поняла, что права. – Или мы сдадимся Дикому без сопротивления, или попробуем с ним сразиться. Раджун, я не хочу каждый раз, когда пью воду из ручья, видеть в отражении своё лицо и думать: ты не сделала того, что могла сделать! Я хочу хотя бы попытаться дойти до тех гор! – воскликнула я и поднялась на ноги.

Раджун продолжал лежать на траве.

– Зачем? – устало спросил он. – Ты же обманываешь себя и меня. Ты не достигнешь цели, даже если будешь идти целый день.

– Но так мне будет легче, – сказала я и протянула ему руку, чтобы помочь подняться. – Я чувствую себя лучше, когда пытаюсь хоть что-то сделать.

Раджун ухватился за мою руку и медленно поднялся.

– Откуда в тебе такой оптимизм, Храбрая Воительница? – спросил он.

Я не стала говорить, что за время странствий пережила столько всего ужасного, что уже ничто не могло заставить меня пасть духом.

– Может, дело в кольце? – предположила я. – Может, оно придаёт мне уверенности в трудные времена?

– Тогда попроси его придать уверенности и мне, – с горечью произнёс Раджун. – Раз уж ничего другого оно для нас сделать не может.

Мы кликнули кролика и тронулись в путь. Но насколько же сегодня всё было иначе, чем накануне! Раджун сказал правду: если вчера красота Прелестного Края дарила мне радость, то теперь она приводила меня в бешенство, и мы шли молча. И только кролик невозмутимо жевал травку.

– Сыграй хотя бы одну песню, Раджун! – взмолилась я, когда солнце стояло уже высоко; мы прошли по холмам и через ущелья, и как только мы начинали верить, что вот-вот доберёмся до дерева, холма или ручья – как он вдруг оказывался слева или справа от нас. – Хотя бы мою утешительную песенку. Боюсь, моей уверенности надолго не хватит.

Раджун достал из кармана губную гармошку и заиграл, и мелодия зазвучала на Блуждающих Дорогах так печально, что впервые в жизни моя утешительная песенка меня не утешала.

– Можешь не играть, Раджун, – устало произнесла я. – Это всё бесполезно.

Но мой спутник так погрузился в свою игру, что меня не слышал; он наигрывал мою утешительную песенку, а затем все мелодии, которые знал, весёлые и грустные; и я вдруг увидела, что горы стали ближе.

– Раджун, смотри! – громко воскликнула я. – По-моему, они больше не перемещаются!

И правда, даже когда мы остановились и стали оглядываться, дрожа от нетерпения, всё осталось на своих местах: холмы и леса, кусты и деревья; и дороги больше не блуждали, и горы вдруг оказались совсем близко.

Раджун опустил губную гармошку.

– Давай подождём! – прошептал он. – Давай сделаем привал и посмотрим, что будет дальше.

Мы уселись на траву на обочине, и сколько бы ни смотрели на Прелестный Край, в нём ничего не менялось.

– Всё на месте, Раджун! – сказала я. – И дороги больше не блуждают. Теперь это просто Прелестный Край.

Но Раджун мне не верил, и поэтому мы просидели почти до темноты.

– Теперь-то веришь? – спросила я.

Раджун кивнул.

– Но я не понимаю, – пробормотал он.

Мы встали и побрели дальше, в направлении гор, которые по мере приближения становились всё более тёмными и зловещими; но страха мы пока не ощущали.

И только когда Раджун снова достал губную гармошку, я поняла, что произошло. Мелодия поднималась в воздух тихо и печально и уплывала дальше.

– Ты их освободил! – воскликнула я. – Ты освободил Блуждающие Дороги!

В самый разгар мелодии Раджун опустил губную гармошку и пристально посмотрел на меня.

– Ну как ты не понимаешь! – продолжала я. – У каждого предмета есть своя мелодия: у каждого источника и у каждого камня, у каждого растения, у животного и даже у каждого человека – ты же сам мне об этом рассказывал! И кто сыграет их мелодию – тот их освободит. Ты сыграл мелодию Блуждающих Дорог! Прелестный Край освобождён. Он больше не подвластен Деспоту!

Раджун остановился и посмотрел на Прелестный Край, в котором теперь всё находилось на своих местах.

– Как это прекрасно, Анна! – тихо промолвил он. – Подумать только, на что способна какая-то коротенькая мелодия!

Я рассмеялась.

– «Здесь мы и умрём»! – воскликнула я. – Так ты говорил? «Здесь мы будем жить, и здесь мы умрём»! – и я, толкнув Раджуна кулаком в бок, пританцовывая, помчалась вперёд, а он бежал за мной, пока не поймал, и встряхнул меня, и мы, смеясь, упали в мягкую траву.

– Я, во всяком случае, здесь умирать не собираюсь, – заявила я. – Ни здесь, ни где бы то ни было. Я хочу собирать здешние ягоды и наслаждаться этим краем – но умирать тут я не собираюсь.

– А разве кто-то собирался? – спросил Раджун. И я видела, что он радуется не меньше моего.

Но мы не смотрели вдаль – туда, где громоздились чёрные скалы, а наверху крошечной чёрной точкой виднелась крепость.

Мы остались в Прелестном Краю ещё на одну ночь. Мы ещё раз поспали под звёздами и не говорили о том, что нас ждёт.

На следующее утро мы наполнили корзину ягодами и кувшины водой, чтобы не пришлось испытывать голод и жажду; а перед нами, уже совсем близко, стояли Зловещие Горы. И это была страна Деспота, суровая и враждебная.

Горы стояли на своём месте; и как только меня начинал сковывать страх перед тем, что нас ждёт, я думала о том, что это мы – Раджун, его мелодия и я – освободили эти горы, и мне хотелось верить, что у нас всё будет получаться и дальше.