Ричард Кнаак - Ярость бури [litres]

Армия защитников выступила на битву с Кошмаром, и вскоре к ним присоединились и другие, собранные Малфурионом союзники, которым помогли попасть в Изумрудный Сон его братья-друиды. Малфурион видел многое. Его взор следил за древами войны, рожденными, чтобы сражаться, и другими созданиями, имевшими иное призвание. Их обличья были столь же разнообразны, как виды деревьев в рощах Азерота, и даже самые мирные отчаянно стремились защитить природу. У одних имелись крылья, а другие использовали в бою когти. Этих союзников было не так уж много, но даже сами по себе они представляли мощную силу.

На зов Малфуриона явились не только эти создания. Рядом шагали древни. Родство этих созданий с лесом, который они столь яростно охраняли, сразу же бросалось в глаза. Древни, хоть не обладали такой же мощью, как древа войны, могли оказать неоценимую поддержку в бою и откликнулись на зов в большом количестве. Малфурион приветствовал их столь же тепло, как и дриад, еще одних защитниц леса, могущественных дочерей исчезнувшего Хранителя Ремула.

На бой с Кошмаром явились и обитатели небес: множество гиппогрифов, грифоны, огромные мотыльки, падальщики, дракондоры и, конечно же, уцелевшие драконы – красные, зеленые и даже синие. В бой их вели не Аспекты, но это никак не влияло на боевую мощь. Драконы из разных родов держались в отдалении друг от друга, поскольку все они предпочитали разные стили боя, не ограничивавшиеся использованием острых зубов и когтей. Так, синие драконы использовали невероятно мощные заклинания, красные выдыхали пламя, а зеленые, разумеется, сокрушали врагов магией Изумрудного Сна.

Малфуриону удалось уговорить присоединиться к битве даже кобольдов и прочих созданий, которые жили в постоянной вражде с обитателями Азерота. Яростным, похожим на медведей фурболгам привольнее было бы бродить среди диких зверей, чем сражаться бок о бок с остальными солдатами Вариана, но даже они воинственно завывали, предвкушая последнюю битву со злом. Огромные пантеры, клыкастые вепри, ужасающие василиски, кроколиски, гиены и прочие животные, многие из которых шли за более разумными хищными рептилиями, составляли лишь часть огромного войска. Некоторых зверей вели за собой друиды и другие воители. Эти создания не всегда понимали, за что именно предстоит сразиться, но чувствовали, что им и их потомству угрожает опасность.

Малфурион благодарил всех, кто не остался в стороне. С каждым мгновением он все отчетливее осознавал, что каждому из них предстоит сыграть важную роль в борьбе против Кошмара. Верховный друид нуждался в них ничуть не меньше, чем они в нем.

К огромной армии присоединилась даже горстка уцелевших Отрекшихся, которые только и дожидались случая применить свои жуткие умения. Они стояли рядом с союзниками из Орды, дожидаясь сражения.

Малфурион наблюдал за всем происходящим с благодарностью и грустью. Лишь Зейтар понимал его чувства и знал, что вся эта мощь не сможет победить Кошмар, если основной план верховного друида провалится.

Подумав об этом, Малфурион сразу же вспомнил Ремула. Он нигде не ощущал его присутствия. Малфурион надеялся связаться с хранителем Лунной поляны во время поисков союзников, и тот факт, что этого не произошло, его не на шутку встревожил. От взора верховного друида была закрыта лишь та часть Изумрудного Сна, которой безраздельно владел Кошмар, и если Ремул оказался там…

Впрочем, Малфурион не мог себе позволить тратить слишком много времени на размышления о пропавшем Хранителе, даже если его присутствие значительно повысило бы шансы на победу. Более того, не о сыне Кенария верховный друид тревожился сильнее всего, а, как и всегда, о своей возлюбленной, которую в очередной раз подвел.

«Тиранда…» – с грустью подумал Малфурион.

И в тот же миг ощутил буквально мимолетное присутствие. Он сразу же понял, что это Тиранда и никто другой. Она поддержала его десять тысяч лет назад, и с тех пор не изменилось ничего. Тиранда была рядом всегда, даже несмотря на то, что Малфурион оставлял ее раз за разом, превыше всего ставя обязанности друида. Если она умрет, то годы, прожитые в разлуке, будут отягощать его душу еще сильнее, чем прежде. Малфурион винил себя и только себя за долгие разлуки.

От таких мыслей он невольно содрогнулся. Верховный друид ясно видел, что Тиранду закрывала тень огромного древа, в котором воплотился его главный враг. Даже сама Мать-Луна не смогла бы даровать своей жрице силу, позволившую бы вот так, пусть и мимолетно связаться с Малфурионом.

Стало быть, Владыка Кошмара предлагает ему сразиться.

Малфурион усилием воли вернул свой дух в тело и сразу же ощутил, какое облегчение испытали Бролл с Хамуулом. Кроме того, он почувствовал присутствие третьего – того, кого здесь быть не могло!

Малфурион вскочил на ноги сразу же, как только обрел контроль над своим телом. Бролл и Хамуул даже отшатнулись от неожиданности.

– Шан’до, все в порядке? Что-нибудь случилось?

Но Малфурион не отвечал и лишь готовился к встрече с неожиданной угрозой.

Тень затмила трех друидов. Нежданный гость мрачно, без улыбки кивнул Малфуриону. В одной руке он держал длинное копье, сделанное из ветви, а другая…

Другая рука представляла собою искореженную, увядшую часть какого-то гниющего древа.

Ремул, сын Кенария, подошел ближе, перебирая четырьмя ногами. Прежде могучий хранитель рощи был олицетворением весны, теперь же вокруг него как будто клубилась зимняя стужа. Кожа Ремула посерела, а листья в волосах высохли и стали коричневыми.

– Рад нашей встрече, Малфурион, – произнес Ремул, выставив вперед искалеченную руку, а потом зловеще прогрохотал: – Я побывал в сердце Кошмара. Если у тебя еще остались силы, мы должны немедленно вернуться туда, или все пропало…

Они снова оказались в Азероте, вот только Лукан не понимал, где именно. Знакомым казался лишь кошмарный туман, который теперь, похоже, окутал весь мир.

Вдруг Тура в ярости схватила Лукана за воротник мощной рукой и подалась вперед, обдав его лицо жарким, не слишком свежим дыханием.

– Топор! Что ты с ним сделал?

– Не понимаю, о чем ты!

Тура продемонстрировала вторую руку, угрожающе сжатую в кулак.

– О топоре Броксигара! У меня его больше нет! Я держала топор в руке, а теперь он пропал!

– А ты уверена, что не выпустила его при перемещении? – спросил было Лукан, но, заметив выражение лица орчихи, тут же осекся. – Значит, топор должен быть у тебя! До этого же был!

Воительница отпустила его и гневно огляделась по сторонам.

– Так где он, а, человек?

Лукан знал о злосчастном топоре не больше, чем о том, где они вообще оказались. Среди холмов скрывалось множество коварных ущелий и пустынных равнин. Тут и там встречались одинокие кусты, а на одном из холмов росло огромное, отвратительное на вид древо.