Лаура Кнайдль - Проклятый наследник [litres]

– Научи нас и сформируй нас. Защити нас и уследи за нами…

Хранители закончили молитву, склонив головы перед костром. В пламени, которое оранжевыми всполохами взлетало в ночное небо, лежали три завернутые в темные ткани фигуры – Ньял, Бойд и Торин. Зейлан не была знакома с этими Хранителями и даже не могла связать их имена с лицами, но ее горло предательски сжималось, с каждой минутой все сильнее. Но она не хотела, чтобы перед Томбеллом и остальными пролилась хоть одна ее слеза. И без того было слишком много разговоров о ней. Она уже была не только женщиной, но и непослушной бабой. И чего ей точно не нужно было, так это получить ко всему еще и репутацию плаксы. При этом ее чувства были вызваны не только смертью этих мужчин. Обстоятельства, которые привели ее к собственной неудаче и разбередили воспоминания о родителях, наполнили тяжестью ее сердце.

– Никто не знаком с прощанием лучше, чем Хранитель! – голос фельдмаршала эхом разнесся по всей площади. Он стоял на пьедестале, благодаря чему мог смотреть на стражников и на пламя. При этом его взгляд был таким же невыразительным, как и его голос. Вероятно, за последние десятилетия он видел на костре рядом с собой уже многих людей, и происходящее не трогало его. – Мы теряем многих близких людей. Отцов. Матерей. Братьев. Жен и детей. Мы оставляем их, чтобы приехать сюда и служить нашей стране. И сегодня все наши близкие стали землей и пеплом, так же как Ньял, Бойд и Торин. Пусть дым этого костра найдет дорогу обратно к их семьям. И пусть они покоятся с миром.

Горло Зейлан немилосердно сдавило, и она яростно моргнула, чтобы прогнать влагу из глаз. Теперь мужчины, собравшиеся вокруг костра, один за другим выступали вперед и бросали в пламя что-то, девушка не могла понять что.

– Что это? – спросил Этен, который все время находился рядом с ней, понизив голос. Огонь отбрасывал светлые оранжевые тени на его хмурое от горя лицо.

Зейлан кашлянула.

– Я… я не знаю.

– Игральные карты, пучки волос, лоскуты ткани… то, что вы всегда можете дать, – ответил кто-то позади них. Зейлан обернулась. Сначала она не узнала Хранителя, который, согнувшись, стоял позади них, держа в руке трость, которая, очевидно, должна была сломаться под тяжестью его массивного тела. Но когда послушница заглянула в карие глаза мужчины, она поняла, что это Готар. Последний раз, когда девушка видела его, он лежал, истекая кровью, на земле подвергшейся нападению эльвы деревни, и с тех пор не выходил из лазарета.

– Зачем они это делают? – спросил Этен.

Готар сделал неуловимое движение, словно собираясь пожать плечами.

– Традиция. Так усопшие что-нибудь возьмут от нас и смогут думать о нас, отдыхая с миром.

Почему никто не сказал им об этом?

– Я ничего не принесла с собой, – сказала Зейлан с сожалением в голосе.

– Это не имеет значения, – сказал Готар с мягкой улыбкой.

Улыбка повисла на его губах как-то криво, словно ему давали успокаивающие травы или что-то в этом роде, которые туманили его разум и отвлекали от боли, которую причинял ему яд эльвы. – Будете знать на будущее, при следующем захоронении, которое, надеюсь, заставит себя долго ждать.

Этен кивнул и снова повернулся к костру. Зейлан же никак не могла отвернуться от Готара, задаваясь вопросом, лежал бы он сейчас в пламени костра четвертым усопшим, если бы не она. Хранитель выдержал ее взгляд и, кивнув, предложил ей последовать за ним. Девушка повиновалась, и Готар мучительно медленными шагами направился к срубленному дереву, которое большинство стражников использовали в качестве скамьи.

Со стоном он сел. Зейлан сняла с пояса волшебный меч, прислонила его к стволу дерева и заняла место рядом со стражником. Готар полез в карман своего плаща и вытащил какую-то баночку. Зейлан сначала подумала, что это средство от боли, но это был белый крем. Он опустил палец в баночку и намазал его себе под нос.

– Это от вони, – сказал он, отвечая на ее вопросительный взгляд. – Я ненавижу запах горелого человеческого мяса.

Зейлан кивнула, ибо сладковатый аромат обгорелой человеческой плоти претил и ей тоже. К счастью, эта ночь не была спокойной и сильные порывы ветра быстро разгоняли дым.

Готар протянул ей банку. Зейлан колебалась всего секунду и, прежде чем придумать что-нибудь, взяла мазь, которая имела приятный цветочный аромат. Любой другой стражник, вероятно, отказался бы от нее из боязни показаться слабым, но ей Готар мог доверять. Он, вероятно, был жив только из-за нее и не будет думать о ней плохо.

Он спрятал баночку в кармане своего плаща и снова наклонился вперед, подперев сложенные под подбородком руки тростью. Готар не выглядел старше девятнадцати-двадцати лет, и видимых поражений на его лице и теле не было. Благодаря целительским способностям все раны уже затянулись, а шрамы исчезли.

– Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты спасла меня.

– Это же само собой разумеется.

– Нет, это не так. Ты была не обязана.

Зейлан в задумчивом безразличии пожала плечами. Она гордилась тем, что спасла Готару жизнь, но вместе с тем стыдилась того, что произошло в дальнейшем. Поверженная эльвой, она стала абсолютно бесполезной, и Ли пришлось покинуть поле боя и деревню. Это принесло смерть невинным людям, которые могли бы рассчитывать на спасение, если бы капитан продолжал сражаться с эльвами своим магическим оружием в то время, как ему пришлось выносить девушку с поля битвы.

– Кори навестил меня сегодня, – сказал Готар после продолжительного молчания.

– Чего хотел фельдмаршал?

– Услышать мою версию того, что произошло в деревне.

– И что ты ему сказал? – спросила Зейлан тихим неуверенным голосом. Ее раздражало, что она не может скрыть свои чувства. Но на завтра было назначено слушание, касающееся того, что произошло между Зейлан и Деррином, а также прямого игнорирования ею приказа командира. Девушка не могла оценить исхода этого слушания, и поэтому неуверенность съедала ее изнутри.

– Что я благодарен тебе, но не могу отрицать того, что ты проигнорировала приказ Ли. Этим ты подвергла опасности других, и мы не можем позволить себе оставить это просто так. Что, если бы за тобой последовали другие послушники? – спросил Готар.

Зейлан кусала губы и молчала. Что-то подобное ей уже говорил Ли, и он был прав, но от Готара, по крайней мере, она получила больше поддержки. Смертной казни среди Хранителей не было, так что, по крайней мере, этого девушка не боялась. Но все же она только начинала обучение мастерству Хранителей и могла быть лишена возможности проходить дальнейшую службу на Стене. Что будет с ней, если фельдмаршал примет решение, что она не стоит тех неприятностей, что приносит, и отправит ее прочь?