Туи Сазерленд - Королева ульев [litres]

Перепрыгнув ограду балкона, Сверчок развернула крылья и полетела что было силы через площадь к проёмам во внешней стене, за которой лежала равнина.

Ещё есть шанс! Ещё, ещё немного… Только теперь рядом нет Росянки, небо далеко, а вокруг слишком много ядожалов, и каждый из них – королева Оса.

Они слетались отовсюду, поднимаясь из толпы внизу и выскакивая из окон и дверей домов, словно туча огненных муравьёв. Могучие солдаты и крошечные драконята, домохозяйки и разодетые в шелка с драгоценностями аристократы – но ни один из них больше не был самим собой. Они стали роем – когтями и клыками королевы, её безропотным и безотказным оружием.

С того первого раза в двухлетнем возрасте Сверчок охватывал ужас при одном виде белоглазых. Теперь их добычей стала она сама, не пожелавшая двигаться в единстве со всеми остальными. Спасения не было.

Грубые лапы врезались сзади, опрокинули, швырнули вниз. Какая-то ядожалиха с красными полосами плюнула сверху кислотой, которая лишь чудом не попала в голову и зашипела на полу. Сверчок попыталась откатиться, но чьи-то жала вонзились по краям крыльев, пригвождая их к древокамню. Затем на грудь тяжело плюхнулась Пчела, и Сверчок вскрикнула от удара.

Вид у бабки был вовсе не торжествующий и не разъярённый, в белых глазах не мелькало даже любопытства. Прижимая внучку к мостовой, она бесстрастно следила, как чёрный с жёлтыми пятнами ядожал впрыскивает той в крылья едкий парализатор.

Сверчок отвернулась от бабки и обвела взглядом площадь, перепуганных шелкопрядов на тротуарах и сотни драконьих глаз, следящие из окон.

Последний шанс.

– Королева лжёт вам! – проревела она, с усилием всматриваясь сквозь отравленный туман боли и замечая в этих глазах… удивление? смущение? сочувствие? – В Книге Ясновидицы не говорится, что вами должна править Оса! Всё это ложь!

Жёлто-пятнистый вогнал жало в шею, и в горле вспух колючий ком, опаляя сознание невыносимой болью. Приподнятая голова откинулась и свесилась набок.

Ядожалы схватили пленницу за парализованные крылья и потащили прочь от испуганных глаз – по спиральному коридору, выше и выше, в дворцовую тюрьму принцессы Златки.

Думая о библиотеке, Сверчок не раз ловила себя на мысли, что Златка не так уж плоха, раз заботится о книгах, и тут же вспоминала о тюрьме, которую правительница улья приказала построить не как обычно на отдалении, а посреди собственной резиденции. Никто не знал почему и что делают с драконами, попавшими в эти стены.

«Вот сейчас и узнаю», – мелькнула смутная мысль, когда мимо проплывали обитые зелёным и голубым с золотом шёлком ворота дворца. Сквозь многочисленные окна внутрь проникал сероватый вечерний свет, звон дождевых капель и запах грозы. Дыхание ветерка на миг напомнило о свободе, оставшейся по ту сторону стен.

Ядожалы двинулись вниз по лестнице, и бессильно обвисшие крылья Сверчок задели чёрный каменный порог, за которым кончался весёлый дворец и начинались тюремные казематы. Очень хотелось глянуть, куда её тащат, но голова болталась на обмякшей шее, и перед глазами проплывал лишь пол, исцарапанный тысячами когтей.

Внизу окон не было, и промежутки между редкими и тусклыми огнешёлковыми фонарями тонули во тьме. Откуда-то доносилось заунывное тоскливое пение.

– Эй, ты! За что тебя? – окликнул кто-то. – Что она сделала?

Но Сверчок не могла ответить, а тюремщики не захотели. Пройдя казавшийся бесконечным коридор, они остановились. Лязгнула отпираемая дверь камеры. Арестованную бросили внутрь ничком, и она едва сумела смягчить падение онемевшими от яда лапами. Затем неимоверным усилием перевернулась на спину, чтобы разглядеть своих тюремщиков.

– Я думала… будет труднее, – произнесла королева чужим голосом. Один солдат запирал камеру, другой смотрел сквозь железные прутья, и оба говорили в унисон всё с той же устрашающей монотонностью. – Какая глупость… являться в улей… И зачем? Ругань на стенах… горстка листовок… которые к вечеру… обратятся в пепел. Жалкий наивный дракончик… можно подумать… тебе кто-то поверит.

Сверчок не могла ответить, и не смогла бы, наверное, даже не будь её горло парализовано ядом. Так страшно ей не было никогда в жизни… исключая, может быть, тот момент, когда Оса увидела её глазами хранительницы и стало ясно, что тайна раскрыта.

– Как же трудно… тебе пришлось, – продолжала Оса, задумчиво проводя когтями стражника по прутьям решётки. – Ощущать себя… другой… такой одинокой… Завидовать тем… кто вместе… В едином ульеразуме. – Жутковато, как один, поигрывая языками, ядожалы разом прижались к решётке, словно хотели протиснуться внутрь. – Однако… Я могу тебя… обрадовать… бедная малышка. Тебе недолго… оставаться… в одиночестве… Я исправлю тебя, – прошипела она. – У меня… уже получается. Ты станешь… как все! Довольна? – Стражники отступили, по-прежнему не сводя глаз с узницы. Сверчок почувствовала, как по щеке сползает слеза, но утереть её не могла. – До скорой встречи… маленькая мятежница!

Шелест уползающих хвостов тянулся, казалось, вечность. Сверчок осталась одна в мутноватой полутьме.

Росянка с Синем не ждут её до заката и искать не станут, а королева между тем вернётся и сделает… то, что обещала. Никто не придёт на помощь, никто!

Королева придёт и заберёт её разум. Присвоит его себе.

Сверчок зажмурилась, вознося молитву единственному дракону, который мог её сейчас услышать.

Ясновидица, помоги! Пожалуйста! Спаси меня, Ясновидица!

Когда Сверчок вновь открыла глаза, уже, должно быть, миновал полдень. По ту сторону решётчатой двери камеры стояла незнакомая дракониха, разглядывая узницу с задумчивым любопытством. Рядом сидела принцесса Скарабея, необычайно мрачная и раздражённая.

Незнакомка была высокого роста и угловатого сложения. Ярко-золотистая чешуя её казалась зеленоватой в тусклом огнешёлковом свете. Радужно-зелёные глаза и скулы обведены тонкими линиями чёрных чешуек, как и прожилки крыльев. В ушах золотые серьги в виде жуков, на шее ониксовое ожерелье, когти выкрашены чёрными и золотыми полосами.

Сверчок когда-то лишь мельком видела её в толпе бального зала, но догадаться, кто это, было нетрудно – принцесса Златка, дочь Скарабеи и двоюродная сестра королевы Осы. Изящную картинную позу правительницы улья портила лишь явная настороженность, с которой она то и дело поглядывала на старуху-мать.

– Хм-м, – протянула Златка, – вот кто, стало быть, устроил у нас такой переполох. – Она задумчиво постучала по подбородку длинным блестящим когтем. – Какая-то ты слишком мелкая для таких подвигов.

– Мелкая и безмозглая! – рявкнула Скарабея.