Эд Макдональд - Знак ворона [litres]

Нет уж. У меня еще впереди сорок футов и пара секунд.

Саравор шевельнул кистью, заклятие врезалось в меня – и погасло. Полетели искры. Яд Морока встретился с магией «малышей» и отторг ее. Однако Саравор был намного сильнее избранных Глубинными королями, и меня сшибло с ног, поволокло, выдавило воздух из легких, оцарапало – но не убило. Так же было, когда «малыш» ударил заклятием в Штрахта.

На всех лицах Саравора изобразилось удивление.

– Как неожиданно, – пробормотал он и улыбнулся. – Мне еще надо так много узнать о своей новой силе.

Я поднялся на ноги. Все тело ныло и стонало. Изуродованная нога просто горела от боли. По груди и рукам ручейками стекала кровь. На моей шкуре появилось больше порезов и ссадин, чем морщин. Я с трудом дышал, воздух не хотел проталкиваться в перетруженные легкие.

– Дерись со мной! – крикнул я. – Дерись, если ты хоть когда был настоящим мужчиной!

Саравор потряс всеми своими головами.

– Галхэрроу, ты переоцениваешь свою значимость. Майор, разберитесь с ним. Пусть он проживет достаточное время, чтобы его хозяин увидел мое восхождение к мощи.

Женщина в капюшоне ступила вперед, Саравор отвернулся, снова принялся рассматривать город. Женщина была в тесно облегающем кожаном костюме для верховой езды, на ногах сапоги, на руках перчатки. Она обнажила меч. Я хорошо знал этот меч. Я сам подарил его ей, когда ее разжаловали в первый раз.

– О нет, – выдохнул я, когда Ненн откинула капюшон.

Ее глаза были такими же стеклянными и равнодушными, как у солдат-марионеток внизу. И она грозила мне моим же мечом.

– Она всегда была моей фавориткой, и знаешь почему? – произнес Саравор устами одного из слившихся с ним серых детей. – Она не потеряла сознание, когда я работал над ней. Я взял у трупа потроха, вырезал ее внутренности, заменил, а она не издала ни звука. Вот это, я тебе скажу, сила. А она – единственное по-настоящему важное в этом мире.

Неуклюже хлопая крыльями, плюясь ругательствами на дюжине языков, на стеклянную платформу шлепнулся ворон. Похоже, скопившаяся здесь магия душ помутила ему рассудок, из его невнятного карканья я различил лишь одно слово «быстрее». Очень понятное слово.

– Ненн, прошу тебя, не надо, – взмолился я. – Посмотри на меня. Мать твою, посмотри на меня. Ненн!

Она напала.

Я иногда задумывался над тем, кто из нас выиграет, если доведется сцепиться. Я больше, у меня длиннее руки, но Ненн яростней и проворней. Она и дралась на чистом инстинкте и злости, я же думал, планировал. Но теперь мы оба дрались совсем иначе. Ненн стала безмозглой куклой, била механически, одинаково, вперед-назад. Ни следа обычной верткой смертоносности. Я парировал, рубил, но мои руки налились свинцом. Даже если бы я и мог махать с прежней силой, все равно не переиграл бы Ненн. Она-то отдохнула, а я устал до мозга костей. Я пошатнулся, отступил. Ворон кинулся ей в лицо. Она ударила, сшибла птицу, по стеклу заскользило отрубленное крыло. Ненн тут же снова атаковала меня. Ее клинок лязгнул о мой, скользнул вниз и вспорол предплечье.

Я выронил меч.

Быстрая, словно кошка, Ненн извернулась и вогнала сталь мне в живот, прямо в кишки.

Медленная рана – такая же, от которой Ненн умирала когда-то. Боли не было, но я ощущал, как рвется и ломается мое тело. Как я сам и учил ее, Ненн жала до тех пор, пока острие не вылезло из спины. Я перестал чувствовать свое тело ниже раны и осел, будто тряпичная кукла. Онемение тут же поползло вверх, ручьем хлынула кровь. Мне доводилось пролить ее немало, но теперь из меня вытекала самая жизнь.

Ноги больше не слушались меня.

Ненн сунула меч в ножны, вынула нож и приставила к моему горлу.

Все, финал. Полутруп с перебитым хребтом в ожидании превращения в труп. Ненн – верней, то, что заняло тело Ненн, – повернула мою голову к Саравору, чтобы я видел триумф колдуна.

Ворон вяло каркнул, попробовал встать на ноги и свалился.

Железный шар пульсировал светом. За спиной Саравора расстилалось пурпурное небо. Колдун пил смерть с городских улиц. Внизу затих лай мушкетов, но не истошные крики убиваемых.

– Ненн, ты должна остановить его, – прошептал я.

Она промолчала, но крепче вцепилась в мои волосы. Скверно. Перед глазами уже мутилось. По краям поля зрения уже совсем расплылось, закружилась голова.

Раздался глухой стон, похолодало. Окружавшие нас души бросились врассыпную. Око задрожало, пресыщенное темной мощью. Саравор поднял его над головой и объявил: «Готово!»

– Ненн, ты ведь уже дралась с ним, – сказал я. – Он не смог заставить тебя застрелись меня. Ты – не его. Ты не в его власти.

Острие ножа прокололо кожу. Ненн хотела, чтобы я заткнулся.

– Ты должна попытаться. Дерись, Ненн.

Слова с каждым мгновением выходили все с бо́льшим трудом. Я с трудом вспоминал о том, что же именно происходит вокруг. На прижатых к животу руках что-то мокрое и горячее.

– Что я могу… что, – выдохнула Ненн. – Он… сильней меня. Сильней… всех.

Слова – будто шелест сдувающегося пузыря. Ох, моя Ненн…

Саравор благоговейно нес Око, не спускал с его глаз. Головы вплавленных в колдуна существ пытались повернуться, разглядеть десять тысяч душ, размещенных в сосуде, сотворенном существом неимоверной мощи. Саравор, верховный жрец своей же религии, ступал медленно и торжественно, аостановился прямо перед главным оружием Великого шпиля. Колдун поднял Око перед собой. Из тени выступила серая тварь со сморщенным бесовским личиком и скрюченными когтистыми пальцами, подошла к панели, из которой торчали рычаги, управляющие Железным Солнцем.

– Ненн, ты должна бороться с ним, – прошептал я. – Если не будешь бороться, он выиграет.

– Я не могу, – выдохнула она.

Нож врезался в мою шею, на лицо капали слезы Ненн.

– Я знаю, что ты сможешь. Ты всегда была сильной. Ты просто сама этого не видишь. А другие видят. Я вижу. Тнота видит. Бетч тоже видел. Он любил и хотел тебя, он никогда в жизни не встречал женщины сильнее. Ненн, у тебя всегда была сила. Дерись с ним, дерись с гребаным монстром. Бетч любил тебя. За тебя он отдал свою жизнь. Не дай гребаному монстру забрать это у тебя.

Серая тварь клацнула рычагом. Под нами глухо зарокотало, завертелись шестеренки, двинулись передачи. Сдвинулся первый из трех щитов, закрывавших апертуру выстрела.

– Помнишь то утро на веранде, когда ты смотрела на рассвет?

– Я… да, – растерянно прошептала она, и ее хватка на мгновение ослабла.

– Он сказал мне, что «да». Он хотел, чтобы ты знала: он сказал «да».

Она напряглась, ее пальцы судорожно сжались, выдирая мои волосы.

– Он сказал «да»? – спросила Ненн своим прежним обычным голосом.

– Он любил тебя. Ненн, мы все тебя любим, – напрягая все силы, прохрипел я.