Ребекка Куанг - Республика Дракон [litres]

– Да, но это было бы «игрой в поддавки», – криво улыбнулся Вайшра. – Им нужны доказательства независимости и цивилизованности нашего общества.

– Но это же парадокс. Мы не можем достигнуть этого без их помощи.

– Именно, – устало откликнулся Вайшра.

– Тогда мы обречены. – Рин всплеснула руками. – Для них все это – лишь любопытное зрелище. Они и не собирались нам помогать.

– Возможно.

Сейчас Вайшра выглядел на пару десятков лет старше – потрепанным и усталым. Рин представила, как может описать его в своей книге Петра. «Никанец средних лет. Крепкой комплекции. Достаточно разумен. Существо низшего порядка».

– Но мы слабее, – сказала она. – Нам не остается ничего другого, кроме как играть по их правилам. Такова власть.

У ворот дворца она наткнулась на Нэчжу.

– Привет, – задумчиво произнесла она.

Рин оглядела его с головы до пят, пытаясь уловить настроение, но выражение лица Нэчжи было таким же непроницаемым, как и у его отца.

– Привет, – откликнулся он.

Рин попыталась улыбнуться. Нэчжа не ответил на улыбку. С минуту они просто стояли, уставившись друг на друга. Рин разрывалась между желанием снова броситься в его объятья или сбежать. Она по-прежнему не понимала толком, в каких они отношениях. Когда они разговаривали в последний раз, по-настоящему разговаривали, она уверилась, что Нэчжа будет ненавидеть ее всю оставшуюся жизнь.

– Мы можем поговорить? – наконец спросил он.

– Мы уже говорим.

Он покачал головой.

– Наедине. Не здесь.

– Ладно, – ответила Рин и последовала за ним вдоль канала к концу пристани, где громко плескались волны, заглушая голоса от любопытных.

– Я должен объясниться, – наконец сказал Нэчжа.

Рин облокотилась на перила.

– Давай.

– Я не шаман.

Она взмахнула руками.

– Ох, ну хватит уже…

– Не шаман, – напирал он. – Да, я кое на что способен. В смысле, я связан с богом и могу… ну, вроде как его вызвать. Иногда.

– Именно это и делают шаманы.

– Ты меня не слушаешь. Кем бы я ни был, я не такой, как ты. Мой разум мне не принадлежит, а тело принадлежит… какому-то существу…

– Именно так, Нэчжа. Мы все такие. Я знаю, это больно осознавать, и тяжело, но…

– Ты по-прежнему не слушаешь, – рявкнул он. – Ты не приносишь себя в жертву. Ты и твой бог хотите одного и того же. Но я не прошу этого…

Она подняла брови.

– Что ж, это ведь происходило не случайно. А в результате твоего желания. Ты просишь бога.

– Но я не прошу. Никогда не просил и никогда этого не хотел.

Тон Нэчжи заставил ее притихнуть. Похоже, он чуть не плакал.

Он сделал глубокий вдох, а когда снова заговорил, то так тихо, что ей пришлось придвинуться ближе.

– В Бояне ты назвала меня трусом.

– Слушай, я лишь хотела…

– Я расскажу тебе одну историю, – прервал ее Нэчжа. Он дрожал. Почему он дрожит? – Пожалуйста, выслушай внимательно. И поверь мне. Прошу тебя.

Рин скрестила руки на груди.

– Ладно.

Нэчжа заморгал и уставился на воду.

– Когда-то я уже говорил, что у меня был еще один брат. Его звали Минчжа.

Больше он ничего не добавил, и тогда Рин спросила:

– Каким он был?

– Чудесным. Веселым, шумным, просто невероятным. Всеобщим любимчиком. Он был полон энергии, буквально светился. До его рождения у нашей матери дважды случились выкидыши, но Минчжа был идеальным ребенком. Никогда не болел. Мать души в нем не чаяла. Беспрерывно его тискала. Одевала на него столько золотых браслетов, что он едва мог ходить. – Нэчжа повел плечами. – Ей следовало дважды подумать. Драконы любят золото.

– Драконы… – повторила Рин.

– Ты обещала слушать.

– Прости.

Нэчжа стал мертвенно-бледным. Кожа была почти прозрачной, Рин заметила под подбородком синие вены, пересеченные шрамами.

– В детстве мы с братьями играли у реки, – продолжил он. – Где-то в миле от этого канала есть грот, подземная пещера, о которой слуги любили рассказывать разные байки, но отец запретил нам туда заходить. Так что, естественно, нам хотелось исследовать грот.

Однажды вечером, когда Минчже было шесть, мама приболела. В то время отца вызвали в Синегард по приказу императрицы, и слуги присматривали за нами не так пристально, как обычно. Цзиньчжа тогда учился в Академии. Мучжа была за границей. И за Минчжу нес ответственность я.

Голос Нэчжи надломился. Взгляд был пустым, полным боли. Рин не хотелось слушать продолжение истории. У нее возникло тошнотворное подозрение о том, чем все кончится, и не хотелось это услышать.

Ей хотелось его утешить и попросить ничего не рассказывать, больше никогда к этому не возвращаться, но Нэчжа говорил все быстрее и быстрее, как будто боялся, что слова навсегда застрянут в горле, если он их не выплеснет.

– Минчжа хотел… Нет, это я хотел исследовать тот грот. Это была с самого начала моя идея. Я вложил ее в голову Минчже. Во всем виноват я. Мне следовало лучше соображать.

Рин взяла его за руку.

– Нэчжа, тебе необязательно…

Он отдернул руку.

– Ты можешь просто заткнуться и хоть раз дослушать до конца?

Рин замолчала.

– Он был самым прекрасным созданием на свете, – прошептал Нэчжа. – Вот что меня пугало. Говорят, все в семье Инь красивы. Но это потому, что драконы любят красоту, драконы сами прекрасны и создают прекрасное. Когда он появился из пещеры, я думал лишь о том, как ярко сияет его чешуя, как грациозны формы, как он великолепен.

«Но они же не существуют, – в отчаянии подумала Рин. – Драконы есть только в сказках».

Разве не так?

Но даже если она не поверила в рассказ Нэчжи, то поверила в его боль. Она была написана у него на лице.

Что-то случилось тогда, много лет назад. Рин просто не знала, что именно.

– Так прекрасен, – прошептал Нэчжа, хотя костяшки его пальцев побелели. – Я не мог отвести от него глаз. И он сожрал моего брата. За несколько секунд. Ты когда-нибудь видела, как ест дикий зверь? Зрелище не из приятных. Минчжа умер, не успев даже крикнуть. Секунду назад он был рядом, цеплялся за мою ногу, а в следующую превратился в месиво из крови, слизи и обглоданных костей. А потом и этого не стало. Но меня дракон пощадил. Сказал, что для меня уготована лучшая судьба. – Кадык Нэчжи дернулся. – Сказал, что сделает мне подарок. А потом присвоил меня.

– Мне так жаль, – сказала Рин, не зная, что еще сказать.

Нэчжа как будто и не расслышал.

– Мать хотела, чтобы в тот день умер я. Я тоже этого хотел. Лучше бы на месте Минчжи был я. Но эгоистично даже желать смерти, потому что, если бы я погиб, а Минчжа выжил, Повелитель драконов проклял бы его, как проклял меня, коснулся бы его вместо меня.

Рин не смела спросить, что это значит.

– Я кое-что тебе покажу, – сказал он.

Она была слишком ошеломлена, чтобы говорить. Лишь потрясенно смотрела, как Нэчжа дрожащими руками расстегнул рубашку.