Ребекка Куанг - Республика Дракон [litres]

Потом стянул ее и повернулся.

– Видишь?

Он показал свою татуировку – лазурно-серебристое изображение дракона. Рин уже видела ее, но Нэчжа забыл.

Она прикоснулась указательным пальцем к голове дракона. Не эта ли татуировка – причина того, что раны Нэчжи так быстро затягиваются? Он как будто способен пережить что угодно – серьезное ранение, отравляющий газ, утопление.

Но какой ценой?

– Ты сказал, дракон тебя присвоил, – мягко выговорила она. – Что это значит?

– Это означает боль. В каждое мгновение, когда я не с ним. Как будто в тело впился якорь и пытается утянуть меня в воду.

Отметина не выглядела шрамом десятилетней давности. Кожа сердито алела как свежая рана. В отблеске солнечного света дракон словно извивался над мышцами Нэчжи, все глубже и глубже пробираясь сквозь саднящую кожу.

– А если ты к нему вернешься? – спросила Рин. – Что тогда с тобой будет?

– Я стану частью его коллекции. Он сделает со мной что хочет, получит удовольствие и никогда не отпустит. Я окажусь в ловушке, потому что вряд ли умру. Я уже пытался. Резал себе вены, но порезы затягивались быстрее, чем успевала вытечь кровь. Я прыгал с Красного утеса, и боль была такой, что я даже думал, будто в этот раз мне удалось, но всегда приходил в себя. Думаю, Дракону я нужен живым. По крайней мере пока я к нему не вернусь. Когда я впервые увидел тот грот, по всему полу пещеры были лица. Я не сразу понял, что мне суждено стать одним из них.

Рин убрала ладонь, подавив дрожь.

– Ну вот, теперь ты знаешь, – сказал Нэчжа и опустил рубашку. Его голос стал тверже. – Это вызывает у тебя отвращение, и не пытайся утверждать обратное – я вижу по твоему лицу. Мне все равно. Но только не пересказывай никому мои слова и не смей называть меня трусом.

Рин поняла, как следует поступить. Нужно извиниться. Теперь, когда она знает про его боль, нужно попросить прощения.

Но его манера говорить тоном мученика, словно она не имеет права задавать вопросы, словно он делает ей одолжение своим рассказом… Вот что ее разъярило.

– Это не вызывает у меня отвращения, – сказала она.

– Разве?

– Это ты отвратителен. – Рин изо всех сил старалась говорить ровным тоном. – Ты ведешь себя, словно тебе подписали смертный приговор, но это не так. Ведь твой дракон еще и источник силы. И не дает тебе погибнуть.

– Это мерзость.

– По-твоему, я мерзость?

– Нет, но…

– Значит, если я вызываю бога – все нормально, но ты слишком хорош для такого? Тебе самому-то не противно?

– Я не это имел в виду…

– Но подразумевал.

– Для тебя все по-другому, ты сама выбрала этот путь.

– Думаешь, от этого боль меньше? – Теперь Рин уже кричала. – Мне казалось, что я схожу с ума. Долгое время я не могла отличить собственные мысли от тех, что внушил мне Феникс. И это больно, Нэчжа, так что не говори, будто я ничего об этом не знаю. Были дни, когда мне хотелось умереть, но мы не можем умереть, мы слишком сильны. Твой отец сам так сказал. Когда ты обладаешь подобной властью и на кону такая ставка, нельзя просто сбежать.

– Ты думаешь, я пытаюсь сбежать? – рассвирепел Нэчжа.

– Я знаю одно – сотни солдат лежат на дне озера Боян, и ты мог это предотвратить.

– Не смей сваливать все на меня, – прошипел он. – Я не хотел получить такую силу. Никому не следует ею обладать. Нас вообще не должно быть, мы мерзость, лучше нам умереть.

– Но мы существуем. Если следовать твоей логике, хорошо, что убили спирцев.

– Может, спирцев и следовало убить. Как и каждого шамана в империи. Возможно, моя мать права – нужно избавиться от уродцев вроде вас, как и от степняков, пока еще не поздно.

Рин потрясенно уставилась на него. Это был не Нэчжа. Настоящий Нэчжа, ее Нэчжа, не мог сказать такого. Она была уверена – он опомнится, поймет, что пересек черту, возьмет свои слова назад и извинится, и ее ошеломило, когда выражение лица Нэчжи стало еще более жестким.

– Только не говори, что Алтану лучше было бы остаться в живых, – сказал он.

Остатки жалости к нему испарились.

Рин задрала рубашку.

– Посмотри на меня.

Нэчжа тут же отвел взгляд, но Рин схватила его за подбородок и заставила посмотреть на свой живот с выжженным отпечатком ладони.

– Не только ты носишь шрамы, – сказала она.

Нэчжа вырвался из ее рук.

– И все равно мы разные.

– Да, мы разные. – Рин опустила рубашку. Зрение затуманилось от подступивших слез. – Разница между нами лишь в том, что я способна вытерпеть боль, а ты просто мерзкий трус.

Рин не помнила, как они расстались, в памяти остался только один миг, когда они зло посмотрели друг на друга, а потом она неверным шагом поковыляла обратно в казармы – в одиночестве.

Ей хотелось догнать Нэчжу и извиниться, но одновременно с этим она не желала его больше видеть.

Рин смутно понимала, что между ними что-то непоправимо сломалось. Они и раньше ссорились. Первые три года знакомства непрерывно задирали друг друга. Но то были детские размолвки, а сейчас – совсем другое дело.

Теперь уже ничего не исправить.

Но что же ей делать? Извиниться? Унижаться не позволит гордость. К тому же Рин была уверена в собственной правоте. Да, Нэчжа изранен, но разве не все они такие? Она прошла через Голин-Ниис. Ее пытали на столе в лаборатории. Она смотрела, как умирал Алтан.

Личная трагедия Нэчжи не стала страшнее оттого, что произошла с ним в детстве. Или оттого, что он не может справиться с ней из-за страха.

Рин прошла через ад и стала только сильнее. Не ее вина, что Нэчжа не способен с собой совладать из-за собственной ничтожности.

Цыке сидели кружком на полу казармы. Бацзы и Рамса играли в кости, а Суни наблюдал за ними с верхней койки, чтобы Рамса не жульничал, как привык.

– Ох, Рин, – сказал Бацзы, увидев ее. – Кто расстроил тебя до слез?

– Нэчжа, – промямлила она. – Я не хочу об этом говорить.

Рамса цокнул языком.

– Ага, от него одни неприятности.

Рин села между ними.

– Заткнись.

– Хочешь, я с ним разберусь? Запущу ракету в его нужник?

Рин выдавила из себя улыбку.

– Нет уж, не надо.

– Как хочешь.

Бацзы бросил на пол игральные кости.

– Так что произошло на севере? С Чаханом?

– Некоторое время Чахана с нами не будет, – сказала Рин.

Она глубоко вдохнула и постаралась выкинуть Нэчжу из головы. Забудь его. Сосредоточься на чем-то другом. Это оказалось достаточно просто – ей нужно столько всего рассказать цыке.

В следующие полчаса она рассказывала о кетрейдах, про Аугуса и о том, что случилось в лесу.

Как и можно было предположить, цыке разозлились.

– Так выходит, Чахан все это время за нами шпионил? – спросил Бацзы. – Вот ведь лживая тварь.

– А я всегда его терпеть не мог, – вставил Рамса. – Вечно он расхаживал вокруг со своим загадочным бормотанием. Как будто задумал какую-то пакость.