Аделин Грейс - Все звёзды и клыки [litres]

Остальные четверо ошеломленно наблюдают за происходящим. Я поднимаю с земли костяной кинжал и вытираю его о штаны. Это не то, чего я хотела, но у меня перед глазами стоят лица людей, которых я поклялась защитить, и я намерена выполнить обещание.

Совсем молодой парнишка подбегает к светловолосой девушке и падает на колени. Его тело изгибается, как будто из него выбили весь воздух. Кровь покрывает его загорелые руки, когда он прижимает ладони к ее груди, пытаясь остановить кровотечение.

Я бы хотела, чтобы все было иначе, но они ясно дали понять, что никогда не будут на нашей стороне. Я подавляю свое сочувствие: если победа над ними приблизит меня к восстановлению баланса в Визидии хотя бы на один шаг – я ни за что не проиграю.

Он прижимает к ней трясущиеся руки, но это бесполезно. Она уже мертва.

– Амора, – приглушенно рычит Бастиан, отступая назад. – Нам нужно уходить.

Но это уже невозможно. Двое других парней и оставшаяся женщина вскинули свои клинки и бросились в атаку.

С оружием в обеих руках и их смертью в моей сумке – я готова к бою.

Я снова наношу удар Руканом, чувствуя сопротивление на кончике моего кинжала, когда он задевает плоть и проникает под кожу. Раздается хриплый и яростный мужской крик. Он спотыкается, схватившись за руку. Мне не следует упускать из вида его товарищей, но я застыла, глядя, как тонкие синие линии расползаются под кожей мужчины.

Яд действует.

Годы фехтования не прошли для Феррика даром: он ловко вскидывает свою рапиру, чтобы парировать приближающийся удар. Хотя меч его противника тяжелее и опаснее, на стороне Феррика ловкость и скорость. Он отдергивает свой клинок и с силой вонзает лезвие в грудь противника. Мужчина падает на спину, хватаясь за испачканную кровью рубашку. Это не смертельная рана, но очень болезненная.

Мой собственный противник превратился в сплошные линии и углы, острые от ярости. Его рука, сжимающая меч, дрожит, а другая истекает кровью. Моя магия практически кричит, чтобы ее использовали, и я больше не хочу ее подавлять. Одна капля его крови – это все, что мне нужно.

Угли в костровой яме остывают, но я надеюсь, что они все еще могут гореть.

Я застаю своего противника врасплох, опускаясь на корточки и проводя костяным кинжалом по луже крови, образовавшейся у его ног. Его движения медленные и неуверенные. Если он хочет выжить – ему нужно поторопиться и перевязать руку. И все же он не двигается. Глаза мужчины опускаются к костяному лезвию, а затем к земле, где лежит его мертвая владелица. Он с рычанием бросается на меня.

Я с силой ударяюсь о землю. В мое плечо вонзается зазубренный камень, и всю руку охватывает острая боль. Я ненавижу свой крик, но боль застает меня врасплох.

– Амора! Вставай! – задыхаясь, кричит Ватея. Противник бьет ее по щеке рукояткой своего оружия. Но Ватея не кричит, а рычит, оскалив острые зубы. Прижатая к земле, я понимаю, что она не может мне помочь. Никто не может.

– Ты убила ее! – у него кислое дыхание, и он воняет кровью. С каждой секундой его кожа принимает все более пепельный оттенок, и, хотя ему сложно держать глаза открытыми, его рука с кинжалом больше не дрожит. Мужчина поднимает клинок над головой и направляет острие на мою грудь.

Он слишком массивный и тяжелый, чтобы сбить его с ног, но я не могу позволить себе проиграть.

Живым из этого сражения выйдет только один из нас, и я отказываюсь умирать на этом острове.

Я изо всех сил дергаю бедрами, пытаясь еще больше вывести его из равновесия. Он наклоняется влево, и я использую этот толчок, чтобы подтянуться вперед и вонзить оба моих клинка ему в ногу.

Он не кричит. Вместо этого мужчина начинает давиться рыданиями, и этот звук выбивает меня из колеи. Оружие падает из его рук, и я торопливо поднимаюсь на ноги.

Моя магия бьется и терзается, когда звук его боли проникает в мои воспоминания. Я уверена, что теперь он навсегда останется в моей памяти и будет поджидать меня, когда я закрою глаза сегодня вечером. Но есть одна вещь, которую я очень хорошо уяснила после своего выступления в Ариде: я не могу отвлекаться во время использования своей магии.

Яд и потеря крови сделали моего противника бесполезным, а Феррик, Бастиан и Ватея сдерживают остальных. Сначала я бегу к Бастиану. На его груди и плечах видны порезы, но все эти раны не глубокие. Когда я прохожу мимо, он вкладывает что-то в мою ладонь: это целая пригоршня волос. Я сжимаю ее в кулаке, приветствуя магию, которая пробуждается к жизни, согревая меня изнутри.

Человек, с которым сражается Бастиан, настороженно наблюдает за тем, как я пробираюсь к костру. Бастиан использует заминку противника, сбивая его с ног и наваливаясь сверху.

– Даю тебе последний шанс спасти свою жизнь. Где Кавен? – Бастиан прижимает кончик своего клинка к толстой шее парня, но тот лишь сплевывает на землю сгусток крови.

– Ты и в правду думаешь, что можешь меня напугать?

Бастиан вдавливает свой клинок еще глубже.

– Я – нет, но вот она может, – он указывает на меня. Я стою в нескольких сантиметрах от него, прямо на краю огненной ямы.

Юноша с толстой шеей смотрит на меня, а потом переводит взгляд на волосы в моих руках. От осознания происходящего его глаза удивленно расширяются.

– Не может быть. Это просто невозможно.

– О, еще как возможно, – я открываю свою сумку и достаю оттуда несколько зубов. Обернув их волосами, я подношу сверток к раскаленным углям. По лицу юноши начинают стекать крупные капли пота.

Остальные замирают, сбитые с толку этой странной картиной.

Феррик использует эту возможность, чтобы вонзить свой клинок в ногу противника и уложить его на лопатки, пока Ватея бросается на девушку, хватая ее за темные волосы. Она взмахивает кинжалом, срезая половину волос с одной стороны. Русалка быстро отступает ко мне и протягивает отрезанные локоны со злобной усмешкой. Я беру волосы просто на всякий случай.

– Я – Амора Монтара, – объявляю я, когда угли начинают жечь тыльную сторону моей ладони. – Я родом с Ариды. Я – принцесса Визидии и будущий Верховный Анимант. Вы можете сразиться со мной или отступить: я все равно верну этот остров в состав королевства.

Я не думаю о мертвой девушке, лежащей на земле, или о том, как закричал белокурый мальчишка, когда я нанесла ей последний удар. Я вообще ни о чем не думаю. Полностью контролируя себя, я раскрываю ладонь и позволяю горсти зубов, обмотанных волосами мужчины, упасть в тлеющие угли.

Человек, зажатый под Бастианом, запрокидывает голову и воет от боли. Он сгибается пополам и хватает себя за лицо, царапая рот в попытке вырвать свои пылающие зубы. Угли все еще достаточно горячи, но так как в яме нет огня, зубы обгорают очень медленно.