Аделин Грейс - Все звёзды и клыки [litres]

– Мы бы тоже смогли изучить другие виды магии, – возражаю я. – Если наша семья всегда беспокоилась о том, что мы недостаточно сильны для управления королевством, возможно, здесь что-то не так, – мне больно слышать, что он признает свою вину. Закрыв глаза на все произошедшее, я все еще надеялась, что у него есть уважительная причина, оправдывающая его поступки. Что он все еще может оказаться тем человеком, которого я так уважала.

– Ты говорил мне, что мы держим магию Ариды при себе, потому что она опасна, – я с трудом выдавливаю каждое слово. – Ты говорил, что мы должны удерживать других от множественной магии, потому что она уничтожит их души, а не потому, что мы боимся нашего собственного народа. Неужели вся моя жизнь была ложью, отец? Скажи мне правду. Ты знал, как на самом деле возникла магия души? Ты знал о Като?

Наконец, он смотрит на меня, но совсем не так сурово, как я ожидала. Губы отца растягиваются в улыбке, но их кончики подрагивают от печали, которую он не может скрыть.

– Я знал, – признает он. Это всего лишь два простых слова, но я чувствую себя так, словно он дал мне пощечину. – Я уже говорил тебе, что был трусливым правителем и предпочитал избегать проблем, пока они не начинали стучаться в мою дверь. Вот почему я держал тебя на Ариде все эти годы. Я не хотел, чтобы ты видела, к чему привели мои поступки.

– Ты всегда была послушной, – продолжает он, – и схватывала все на лету. Я знал, что если возьму тебя с собой в путешествие, то очень скоро ты узнаешь мои секреты. И я оказался прав, – от его улыбки не остается ни следа. Отец подходит ближе и заправляет мне за ухо выбившийся локон. – И все же я сделал для Визидии одну хорошую вещь. Я дал им тебя – мою бесстрашную, непреклонную дочь. Я дал им могущественного Аниманта: принцессу, которая будет править этим королевством с храбростью, которой у меня никогда не было.

– Нет, – я качаю головой. – Кавен проклял меня. У меня нет магии. Визидия заслуживает того, кто сможет о них позаботиться. Кто сможет обеспечить им безопасность. Они заслуживают лучшего, чем ты или я.

Он смеется. Это мягкий звук, который прорывается сквозь бездну и разъедает ее углы. Границы нашего бесцветного мира начинают исчезать. Жар покалывает мою кожу.

– Моя прекрасная девочка, с магией или без – ты сейчас здесь. Ты сражаешься за это королевство. Ты проливаешь кровь за это королевство, – отец касается моих рук, но я отдергиваю их, поморщившись от отвращения. Мои покрытые шрамами ладони снова покраснели от крови. – Они заслуживают кого-то получше, чем я, – тут ты права. Но ты была рождена для того, чтобы править Визидией, как я был рожден, чтобы дать тебе королевство.

– Я этого не хочу, – слова вырываются из меня с таким отчаянием, словно они рвут мою собственную душу. Я уже не знаю, где правда, а где ложь. – Наша кровь уничтожила Визидию! Как я могу править королевством, которое построено на чужом горе? – мой голос дрожит. – Я не могу тебя простить.

Плечи отца понуро опускаются вниз, но на его лице остается все та же мягкая улыбка.

– Я не был справедливым королем, но я все еще могу сделать что-то хорошее, – приподняв мой подбородок, отец целует меня в лоб. Это прикосновение обжигает мою кожу, словно клеймо. – Я знаю, что ты позаботишься об этом королевстве, и я знаю, что ты будешь храброй. Я люблю тебя, дочь моя, больше, чем ты можешь себе представить, и мне очень жаль, что тебе придется так рано взять на себя это бремя. Но есть только один способ помочь тебе выиграть эту битву. Наконец-то я поступлю правильно.

– Скажи своей маме, что мне очень жаль, – шепчет он. – И, пожалуйста, позаботься о ней.

Я замираю, пытаясь осмыслить эти слова, и отец отстраняется от меня. Но у меня нет времени на раздумья. Наш импровизированный мир расплывается, и я снова возвращаюсь в пылающий тронный зал, где за дымовой завесой виднеются сражающиеся фигуры Бастиана и Кавена.

Из-за дыма я не сразу замечаю, как отец поднимает с земли свой меч. Он прижимает кончик лезвия к своему животу, и я еле удерживаюсь на ногах, когда ужас замораживает мои конечности.

– Отец? – я словно вернулась на пляж Ариды и умоляю его обернуться, посмотреть на меня. Но вместо этого он закрывает глаза, и одинокая слеза скатывается по его щеке. – Подожди! Пожалуйста!

Верховный Анимант Ариды, Король Визидии, вонзает меч себе в живот. Я едва успеваю подхватить его, чтобы он не упал на пол. Его плечи вздымаются под моими пальцами всего один раз, и я чувствую, как дыхание оставляет его тело, а душа отправляется к богам.

Он сделал это, чтобы разорвать свою связь с Кавеном. Чтобы я могла убить его, не беспокоясь о том, что причиню боль отцу.

Он сделал это из-за меня.

Где-то позади меня раздается вопль Бастиана. Но я не могу смотреть на него.

Все, что я вижу, – это кровь отца, которая растеклась по мрамору, отгоняя колеблющееся пламя. Все, что я вижу, – это его тело, прогибающееся под весом клинка, и безвольно упавшие руки. Огонь подбирается к нему, прожигая плащ и опаляя кожу.

Даже среди пламени я остаюсь холодной, как лед.

Моя грудь сжимается, и я не могу дышать. Кровь отца заливает мои сапоги. Я спотыкаюсь, падаю на колени рядом с ним и смотрю, пока весь окружающий мир не становится таким же красным, как его кровь.

Нет смысла смотреть на его грудь – она уже не двигается. Золотисто-карие глаза немигающе уставились в одну точку. Его больше нет.

Он мертв.

И он оставил мне целое королевство, которое я не могу подвести.

Рукан тяжелеет в моей руке и пульсирует от голода, который я намереваюсь утолить.

Передо мной стоит чудовище с жестокой улыбкой и стальными глазами, которые сверкают серебром, когда он смотрит на кровь отца. Он еще не знает, что я тоже чудовище.

– Я победил, – слова Кавена тверды, как молитва. Он прижимает ладони к крови, глядя на нее так, словно это дар самих богов. Приблизив пальцы к губам, он пробует на вкус то, чего желал больше всего на свете.

Чтобы отвлечь внимание Кавена, запыхавшийся Бастиан берет кость и тихо обмазывает ее кровью своего брата. Должно быть, он хочет проклясть Кавена, но стоит ему поднять кость, как он отшатывается назад, прижав одну руку к своему горлу, а другую – к животу. Он задыхается и тянется к чему-то, что скрыто от моих глаз. Кровь заливает его губы и стекает по подбородку, хотя я не вижу никакой раны.

Только не еще одна смерть. Он не может меня бросить. Кавен с удивлением поворачивается к брату, и на его губах появляется улыбка.

– Что ты с ним сделал? – рычу я, обнажив свой кинжал, когда Бастиан опускается на колени, а кость со стуком падает на пол. Как только он падает, я отшатываюсь назад, и мое горло сжимается в поисках воздуха. Мое тело трясется в конвульсиях, пока теплая кровь стекает по моему подбородку. Я понятия не имею, откуда она взялась.