Глен Кук - Портал Теней [litres]

Если не считать дыхания и шарканья ног, в зале царила тишина. Ни у кого не находилось слов. Пауза тянулась и тянулась: каждый ждал, что будет дальше.

Человек-гриб уподобился статуе. Ему хотелось, чтобы его не замечали. Хотелось получше запечатлеть все в памяти, чтобы хватило времени записать, когда будут доступны бумага и чернила.

Вдруг старшая Тидэс Эльба переменилась. От угрюмого безразличия не осталось и следа; она выпрямилась и сосредоточилась, глядя на Озорной Дождь. Ее губы растянулись в широкой улыбке.

– Конеко! – вскрикнула она. – Ты вернулась! Ты наконец вернулась!

Она бросилась к нам.

Точнее, к Озорному Дождю.

Озорной Дождь спустилась с платформы на пол и крепко обняла старую, дряхлую девушку-подростка:

– Лаисса! Лаисса! Да, я вернулась! Спустя столько лет!

Они как будто принялись пританцовывать, не двигая при этом ногами.

Рыжеволосая девушка сказала:

– Котенок, Папа умер. Я так плакала. Вон тот мужчина – мой сын Бесценный Жемчуг. Плохие люди заставляли нас делать новых меня и тебя.

– Теперь все позади, Лаисса. Ты в безопасности. Никто тебя не обидит.

Они говорили на теллекурре, но я понимал каждое слово. Что со мной случилось? Почему? Вряд ли это навсегда. Я жалел, что не взял с собой пера и бумаги, ведь на моих глазах происходило то, чего моя жена не позволит запомнить, пусть ей и хотелось, чтобы я все это увидел.

Где-то, каким-то образом одна женщина использовала одного мужчину, чтобы обосновать то, во что ни он, ни она не верили до конца. И это «где-то» было прямо здесь, посреди невероятной крепости.

– Светлячок, ты понимаешь, что происходит?

– Не совсем. Мама не только от тебя многое скрывает. От нас тоже. Но кажется, это ее сестра.

– Правда? Сестра, которая провела в заточении сотни лет, в то время как Озорному Дождю не исполнилось еще и двадцати одного?

Нет. Подождите-ка. Не ей, а Тидэс Эльбе… или нет?

Светлячок жалась ко мне, как будто моя рука была для нее спасительной соломинкой, и тихо плакала. Она прошептала на теллекурре что-то вроде:

– Скоро наступит конец.

К нам подошли костлявый старик с младшей девушкой. Старшая Тидэс Эльба повторила:

– Это мой сын. Когда ты сбежала, он только родился.

– Я помню. Похож на Папу.

Старик поклонился:

– Тетушка Конеко. Мама рассказывала о тебе много хорошего, когда была в светлом уме.

Его мать добавила:

– Котенок, я многое забываю. Могу даже себя на годы потерять. Вероятно, очень скоро я снова все забуду.

– Папа опоздал с ее лечением, – сказал старик по имени Бесценный Жемчуг.

– Котенок, я снова потерянная душа. Как в тот день, когда ты пришла в наш старый дом…

Лаисса замерла. Наморщила лоб, как будто упустила мысль. Но в следующий миг ее лицо прояснилось.

– Котенок! Я вспомнила! Как ты пришла в наш старый дом. Как Папа улетел в бурю… Он написал об этом в дневнике, но я все равно забыла. А теперь вспомнила!

Эта девушка, как и все остальные, носила грубое домотканое платье. Поверх длинной, до пола, коричневой юбки – кожаный фартук с карманом.

– Конеко! Твои кольца! Я сохранила их для тебя, но только сейчас об этом вспомнила! Я всегда ими дорожила, даже когда ничего не соображала. И никак не могла понять почему.

Бесценный добавил:

– Мама всегда вдохновляется, как только у нее проясняется в голове. Хочет успеть как можно больше за короткое время. Она сможет оставаться собой дольше, если не будет слишком волноваться.

Выглядел он опечаленным.

Я лишь мельком увидел черные и серебристые кольца, которые Озорной Дождь спрятала под юкату. Ей не понравилось, что я успел их заметить.

Кольца были уродливыми. Я где-то видел похожие, но забыл где.

Светлячок сжала мою руку до боли. Пока все мое внимание было приковано к жене и ее сестре, к нам присоединились Анко с Ненаглядным Шином. Кот терся у моих ног, будто хотел сделать мне подножку. Шин встал справа от меня.

Щеки моей дочери были мокрыми от слез. Мой сын мрачно оглядывал зал, сдерживая эмоции.

У меня появилось предчувствие чего-то неотвратимого.

Несмотря на это, я наблюдал за темноволосыми девочками и девушками с грустными глазами. Некоторые держали на руках младенцев, и те все до одного, подозревал я, тоже были девочками.

Да. На миг мне хотелось восторжествовать. Мы победили. Портал Теней навсегда останется наглухо закрыт… если только в одном из этих животов сейчас не кроется мальчик.

Но и с этим мы теперь можем справиться, разве нет?

– Папа, я тебя люблю, – прошептала Светлячок. – Очень-очень-очень. Шин тоже, хоть он и молчит. Прости нас. И маму тоже. Ей жаль, но чему быть, того не миновать.

Она вцепилась в меня еще крепче.

Я опустил взгляд на Шина. Мальчик тоже разревелся.

Озорной Дождь повернулась ко мне вполоборота, посмотрела в глаза. Ее татуировки переплелись.

– Лаисса, это мой любимый муж.

И она произнесла имя, которым я не пользовался еще с тех времен, когда знать не знал никого из ей подобных. С тех времен, когда единственными женщинами в моей жизни были сестры.

Имя, которого не знал никто в Отряде, включая самого Капитана.

Тьма рассеивалась. Я слышал голоса, доносившиеся как будто из-под воды. Говорили обо мне. Избранник смерти, я шагнул к ней, но в последний момент вырвался из ее объятий и приполз назад, в мир живых. Каков хитрец!

Мой разум обретал прежнюю глубину. Я пытался вспомнить былые сны. Они ускользнули от меня, все до единого. Сохранилась лишь непреходящая грусть и смутное воспоминание о плачущей девочке. Я не знал, почему она плакала, но в глубине души чувствовал, что это крайне важное событие. Восстанавливаясь, я каждый день приходил в тупик, гадая, кем же была эта девочка.

Вроде там были еще мальчик и кот, но их я совершенно не помнил. Никто из товарищей не мог мне помочь. Начиная с командиров и заканчивая рядовыми, все мужчины и женщины в Отряде имели серьезные проблемы с памятью.

Сны. Точнее, кошмары. Все видели яркие, живые сны, которых не могли вспомнить по пробуждении.

Я попросил Гоблина, Одноглазого и Молчуна исследовать этот феномен. У них ничего не вышло. Их тоже на каждом шагу подводила память.

Нас всех одолело какое-то заразное слабоумие.

– Я сделал все, что в моих силах, – сказал Эдмус Черный. – Ты готов к путешествию, но на меня не рассчитывай. Если бы Отряд остался, я бы с тобой еще поработал. Ты мне нравишься, но из Алоэ я не уеду.

– Понимаю.

Я не понимал. Ни это, ни что бы то ни было еще. Я сходил с ума. Очнулся среди ночи в слезах, спасаясь от снов настолько реальных, что ощущались запахи и вкусы. Должно быть, когда-то они и правда были реальны, пусть я и не нашел в Анналах ничего, что подкрепляло бы мои предположения.