Анатолий Махавкин - Погонщица единорогов [litres]

– Спать – это хорошо, – согласился я, тщетно пытаясь вспомнить, как выглядит сон в его изначальном варианте. В смысле, когда ты просто спишь, а не ныряешь из реальности в реальность.

– Вот и Семён тоже так считает, – отозвался Ганс из-за моего плеча. – Один раз Егор послал меня его будить, так синяк у меня под глазом сходил целых две недели.

– Меня – будить? – проворчал я, вспоминая старую сказку.

– Вот именно так он и сказал, – согласился Ганс, – перед тем, как ударить.

– Семён хороший, – вставил Саша.

– Да кто же спорит? – Франк рассмеялся. – Разве плохой человек так ударит?

Солнце ещё не успело высоко подняться над серым, плывущим в мареве горизонтом, но с каждой минутой пухлый сияющий шар отвоёвывал у неба всё новые сантиметры, точно пытался как можно быстрее укрыться в пелене облаков. Их плотная подушка нависала над миром, напоминая крышку кастрюли, которую неведомый повар приподнял, чтобы взглянуть на готовящееся блюдо.

Очевидно сообразив, что нормальной каши тут не сваришь, разочарованный кулинар опустил крышку: подушка облаков начала опускаться, и спустя приблизительно час, как мы снова тронулись, её края коснулись горизонта со всех сторон. Светило окончательно скрылось, и наступил серый сумрак, похожий на предвечерие.

Я не выпускал Кровопийцу из ладони, но меч почти всё время молчал, как я его и просил. Лишь иногда в сознание проникали странные звуки, как если бы одушевлённый клинок пел какие-то песни. Впрочем, вслушиваться особо не хотелось: в неразборчивых напевах ощущалась плохо скрываемая ярость и совершенно не человеческая тоска.

Ну а полной тишины никто и не обещал. И если природа ограничивалась тихим гудением равнодушного ветра, избегая даже птичьего пения, то у людей такого и близко не наблюдалось.

Марк и Светлана, шедшие впереди, слаженно мычали нечто смутно знакомое. Глухо бубнил Семён, показывая Егору загадочные знаки из замысловато сложенных пальцев. Командир временами замедлял шаг и пытался объяснить товарищу, что у него сейчас геморрой покрупнее давнего долга в гостинице. С каждой задержкой геморрой становился всё крупнее, а его местоположение всё время меняется. В общем, к полудню я узнал о долге на рынке, у кузнеца, у медика, колдуна и ещё у полусотни не менее колоритных личностей. Кажется, Семён успел обзавестись знакомствами со всеми торговцами Страны. Наверное, ему проще было перебить всех Меченых, чем возвращаться назад.

Впрочем, скоро к моим сопровождающим присоединился Морис, и следить за разговорами вперёдсмотрящих стало проблематично. Парень всё время дёргал себя за надорванное ухо и сыпал анекдотами. Ло и Франк принимали истории со сдержанным пониманием, а я вот вообще не врубался. Почему Ефим так убегал от чёрного кота, когда встретил его на крыше? Зачем Луиза распустила волосы, когда её муж-бондарь уснул в бочке? Кто такие эти парни в масках дракона, которые бегали перед домом бургомистра? Почему шишига обделалась при встрече с королём вампиров? А Мориса просто распирало от хохота, да и остальные явно были в теме.

– Непонятно? – спросил Саша, беззвучно шагавший рядом.

– Ни хрена, – выдохнул я. – Просто непереводимая игра слов, мать её. Расскажи лучше, как сюда попал. А то дедуган этот чокнутый сказал, типа у меня по-другому получилось, чем у остальных.

– Угу, – согласился спутник. – Дед этот, кстати, очень мощный чародей. Возможно, самый мощный в Стране. Сам себя он никак не называет, но в одной из книг попалось описание кого-то, очень похожего. Там его звали Забытым.

– Забытый? – Мне показалось, меч встрепенулся и прекратил свои дикие песнопения. – Ладно, так что там с пришествием в Страну?

– Через Перекрёстки. – Саша пнул серый бугорок под ногами, и тот рассыпался мелкой пылью. – Мёртвая земля – тьфу!.. Сначала мы заблудились, машина заглохла, а завести её так и не получилось. Костя, мой парень, предложил пройти до шоссе…

– Так ты – девушка? – осторожно спросил я и получил в ответ огромные глаза. – Прости.

– А я ещё думаю, чего это ты ко мне так странно обращаешься. Естественно, девушка. Была, – вдруг хихикнула она. – Ты, главное, Морису не говори, а то он наплетёт с три короба. Эта сволочь живёт со мной и, сильно подозреваю, с одной купчихой. Вернёмся, я ему яйца отрежу.

– Ладно, – улыбнулся я, глядя на сыплющего анекдотами рассказчика, который ещё не подозревал о грядущей операции. Тот, видимо, что-то ощутил, обернулся и послал Саше воздушный поцелуй. Та в ответ показала язык. – Ну, дальше: Костик твой пошёл искать шоссе.

– Угу, вот только забрёл куда-то не туда, – девушка поморщилась, точно в её голове появились неприятные видения, – в какие-то поля, болото, дорога заросшая – глухомань жуткая. Вышли к шалашику, а там костерок горит, и дед с о-отакенной бородой суп в казанке варит. Неприветливый старикан. Указал дорогу и сказал, чтобы валили быстрее. Федька ещё ему хотел в лоб дать, еле отговорили.

– В лоб. Подорожнику, – поддакнул Ло, который присоединился к нам. Кажется, рассказы Мориса его успели достать. – Жаль, не дал. Хоть узнали бы, как это.

– Говорят, самого старого кто-то прикончил, – вот и Франк подтянулся. – И ничего не произошло. Правда, Средний теперь заговариваться начал и время от времени несёт всякую чушь.

– Ага, значит, вы, мерзавцы, променяли мои остроумные истории на унылое говно этой ничем не примечательной… – Франк хлопнул Мориса по загривку, а Саша вновь показала язык. – Ладно, рассказывай, мне тоже интересно.

– Интересно ему, – вздохнула девушка. – Пошли мы туда, куда старик дорогу показал. Идём, а сердце не на месте: стемнело, всё небо тучами затянуло, а за спиной такой звук, будто стая ворон кричит. Ветер поднялся, да такой странный: в затылок дует, чуть голову не отрывает, а обернёшься – тишина. Прошли около километра и вышли на Перекрёсток.

– Очень странная штука, – подтвердил Ло. – Я, когда такую посреди Шанхая увидел, решил, что с ума сошёл. И главное – все люди куда-то исчезли.

– Я сейчас на кого-то обижусь, – заявила Саша, и Ло принялся витиевато извиняться. – Ладно, прощён. Приготовишь утку на ужин. В общем, три дороги и в начале каждой что-то типа ворот. Одни – каменные, основательные такие, с мощными деревянными створками. Вторые, похоже вырезанные из цельного куска дерева в форме змеюки, и, что характерно, эта тварь вроде смотрит на тебя, но не страшно, а типа изучает. А от третьих – натурально мурашки по коже. Хотя, на первый взгляд, ничего страшного: обычная калитка в плетне, только на колу череп какой-то коровы болтается.

Костик мой всё с компасом в телефоне возился: он у него то включится, то отрубится. Сказал, что нам под череп надо. А у меня туда ноги не идут, хоть тресни. И Маришка шепнула, что у неё волосы дыбом встают. А потом говорит: давай на змеюку посмотрим, интересно ведь. Пока пацаны курили и договаривались, гляжу: она шмыг, и слышу: хлоп – и нет её. У Федьки аж сигарета изо рта выпала, и он – за сеструхой. Только под змею нырнул, хлоп – и его тоже нет. А я так перепугалась, что ноги в руки – и прямиком в каменные ворота. Костик что-то кричал, но я не слышала. И не видела его с тех пор больше никогда. Рассказывают, вроде те, кто под ворота с черепом уходит, назад уже не возвращаются.