Том Белл - Город Звёзд

Добравшись, наконец, до жилых домов, путники пустили коней по узким улицам, ища глазами признаки постоялого двора. Их окружали простые сельские люди, одетые в изрядно поношенные мешковатые одежды, которые, не смотря на ливень, сновали по городу, занятые своими делами. Обстановка разительно отличалась от бесконечных празднеств, творившихся в столице. Никто не носился в пьяном виде, громко выкрикивая ругательные частушки, купцы не зазывали народ бойкими речами о своем товаре, на углах не стояли вестники, сообщавших о великокняжеских указах и новостях с фронта. О войне тут словно и не слыхивали, настолько далеко она велась.

Один из прохожих подсказал Трору, где можно найти ночлег, лохань и выпивку. Этим местом оказалась неприметная корчма, без ярких вывесок и украшений. Местные так и звали ее – просто корчма. Оставив лошадей в небольшой конюшне, Трор и Настасья сняли на пару дней комнату, с окном над главным входом. Оказавшись наверху, они скинули с себя одежды и без сил повалились на единственную соломенную кровать, кроме которой в этой жалкой лачуге стояли только стол да косая тумба.

Позже вечером, после скудного ужина, Трор решил обсудить назревшую проблему.

– Настасья, – нерешительно начал он. – Есть кое-что, о чем я не рассказал тебе.

Полуобнаженная девушка, лежавшая в кровати, повернулась к нему лицом и подперла голову рукой.

– Как ты знаешь, – продолжил Трор, – в молодости, мы с отцом и его командой ходили на драккаре по северным водам, грабили побережья Заречья и Родии, радостно бросались в гущу битвы, упивались медом и тратили целые состояния за один вечер. Мда… – он скользил взглядом по груди своей возлюбленной, покручивая перстень на пальце. – Мы наворотили немало дел, которыми я совершенно горжусь, но одно из них изменило всю мою жизнь.

Настасья сохраняла молчание. В такие моменты она предпочитала не беспокоить его, пока он не обрисует всю картину целиком. Трор любил начинать издалека, уделяя внимание всем важным деталям.

Наконец он нарушил затянувшееся молчание и продолжил:

– Когда мне было лет шестнадцать, мы причалили у берегов Краесветных гор. Там, среди заснеженной вершины трехглавой горы, стоит древнее жилище Свальда. Свальд – Бог ветра и грозовой бури. У нас на островах издревле поклонялись ему, принося в жертву коз и быков перед очередным походом. Его святыни и поныне оберегаются, ведь есть поверье, что однажды, на закате мира, когда развернутся сами Небеса, он вернется и наполнит наши паруса новым ветром, ведущим нас в последний бой. Конунг Рунволд, отец моего отца, богородный от самого Свальда. Он правит островами уже много лет, и рьяно карает тех, кто смеет посягнуть на святость образов Свальда.

Трор отпил из стоявшей перед ним кружки кислой браги и достал из стоявшей рядом сумки длинную трубку, расписанную красноватыми рунами. Немного покопавшись, он поджег табак и принялся пускать над собой клубы сладковатого дыма.

– Мой отец всегда завидовал ему и часто отказывался подчиняться. И однажды, после ожесточенного спора о том, что Рунволд засиделся на троне главы Совета островов, отец собрал нас с командой, и отплыл на юг. К Ветреному пику, где и расположилась обитель Свальда, – Трор грустно смотрел сквозь дым в темное окно. – Помню ту ночь. В городке у подножия гор все спали. Охрана пропустила нас мимо, не ведая о том, что готовился совершить отец. Мы поднимались с небольшим отрядом на вершину до самого утра, по выщербленной в скалах крутой лестнице. На верху, отец без объяснений убил привратника и приказал нам разграбить храм. Бойцы не спорили с ним, да и я тоже. Мы пронеслись по каменным альковам, собирая все ценности, что десятилетиями приносили сюда люди, посещавшие обитель в поисках совета и мудрости.

Трор замолчал, подавленный неприятными образами, мелькавшими перед глазами. Настасья догадалась, о чем он хочет поведать. Ему было тяжело решиться на дальнейший рассказ, и девушка помогла ему:

– Идол Свальда. Ты взял его?

Мужчина кивнул. Он залез рукою во внутренний карман своей куртки и выложил на стол цепочку, обвивавшую фигурку, наподобие той, что девушка выкрала из княжеского хранилища.

Настасья встала с кровати и подошла к столу. Выполненный из грубого серого камня, идол казался простым и не примечательным, по сравнению с фигуркой Бога Лема.

– Мы вынесли все, что могли, – сказал Трор. – Но пока все отвлеклись на зла́то, я прошел на открытую площадку, расположившуюся на самой вершине. Там дул чудовищный порывистый ветер, срывавший с горных шапок куски снега. И посреди площадки стоял каменный стол, или какой-то алтарь, в который был глубоко посажен этот идол и каменная же шкатулка. В ней я и нашел ту книгу.

– Где же она теперь?

– По возвращении, отец раструбил о том, что мы сотворили. Рунволд же рассвирепел и поразил его молнией с самых небес. Остальную команду без разбора бросили связанными посреди глубоких вод. А меня… Меня Рунволд пощадил. Но навсегда изгнал прочь с островов, запретив возвращаться обратно. С собой я смог унести лишь отцовский меч и идол, который утаил ото всех. Чтобы покинуть острова, мне пришлось разменять книгу торгашу из Технограда, чей корабль как раз собирался отправиться в путь из нашей столицы.

– Но ты же успел что-то прочесть в этой книге? – немного помолчав, спросила Настасья.

– Толком ничего, – ответил Трор. – Я пока не слишком силен в чтении на старородском. Это было нечто вроде руководства. О том, как собрать воедино идолы Богов, и для чего этим нужно вообще заниматься.

– И зачем же? – спросила девушка.

– Якобы они заточены в некой…тюрьме. Ух, я не знаю, звучит как бред, но фигурки оказались реальными и были именно там, где и описывалось в книге. По крайней мере те, что олицетворяют Лема и Свальда. – Трор примолк, серьезно взглянув на возлюбленную.

– Но что за тюрьма? Где она расположена?

– Достань карту, – велел Трор.

Настасья поспешила извлечь из одежд замызганный, промокший под вчерашним дождем листок. Трор развернул карту на столе и ткнул пальцем в точку у подножья Поднебесья.

– Здесь. Это место в книге называлось неким городом, где в каменных башнях заточены старые Боги.

– Но кто составил эту карту? И поведал о том, как освободить Богов?

– Я думаю тот же, кто разложил фигурки по этим значимым для Богов местам, – задумчиво ответил Трор и посмотрел на супругу. – Они явно появились там не сами собой. Настасья. Мне иногда кажется, что я погубил наши с тобой жизни ради непонятного мифа. Я не хочу подвести тебя. И наше дитя. Прости меня.

Настасья подсела рядом с ним и нежно обняла его за плечи. Ей не доводилось видеть возлюбленного в таких расстроенных чувствах. И все, что она могла сейчас для него сделать, это подарить молчаливое утешение.