Александра Росс - Не зови волка [litres]

– Фелка, – сказал Якуб, – у нас есть еда? Мы должны пригласить эту бедную путницу в дом…

Незнакомка сняла капюшон. Из-под него показались волнистые черные волосы, обрамляющие ужасающее лицо, как будто сделанное из мокрых веревок. Ее длинный нос был покрыт бородавками, а в глазах плясал недобрый огонек.

Пальцы Фелки сжались на плече Якуба.

– Якуб Рыбак, – сказала Баба-яга.

Якуб стряхнул с себя руку Фелки и отпихнул ее назад. Ее сердце замерло. Она перекрестилась, быстро помолилась всем святым, которых только знала, и приготовилась встретиться со своим богом в жарком пламени ведьминской печи.

– Это я, – ответил Якуб.

Баба-яга окинула обоих долгим, пристальным взглядом. Лунный свет отбрасывал на ее морщинистое, пятнистое лицо отвратительные желто-зеленые тени. Фелка гадала: старуха оценивала количество мяса на костях Якуба или насколько он силен?

– Я слышала, что вы когда-то были отцом, – прокаркала Баба-яга. Из темноты вылетел ворон, который уселся на череп, венчавший трость старухи.

– Да, – сказал Якуб.

Фелка не двигалась. Она взглянула на Якуба: в призрачном лунном свете он почему-то выглядел на несколько лет моложе. Казалось, что луна разровняла шрамы на его лице и сгладила взлохмаченные волосы на лбу. На мгновение девушке показалось, что у него снова было два глаза.

– Твоя королева милосердна, – сказала Баба-яга. Голос старухи хрипел из глубины ее истощенной груди.

Фелка не знала, чего ожидать. Может, из леса выползут чудовища? Черные гончие утащат их в темную чащу?

Баба-яга откинула полу своего плаща, и перед их глазами предстала маленькая девочка лет пяти.

У нее были длинные серебристые волосы, ниспадающие на красный жилет и белоснежную рубашку. Она не была призраком. Она не была мавкой. Она не была мертва.

Она была жива. Улыбаясь, она потянула ручки к одноглазому мужчине.

– Тятя, – сказала дочь Якуба Рыбака. – Тятя, не плачь.

В одно мгновение туман переливался серебром, но не прошло и секунды, как он начал изменяться. Лукаш смотрел, как тень обретает форму. Сверкающий вихрь из золота и ярости. Дракон не колебался. Он был уверен в своих силах.

Лукаш схватил Рен за руку. Она смотрела в небо.

– Возьми лодку, – сказал он. – Мы его задержим. Тебе нужно забраться на гору.

– Я вам помогу…

С каждым ударом крыльев их окатывала волна горячего воздуха. Лукаш повидал достаточно драконов на своем веку. Его жгли, кусали, травили…

Каждая охота, каждый бой – все они вели к этому моменту.

– Нет, – сказал он. – Помнишь, что сказал леший? Его нужно убить на вершине горы.

Дракон издал оглушающий рык. Чудовище было так близко, что Лукаш мог сосчитать зубцы на его рогах. Они впустую тратили драгоценное время.

Он посмотрел на Рен сверху вниз.

– Иди. Мы его задержим. Дадим тебе время забраться наверх.

– Но… – Глаза Рен судорожно менялись, становясь то кошачьими, то человеческими, и Лукаш видел, что она в панике. – Твоя рука…

– Все в порядке. – Лукаш взял ее за плечи и слегка встряхнул. – Я справлюсь. Все будет хорошо.

– Лукаш, – сказала она, – как же твои братья? Этот дракон твой по праву. Ты должен пойти со мной. Ты был рожден для этого.

Стоявший рядом Францишек поднял свой меч. Дракон был уже в шести метрах от земли и стремительно приближался к ним, но Лукаш не испытывал страха. Он пережил мавку, потерял восьмерых братьев и нашел одного. Он был лучшим драконоборцем за последнюю тысячу лет.

Но это был ее дракон.

– Нет. – Он взял девушку за руки. – Ты была рождена для этого.

Размахивая золотыми крыльями, дракон стремительно приближался к ним. Пустые черные глаза не мигая смотрели вниз. И все же Рен не уходила. Она уже открыла рот, чтобы поспорить, но Лукаш прервал ее.

– Рен, – сказал он, – я люблю тебя. Надеюсь, ты меня простишь.

Вместо былой решимости на ее лице появилось недоумение.

– За что?

Лукаш толкнул ее назад. Он хотел, чтобы она упала в лодку, но не рассчитал своих сил. Рен с громким всплеском ударилась о воду, перевернув лодку. По зеркальной глади пошли круги.

Лукаш вздрогнул и отвернулся. По крайней мере, она умела плавать.

Он взвесил меч в правой руке, проверяя ее на ловкость. За его спиной Рен барахталась в воде и что-то кричала.

Дракон летел прямо на них.

Лукаш поймал на себе взгляд Францишека. Младший Смокуви ожидал, что старший брат отпустит какой-нибудь комментарий по поводу его решения сражаться правой рукой, но вместо этого он спросил:

– Ты любишь эту девушку?

Лукаш перебросил меч обратно в левую руку. Нет. Это его право.

– Да, – отвлеченно сказал он.

– Тогда позволь небольшой совет, – сказал Францишек. – Обычно девушки не любят, когда их толкают в воду.

Лукаш ухмыльнулся старшему брату.

– Она не девушка, Фрашко, – сказал он. – Она королева.

Золотой Дракон бросился на Волчьих Лордов.

Разъяренная Рен вылезла из воды. Ей очень хотелось обратиться в рысь, поплыть обратно и самостоятельно прикончить Лукаша.

Позади раздавался рев дракона и крики братьев, но противоположный берег был окутан черным дымом, от которого у Рен слезились глаза.

Раздался пронзительный визг, и в непроглядной черноте мелькнул огромный золотой хвост, ударившийся о поверхность воды.

Промокшая до нитки Рен чуть не поскользнулась на гладком стекле. Она вскинула руку, хватаясь за ровную поверхность горы. Золотой хвост еще раз судорожно дернулся в воде и снова исчез в дыму.

Рен задержала дыхание. Она не могла останавливаться. Она должна была двигаться вперед.

Это не было похоже на то утро у реки. Это совсем не было похоже на бой со стржигами. Это даже не напоминало тот злосчастный день, когда дракон убил ее мать, и даже не представляя, что сам создал себе врага, оставил ее на попечение леса.

Она собиралась убить этого дракона.

Рен снова повернулась к горе. Леший говорил, что она слишком гладкая, чтобы забраться наверх, а у королевы было не так много времени. На ровной поверхности отпечатались пять царапин. У Рен перехватило дыхание, и она положила ладонь на стекло.

«Конечно…»

Когда она поскользнулась и попыталась ухватиться за стекло, ее рука превратилась в лапу.

Пальцы Рен стали короче, а ладонь шире. Из рысьих лап вырвались пять острых когтей – каждый длиной с нож. Они вонзились в гладкую поверхность. Рен напряглась, и ее когти с отвратительным скрипом пробили стекло.