Бриджид Кеммерер - Сердце яростное и разбитое [litres]

– Храбрая девчонка, – говорит он.

Еще никто не называл меня храброй. Меня называли умной. Крепкой. Прилежной. Доброй.

Храброй – никогда. Мое сердце быстро колотится у меня в груди.

Где-то вдалеке раздаются раскаты грома. Айзек шуршит крыльями и смотрит вверх.

– Воздух обещает нам дождь. Скоро.

Рука Грея падает вниз.

– Как скоро?

– В течение часа, я бы сказал.

Мое сердце никак не может успокоиться. Грей собирает карты.

– Разбуди Джейка и Тайко. Нам нужно найти укрытие.

Дождь начинает лить еще до того, как мы оказываемся к этому готовы, и настроение у всех ухудшается. Слева от нас возвышаются горы, огромные и черные в полуночной тьме. Мое сердце замирает при их виде.

Дом. Дом находится по другую сторону гор. Завтра я, может быть, буду спать в своей кровати в окружении теплых одеял и стопок книг, а еще пить столько теплого чая, сколько захочу.

Грея, скорее всего, приставят к моей сестре и заставят предъявить свое право на трон.

Меня же затолкают в тень, чтобы я не мешала важным людям заниматься важными делами.

От этой мысли мне становится больно, и я пытаюсь перестать думать в подобном ключе.

Мы едем вверх по холмам, и наша одежда пропитывается водой. Дорога стала скользкой, и лошади поскальзываются в грязи, но наше упорство не напрасно: мы находим пещеру. Она не очень глубокая, но достаточно широкая, чтобы мы могли спрятать лошадей от дождя и развести костер, чтобы согреться.

У меня в сумке есть сменная одежда из Глухой Лощины, и хотя вещи немного намокли от воды, которая проникла между швами кожи, легинсы и блуза намного лучше промокших насквозь юбок. Я снимаю ботинки, оставляю мужчин возле костра, а сама направляюсь к лошадям, чтобы, спрятавшись за них, переодеться.

Как только я заканчиваю, я бросаю быстрый взгляд в сторону остальных, чтобы проверить, закончили ли они переодеваться. Грей стоит спиной ко мне, и он уже надел чистую пару темных брюк, но не успел надеть рубашку. От вида его обнаженной спины у меня перехватывает дыхание, а сердце замирает. Более полудюжины шрамов пересекают мышцы его плеч, широкие темные линии портят совершенство его кожи.

Я видела, как Грея пытали, и это было ужасно.

Видеть последствия – тоже ужасно.

Юноша начинает поворачиваться, словно почувствовав на себе мой взгляд, и я делаю вид, будто проверяю, хорошо ли привязана лошадь. Когда я снова поднимаю взгляд, Грей уже полностью одет, и он успел пройти половину пещеры в моем направлении.

Я сглатываю, гадая, заметил ли он то, что я его разглядывала. Я не знаю, что ему сказать. Дождь или же свежий воздух помогли Грею протрезветь, и его взгляд стал более ясным и внимательным, чем был тогда, когда мы сидели у костра и играли в карты.

Я прочищаю горло.

– Прошу прощения, – говорю я. – Я. Я просто проверяла, закончили ли вы переодеваться.

– Я закончил, – Грей кладет ладонь на шею рядом стоящей со мной лошади, почесывая ее под гривой. Он так нежно обращается с животными, что это всегда застает меня врасплох. Нолле Верин это понравится, мне кажется.

У меня снова сжимается горло.

– Завтра мы доберемся до Силь Шеллоу, – тихо говорит Грей. – Мне бы хотелось выехать до рассвета. Дождь должен поспособствовать тому, чтобы мы добрались до горного перевала незамеченными.

Я киваю, потому что не уверена в том, что совладаю с голосом.

– С кем мы столкнемся, когда окажемся на твоей стороне?

Мне требуется секунда, чтобы понять суть вопроса. Грей не подошел ко мне, чтобы просто побеседовать: ему нужна консультация по военной стратегии. Все переживания, касающиеся нас с ним, занимают мои мысли, не его. Я прочищаю горло и отвожу взгляд в сторону.

– У нас. У нас есть солдаты, стоящие на перевале, – я снова прочищаю горло. – Они должны узнать меня, но, скорее всего, мы останемся в пограничном пункте до тех пор, пока за нами не приедет кто-то из дворца.

Моя матушка не позволит мне ехать по улицам, учитывая, что я выгляжу как крыса, которую достали из сточной канавы.

Грей изучает мое лицо.

– Спасибо.

Он выглядит так, будто собирается уйти прочь, поэтому я откашливаюсь и окликаю его:

– Грей.

Он ждет.

– Миледи?

Я не знаю, чего хочу от него, но я уверена, что не желаю, чтобы этот день заканчивался. Мне хочется сидеть у костра и учить его сишшальскому. Мне хочется дотронуться до его губ и шепотом обмениваться секретами в темноте. Мне хочется сделать шаг вперед и уткнуться лицом ему в грудь, слушая биение его сердца. Мне хочется провести пальцами по шрамам на его спине и сказать ему, что он не заслуживает ни одной из этих позорных отметин.

Мое лицо горит от смущения.

«Храбрая девчонка».

Я вовсе не храбрая. У меня не хватит смелости сделать ничего из того, что мне хочется.

Грей приподнимает пальцем мой подбородок.

– Тебе нужно поспать. Дом ждет тебя.

Я сглатываю.

– Я не хочу спать.

– Я тоже.

Его рука продолжает оставаться на моем лице, и я дрожу.

– Ты замерзла? – спрашивает Грей. – Пойдем посидим у костра.

Мне не стоит соглашаться. Мы уже очень близки к Силь Шеллоу, и у меня есть единственный шанс доказать матушке, что я на что-то гожусь. Но Грей берет меня за руку и тянет за собой, и мне кажется, будто он теперь повелевает моим сердцем.

Мы садимся, скрещивая ноги, и колено Грея касается моего. Я не могу не обращать на это внимания, и мне отчаянно хочется пододвинуться ближе к нему, чтобы ощутить его тепло, а не тепло костра. Я опускаю ладони на свои ноги и наблюдаю за языками пламени, в то время как Ноа и Джейк разворачивают одеяла, готовясь ко сну. По другую сторону костра Тайко уже практически спит.

Когда Грей поднимается на ноги, я смотрю на него с удивлением, гадая, не передумал ли он. Должно быть, он видит огорчение на моем лице, потому что его губы изгибаются в полуулыбке.

– Я просто схожу за едой, – мягко говорит он.

Когда он возвращается, то приносит с собой сыр и вяленое мясо вместе с кувшином воды.

Вяленое мясо, которое я переворачиваю в руках, напоминает мне о Пэррише и Сорре и о той ночи, когда мы в последний раз были вместе.

– Ты выглядишь грустной, – замечает Грей.

Я поднимаю на него взгляд.

– Я вспомнила о своей личной страже.

– Вы были близки, – говорит он.

– Да, – я сглатываю комок в горле. – В том, что Сорра погибла, виновата я.

– Если она погибла, пытаясь защитить тебя, думаю, что она сама посчитала бы это великой честью.

– Ты бы почитал великой честью умереть за принца?

– Когда я был стражником? Да.

Он абсолютно уверен в своих словах. Я слышу это в его голосе.

– А теперь?

Грей разрывает кусочек мяса надвое.

– Я знал, что он бы сделал, когда узнал, кто я на самом деле. Я не могу перестать думать о том, что было бы, если бы я просто рассказал ему правду в тот же день, когда меня притащили в замок. Может быть, все сложилось бы по-другому.