Кара Барбьери - Белый олень [litres]

– Пожалуйста, не продолжай. Не надо. Умоляю, – попросила я, закрыв глаза.

– Я дождался темноты, – с мягким вздохом заговорил снова Сорен, – и, будучи молодым и импульсивным, решил проследить за ребенком до ее деревни. Я и сам не слишком понимал, зачем так поступаю и что собираюсь предпринять, так как действовал по наитию, однако уже взял спавшую девочку на руки и хотел унести из дома, когда проснулся отец. Я легко мог убить его, но тогда пришлось бы вырезать всю деревню, а дело того не стоило, как мне казалось, поэтому я выслушал мольбы мужчины. Он просил сохранить дочери жизнь и даже после моего обещания не убивать ее продолжал уговаривать оставить в семье. Тогда мы заключили сделку: дождаться ее совершеннолетия и позволить вырасти среди людей, а затем я приду и заберу ее домой.

– Остановись! – воскликнула я, закрывая уши ладонями. – Прекрати! Хватит! Не рассказывай дальше. Стой ! – Я дрожала как осиновый лист и вонзала ногти в кожу лица до тех пор, пока не пошла кровь.

Послышался шорох листьев под сапогами, и сильные пальцы сомкнулись вокруг моих запястий, отводя руки в сторону, чтобы не дать причинить еще больше вреда.

– Яннеке! – Сиреневые глаза Сорена скользили по моему лицу, и я зажмурилась, чтобы не встречаться с ним взглядом. Нет. Нет. Нет. Он лжет. Он лжет. Нет. Этого никогда не было. Он лжет. Он лжет. Отец бы никогда… Мама… Нет. Нет… Мир вращался и ускользал, пока я уже не могла отличить верх от низа. Небеса обрушились, ломая все, что мне казалось истиной. Все разваливалось на куски, и я никак не могла этому помешать, чувствуя лишь беспощадную уверенность, что моя жизнь превратилась в пепел, который растаскивало по ветру.

– Яннеке, – повторил Сорен практически шепотом, – все в порядке. Ты находишься именно там, где и должна была оказаться.

Вокруг царила тишина, не считая завывавшего в ветвях деревьев ветра, пока я переваривала сказанное Сореном. Каждая клеточка тела желала отвергнуть информацию, заявить, что его слова – ложь, но я понимала: он говорил правду. От осознания этого я дрожала.

Разум же лихорадочно прокручивал воспоминания из прошлого, отрывки бесед, которые были непонятными раньше, но стали до боли ясными теперь. То, как жители деревни смотрели на меня, и их презрительные пересуды за спиной, когда я проходила мимо с луком в руках, ни с чем не сравнимое наслаждение одиночеством в морозном лесу, соревновательная жилка, которая заставляла меня быть быстрее, сильнее, умнее, лучше остальных, рассказы отца о Пермафросте и населявших его отвратительных созданиях. Было ли это изначальной целью – с детства отравить мой разум ненавистью к будущему дому? В глубине души я понимала, что ответ будет «да». Все стало кристально ясно, помимо одной догадки, которая тяжким грузом навалилась на сердце.

– Ты же не… – Я едва могла выговорить следующие слова. – Ты ведь не имеешь отношения к набегу на мою деревню, правда? – Ожидая ответа, мне пришлось бросить все силы, чтобы справиться с ужасом, который грозил затопить с головой.

– Нет, – тут же ответил Сорен, его глаза светились заботой. Я вздохнула с облегчением. – Когда Лидиан возглавил его, я был занят в поместье, так как получил титул лорда.

Я лишь кивнула. Ни для кого не было секретом, что юные гоблины убивали своих повелителей, когда становились достаточно сильными, чтобы занять их место. Если оставались преданные слуги, с ними необходимо было разобраться так же, как Сорен разобрался с распорядителем много лет назад. Для нового поколения путь к власти был запятнан кровью.

– Пока я добрался до деревни, она уже лежала в руинах, – продолжил рассказ он. – Так что можешь представить мое удивление, когда дядя швырнул тебя к моим ногам. – Мне пришлось отвернуться, чтобы Сорен не заметил промелькнувшего в моих глазах страха. – Я не знаю точно, что между вами произошло, и не буду заставлять говорить, пока ты сама не захочешь, – добавил он мягко, – но мне известны некоторые детали, и могу обещать, что никогда больше не позволю ему хоть пальцем прикоснуться к тебе. И что важнее, ты сама этого не допустишь.

Я глубоко вздохнула, обхватывая себя руками. Температура упала после захода солнца. В темноте ветви деревьев качались на фоне безлунного неба, словно пальцы, желавшие дотянуться до звезд. Вокруг царили тишина и безмолвие, которые нарушал лишь звук вырывавшегося из легких дыхания.

– Но почему ты не рассказал мне об этом раньше? Почему ничем не выделял среди остальных рабов? С какой стати заставлял служить тебе на протяжении ста лет, находиться в плену? – горько поинтересовалась я, чувствуя, как эти вопросы огнем жгут в груди. – Мог бы и раньше все объяснить! Почему же ты этого не сделал?

– Первоначальный план был совсем не таков. – Сорен покачал головой. – Но его сорвал Лидиан, когда похитил тебя и сделал рабыней. Ты знаешь некоторые из законов зимы, например насчет сражений и подарков. Одно из правил гласит: « Нельзя использовать преподнесенный дар противно его предназначению, если только сущность его полностью не изменится ». В духе всех действий гоблинов Лидиан вручил мне тебя как рабыню, рассчитывая на твою быструю смерть. Очевидно, что он ошибся. Мне оставалось надеяться на изменение твоей природы, а потому я решил сохранить все в тайне. Даже если бы события разворачивались по плану, в любом случае пришлось бы пройти ритуал Перемены. – Он вздохнул. – А еще… Я боялся. Сначала я пообещал себе все рассказать, когда ты полностью оправишься от ран, нанесенных дядей, но так этого и не сделал. Потом ждал «следующего года», но чем дольше я молчал, тем тяжелее было поведать всю правду. Мне хотелось завоевать твое доверие, но я опасался, что мое объяснение его разрушит.

– Значит, за сотню лет ты ни разу не накопил достаточно храбрости для десятиминутного разговора? – Я сглотнула, отчаянно надеясь избавиться от подступившего к горлу кома.

– Я понимаю, что из-за моих невысоких навыков общения и страха рассказать правду ты чувствовала себя напуганной и пленной, будто запертой в стенах Хеля, хоть я никогда и не обращался с тобой как с рабыней и не считал тебя таковой. – Сорен смотрел себе под ноги, он казался пристыженным и покаявшимся. – Может, Лидиан и захватил тебя в плен и подчинил по законам зимы, однако я… Я не сделал ничего, чтобы это изменить. Только следовал заданному курсу. Этот поступок был неправильным, и ничто его не исправит, но знай: мне очень жаль.

Он был прав: ничто не могло исправить прошедших лет, и все же его раскаяние исцелило меня и затянуло надлом в моей душе. Я даже не подозревала об этом грузе, пока он не исчез, и я впервые за очень долгое время смогла свободно вдохнуть полной грудью.