Кара Барбьери - Белый олень [litres]

Забежав за угол, я резко остановилась, осматривая открывшуюся передо мной сцену. Маленькая девочка ползла по скале вверх, огибая валуны, пока гоблин охранял ее, как часовой, с выражением заботы в глазах. Тут из-под ноги малышки выскользнул камень, и она с криком упала, однако гоблин успел ее вовремя подхватить. Затем он что-то сказал на непонятном мне языке, и все же в интонациях его голоса отчетливо было слышно беспокойство. Ребенок с надутым видом скрестил руки на груди, но в конце концов смилостивился и кивнул. Страж опустил девочку на землю, и они оба растворились в тенях.

Их силуэты закружились вокруг меня, в воздухе раздавались смех и радостные возгласы. Между исчезновениями и появлениями черты их лиц постоянно менялись. Иногда у малышки были голубые глаза, иногда карие. Волосы гоблина были то коротко стриженными, то доходили до середины спины. В какой-то момент их силуэты прекратили свой танец и застыли передо мной. Черты лиц замелькали так быстро, что напоминали всех и в то же время никого. Только одно оставалось неизменным: один был гоблином, а вторая – человеческим ребенком.

Две фигуры расплылись и растворились, я оказалась в темноте одна.

– Доннар! Где ты? Что ты со мной сотворил?

Ответом мне послужило лишь мерное капанье вод крови. Пальцы сами собой сжались на луке, беря его на изготовку, пока я медленно шагала по изгибавшимся коридорам. Где-то же должен быть выход! Или хотя бы проблеск света.

– Доннар?

Вдалеке снова послышались голоса: кто-то кого-то отчитывал, но каждый раз, как я прислушивалась, тембр и интонации менялись. Старуха, молодой мужчина, ребенок, который едва мог выговаривать слова. Однако фраза всегда была одинаковой: « Тебе не придется страдать, если ты сдашься ».

– Кто здесь? – позвала я, заворачивая за угол так быстро, что едва не впечаталась в каменную стену.

– Тебе не придется страдать, если ты просто сдашься. – В этот раз голос был презрительный, наполненный яростью и страстью.

– Думаешь, для меня это простой выбор?

– Лишь потому, что ты слишком много над ним размышляешь.

Голоса казались незнакомыми, но беседа была до странного похожа на ту, что состоялась между нами с Сореном всего несколько часов назад, и я ощутила, как сжалось сердце.

– Если ты не скажешь мне правду…

– Я не могу! – выкрикнул второй собеседник, и слова, отражаясь от скал, окружили меня.

Я зашагала по узкому проходу, а под ногами хрустели кости и чешуйки. Стены блестели, словно облитые темным маслом, выделяясь на фоне мерцавшего полупрозрачно-белого мха. С одной стороны я заметила распростертый на коленях скелет человека с протянутыми вперед руками, один вид которого вызывал дрожь. Будто он умолял кого-то сжалиться.

– Тогда не жалуйся на чувство неправильности. Ты сама в этом виновата.

Я по-прежнему медленно кралась вперед с луком наготове, но стрелять было не в кого. Голоса доносились отовсюду и из ниоткуда, переплетаясь с шепотом сквозняка в тоннеле.

– Ты же знаешь, что говорят про гоблинов, верно? – снова заговорил первый собеседник. – Мы не можем лгать самим себе.

Вдруг громкий рык заглушил эхо голосов, гулко отдаваясь во всем теле. Я вцепилась в лук, натянула тетиву, нацелив стрелу туда, откуда послышался рев. К горлу подкатил тугой ком, от которого я никак не могла избавиться, и он становился больше с каждой секундой. Руки начали трястись, из-за чего сделать точный выстрел было невозможно.

Передо мной появилась тень в форме гоблина: высокая и гибкая. Она казалась безликой и незнакомой, но я просто чувствовала, кто это. Создание приблизилось, словно привлеченное звуком моего бешено бившегося сердца, заставив меня замереть на месте с дрожавшей стрелой на тетиве, нацеленной прямо в него. Отступать было некуда, и от этой мысли меня прошиб пот, стекая по лицу и попадая в глаза, которые я переводила из стороны в сторону в бесплодных попытках отыскать путь к бегству.

Тень протянула ко мне руку с длинными изящными пальцами, по которым стекали капли крови и струилась тьма. Я закрыла глаза, ощутив легкое прикосновение к своей щеке.

– Может, и так, – согласился второй голос с первым. – Но я могу попробовать.

С тихим шипением существо из тени рассыпалось на несколько клочков тьмы и исчезло.

Я стояла на месте, слишком ошарашенная, чтобы пошевелиться, пока охвативший тело ужас не уменьшился до небольшого комка в горле. Это просто игра воображения, а не реальность. Темные альвы умели играть с сознанием людей, сводя их с ума видениями и образами.

« Ты ищешь знания , – прошептал призрачный голос, и я вздрогнула, почувствовав чужое присутствие в голове, а по телу пробежал холодок. – Сделай разумный выбор ». За спиной послышался смех играющего ребенка, тени закрутились и начали сгущаться, пока не скрыли из виду темные тоннели. Затем пространство взорвалось светом, таким ослепительным, что мне пришлось заслонить глаза руками, чтобы уберечь зрение. Сияние было намного ярче огня, ярче отражения солнечных лучей от покрытой снегом земли, и оно взывало ко мне, окликало по имени нежным материнским голосом. Я сделала шаг, другой, и, как только вошла внутрь свечения, вокруг поднялся вихрь.

Больше не было тьмы тоннелей, не было стекавшей по камням алой жидкости, не было мелькавших теней или голосов, бормотавших загадочные предупреждения. Передо мной расстилалось поле пшеницы, колосья колыхались на ветру, как морские волны, а запахи весны и тепла воскрешали давно похороненные воспоминания.

И солнце, о, какое же оно было яркое! Оно светило высоко в безоблачных небесах, согревая меня ласковыми лучами. Чтобы не пропустить ни капли, я запрокинула к нему лицо.

– Я знал, что ты никогда не изменишься.

Немедленно вскинув лук, я повернулась на голос. Мужчина передо мной улыбался, терпеливо ожидая, когда я справлюсь с изумлением. Я же никак не могла поверить увиденному. От глаз собеседника расходились лукавые морщинки, его растрепанные волосы цвета ночного неба завивались в точно такие же кудри, как у меня, а кустистая борода была на несколько оттенков темнее, чем загорелая смуглая кожа, которая почти сливалась с янтарным золотом колосьев пшеницы.

Я упивалась этим зрелищем, не в силах отвести глаз. Кем бы или чем бы ни был этот мужчина, он принял облик моего отца. Человека, который воспитал меня, доверил свою жизнь и сделал наследницей. Человека, которого я подвела. Я задыхалась от непролитых слез.

– День, когда ты родилась, – произнес он, – был самым счастливым в моей жизни. Не только потому, что ты выжила, но и потому, что наконец-то на свет появился ребенок, похожий на меня. Мой наследник. Ты была такой крохой, и все же из всех детей именно ты заняла в моем сердце первое место.